— Вот как! — воскликнул Хорхе, хотя ничего не понял.
— Они тоже стриглись наголо, как и простолюдины, но на самой макушке оставляли длинный пучок волос — исключительно как знак отличия. По крайней мере, так утверждает Саагун.
— Саагун, — механически повторил Хорхе, не решаясь на расспросы.
— Что, он тебе не по душе? Да, верно, некоторые предпочитают Дурана. Я же лично склоняюсь больше к Мотолиниа.
— Мото… что?
— Монах — брат Торибио де Бенавенте, — пояснил Франсиско, не прекращая поглядывать то на скульптуру, то в книги.
— Ага! Ну и как, он представляет какую-то ценность?
— Брат Торибио?
— Нет. Я имею в виду этого… куакуа… куикуина.
— Видишь ли, именно этот, разумеется, нет. Копии имеют чисто дидактическую ценность. Любой турист может приобрести подобную вещицу по сходной цене. Но зато оригинал…
— А откуда ты знаешь, что эта скульптура не оригинал?
— Так ведь никто не станет разбрасывать оригиналы по улицам Мирамара. А впрочем, — тут Франсиско протянул руку к верхнему ящику книжного шкафа, достал маленькую лупу, — если нам удастся отыскать фотографию оригинала, с которого снята эта копия, ты и сам сумеешь найти мельчайшие различия.
— Дай-то бог! — пробормотал Хорхе. — А то я уж начал понимать, что искали те типы с автомобилем…
Франсиско быстро перелистывал страницы книг, уже почти не глядя на миниатюрную скульптуру, стоявшую рядом. Дойдя до конца второго тома, захлопнул его, встал, взял с полки и разложил по столу кипу фоторепродукций. Выбрав из них несколько, стал лихорадочно сортировать. Затем отбросил три фоторепродукции в сторону, осталось еще четыре. Хорхе зажег спичку, и в тот момент, когда подносил ее к сигарете, Франсиско вскочил, со стула, потрясая каким-то листком в правой руке.
— Вот она! — победоносно воскликнул он.
ДЕЛО ЗАПУТЫВАЕТСЯ
— Вот оно! — Армандо Эрнандес бросил папку на стол, вскочил на ноги. — Из судебно-медицинской экспертизы явствует, что в луже крови под трупом глухой собаки содержится кровь этой собаки… и кровь человека.
— Не может быть! — изумился Сарриа.
— Именно так! А на нижнем этаже нет ни капли собачьей крови, только кровь ночного сторожа, и это неопровержимо указывает на то, что собака погибла наверху, а не внизу.
— Но как же тогда быть со следами собачьих лап на лестнице? — озадаченно спросил Сабади.
— Минуточку, минуточку, — вмешался лейтенант. — Не будем забегать вперед. Возможно, человеческая кровь, обнаруженная под трупом собаки, принадлежит преступнику.
— Нет, здесь нам не повезло. Экспертиза установила, что это кровь сторожа.
— Но это невозможно. Ведь сторож не мог… — запротестовал было Сабади, но тут же осекся. — Погодите-ка, так это означает, что сторож был убит на втором этаже.
— Конечно! — согласился Эрнандес. — А потом его стащили вниз и дальше до шкафа, чтобы заставить нас поверить, будто это липовое похищение папки было подлинной целью преступления.
— Но как тогда объяснить собачьи следы на лестнице?
— Очень просто: они заставили старую собаку подняться по лестнице, и при этом макали ее лапы в кровь, которой истекал ее хозяин, когда его тащили вниз. Затем от несли наверх жестянки с водой и пищей, чтобы мы клюнули на версию о том, что собака пришла умирать к месту кормежки. Об этом же говорят и две круглые отметины на полу комнаты, в которой находился приемник сторожа; они в точности соответствовали тем собачьим жестянкам.
— Ловко! — воскликнул Сабади. — Но кое-что ты все-таки упустил: если собаку повели на второй этаж и прикончили уже после убийства сторожа, тогда почему нож торчал в теле сторожа, а не собаки?
Гнетущая тишина заполнила кабинет. Эрнандес хотел ответить, но ничего толкового придумать не мог. Вмешался Сарриа:
— Быть может, собаку прикончили другим оружием? Подождем результатов вскрытия, — И, играя шариковой ручкой, признался: — Лично меня вот что беспокоит: чем занимался преступник наверху — там, где убил сторожа? И зачем ему надо было перетаскивать вниз труп и устраивать весь этот собачий спектакль?
— Я уже ответил на это, — не сдавался Эрнандес, — для того, чтобы версия с кражей папки выглядела правдоподобнее.
— Но если мы признаем эту версию ложной, — заметил лейтенант, — нам придется допустить, что имело место какое-то иное преступление. Между тем в особняке не отмечено никакой другой пропажи.
— Ого! — неожиданно воскликнул Сабади, который все это время просматривал заключение судебно-медицинской экспертизы. — Вот это уже ни в какие ворота не лезет!
— Что еще случилось?
— Здесь сказано, что нож, который торчал в теле сто рожа, не является орудием его убийства.
— Что-о-о?.. — протянул от неожиданности Эрнандес.
Сарриа провел рукой по свежевыбритой щеке и решил воспринимать вещи спокойно.
— Вот послушайте, — сказал Сабади. — «Осмотр трупа Марио Каррерас Бланко, сына Мерседес и Марго, рожденного в Гаване 18 июня 1912 года. Цвет волос: белый. Проживал на улице Сан-Франциско в Лоутоне. Род занятий: ночной сторож. Обнаружено одно глубоко проникающее ранение в эпигастрической области, смертельное. Удар холодным оружием был нанесен, когда жертва находилась в вертикальном положении. Оружие с заостренным концом, но без режущих кромок. Возможно, это кинжал, но гораздо длиннее тех, какие производят в настоящее время…»
— Старинный кинжал в таком случае? — неуверенно спросил Эрнандес.
Сабади пожал плечами и продолжал:
— «Судя по глубине и форме ранения, исключается что оно было нанесено оружием, представленным на экспертизу. Смерть наступила между 23.30 и 24.00».
— Насчет сроков совпадает с нашими расчетами но что касается оружия… — Сарриа оборвал фразу. — Какое оружие применил убийца? Где оно? И если он забрал его с собой, то зачем оставил другое?
— Может быть, он хотел, чтобы мы захлебнулись ложными данными? — высказал предположение Эрнандес.
— Подождите, — Сабади снова вчитался в заключение экспертизы. — Здесь написано, что смертельное ранение в шею собаки было нанесено оружием с сильно заостренным лезвием.
— Должно быть, тем самым ножом, — предположил Эрнандес.
— Хорошо, тогда нам остается представить ход событий следующим образом: убийца находился в верхней комнате по какой-то, пока неизвестной нам причине. Если бы он поджидал там сторожа, то не стал бы применять компрометирующее его оружие, а ударил бы его ножом. Стало быть, можно утверждать, что врасплох были застигнуты оба — и преступник и сторож. Вероятно, преступник воспользовался первым попавшимся под руку предметом, чтобы нанести жертве удар. После чего перетащил труп, прикончил глухую собаку ножом и подменил оружие…
