Вокруг пылал огонь, вылизывая частокол и крепостные стены. Черный дым повис в небе плотным, густым облаком, закрывая непроницаемым пологом багровый диск солнца. Все окрестное пространство было заполнено яростью и смертью. Люди и нелюди сошлись в ужасной сече.
Чудь пришла…
Движение сзади, уворот, и легкий меч пробивает горло атакующему ургу. Обратное движение меча, и окровавленный клинок врезается в грудь
еще одному чудцу.
– Андор, они пробились в Огнеяр! Скачи… – короткая стрела обрывает фразу, и молодой воин падает навзничь, судорожно сжимая рукой темное оперение торчащего в районе груди древка.
Огнеяр… Там ведуны… там Световик… там крестовый Оберег…
– Акшун! – конь издает протяжное ржание. Нужно пробиться к нему, скорее… Удар, удар… Меч в руках словно живой – сам наносит удары, выискивая уязвимые места на телах врагов. Урги дрогнули, но не побежали. А значит, нужно прорубать себе путь сквозь их плотные ряды. Меч подрезает сухожилие на ноге огромного урга, занесшего над головой изогнутый топор. Удар рукояткой разбивает его голову. Кровь и хрипы. Вперед,
– Акшун!!
Вот он, черный, вороной конь, бока которого перемазаны в крови –обломок стрелы торчит из бедра, а это значит, скакать на нем нельзя.
Воин гладит коня одной рукой, пытаясь успокоить раненое животное.
– Огнеяр горит!!! – истошный голос потонул в лязге сшибающихся
мечей.
Над Скитом действительно поднимался столб дыма, а это значило, что
урги уже там.
Свист трех стрел прозвучал как один звук. Две из них вошли во вздымающийся и опадающий бок коня, третья пробила кожаную робу воина и вошла ему в спину. Его бросило на коня, и они оба завалились на землю.
– Волковника убили…
Превозмогая боль, воин дотянулся до древка стрелы и обломил его у самого основания. Затем поднялся на одно колено, опираясь на меч. Прямо перед ним стоял ург. Их глаза встретились на мгновение. Ург оскалился лился и стремительным движением воткнул свое копье воину в правую руку, сжимавшую меч, пробив ее насквозь. В это же самое мгновение левая рука поверженного воина взметнулась вверх, и в горло чудцу вонзился тонкий короткий клинок метательного ножа. Ург зашипел что-то на незнакомом языке жалобно и обреченно и, сев на колени, упал навзничь. Тот, кого назвали Волковником, медленно поднялся на ноги и осмотрелся по сторонам. Урги заполонили все пространство внутри Скита. Никто и не предполагал, что их может быть так много. Еще одна стрела прилетела откуда-то из смолянистого дыма, стелющегося по двору, и ударила в грудь. Воин застонал, удержавшись на ногах. Но вслед за этой стрелой прилетела вторая. Мир вокруг закружился и погрузился во тьму…
Максим открыл глаза и понял, что уже давно была ночь. В окнах дома горел свет, и это значило, что Данилыч не спал. Через несколько секунд на веранду вышел и сам хозяин жилища, словно почувствовавший «возвращение» Коврова, который медленно встал, разминая затекшие от долгого сидения ноги.
– Данилыч, что такое Огнеяр?
Старик молча махнул ему рукой, приглашая в дом.
***
Барнаул
На мощной бетонной балке, отгораживающей тонкую дорожку и сточный канал, по которому текла вонючая черная вода, сидела огромная крыса, глаза которой светились в темноте, словно две фосфоресцирующих точки.
– Это промежуточный переход, – Осьминог осветил фонарем грязные стены, – здесь раньше был один из водооттоков, по которым стекала в Бар-наулку дождевая вода. Уже двадцать лет здесь никого не было.
– А почему здесь так воняет? – Санаев сморщился и боязливо посмотрел на крысу, не проявляющую абсолютно никакого беспокойства при виде редких гостей.
– Речка-говнотечка, – радостно сообщил Осьминог, – некоторые сливные шлюзы забились грязью, и вода иногда скапливается в резервуарах, загнивая и плесневея. Понемногу она растекается по другим водооттокам и впадает в Барнаулку.
– А эти крысы людей не жрут? – осведомился сдавленным голосом Филатов, тоже не привыкший к подобным испарениям.
– Да на фига вы им нужны, у них здесь своего корма хватает, – буркнул Осьминог и медленно стал двигаться вперед, придерживаясь свободной рукой за скользкую стену.
П-с. Тихий хлопок слился с шумом воды, и зеленые глаза крысы исчезли в темноте, будто се смела с балки невидимая рука. Осьминог удивленно обернулся на Филатова.
– Ты что, сдурел?
– А что? Проверка экипировки, зачистка местности. А вдруг это крыса-мутант? Ты мимо, а она тебе, раз, на шею и в две секунды артерию сонную перегрызет.
– Ты что? – глаза диггера расширились и теперь смотрелись гротескно над шипящим респиратором. – Здесь нельзя стрелять! Тут же рикошетом может обратно мочкануть! Или газопровод какой-нибудь рядом заложен, и все… Знал бы, бляха-муха, вообще не стал бы с вами связываться!
– Да ладно. Ос, не кипятись. Ну не буду больше…
Диггер развернулся и, что-то бурча себе под нос, медленно двинулся дальше. Через десять метров они свернули в большой коридор, где можно было позволить себе выпрямиться во весь рост.
– Через десять минут прибудем на место, – торжественно провозгласил Осьминог и пошел вперед, освещая дорогу перед ногами пляшущим светом фонаря.
***
Горный Алтай
Волк вышел на вершину холма и замер, разглядывая идущих вверх по склону холма людей. Один из охотников тут же среагировал, скинув с плеча карабин и подняв на прицельную высоту. Все остальные замерли.
– Ух ты, красавчик! – охотник припал к окуляру оптического прицела, ловя неподвижный серый силуэт в перекрестие разметки, – ты смотри, стоит, не шелохнется.
Алтаец Рома издал какой-то икающий звук и, шагнув вперед, накрыл карабин своей рукой, пригибая его вниз. Молодой парень, не ожидавший от своего проводника такой наглости, удивленно округлил глаза.
-Ты что, Ром? Ты…
– Тихо, – прошептал охотовед и, не сводя взгляда с силуэта на вершине холма, многозначительно кивнул на ватка.
Парни недоуменно переглядывались: неожиданное поведение проводника наложилось на непривычное поведение зверя, создавая «эффект остановившегося времени», когда, кажется, замирает весь мир вокруг.
– Стойте тихо, не двигайтесь, – чуть слышно повторил алтаец, лицо которого превратилось в неподвижную каменную маску. Сам он чуть вышел вперед и, показывая волку пустые руки, поклонился и сказал что-то на не знакомом охотникам языке. А зверь стоял и разглядывал пришельцев, не показывая при этом ни малейшего намека на испуг. Парни, в глазах которых еще были живы моменты недавней охоты, когда безжалостные пули сбивали бегущих животных, словно кегли в кегельбане, недоуменно переводили взгляд с проводника на серую фигуру, контрастно выделяющуюся на фоне бирюзового неба. Их руки лежали на придающих уверенность мощных карабинах, но никто из них не двинулся с места, словно подпадая под гипнотические действия пожилого алтайца. Рома же попятился, по-прежнему не сводя взгляда с волка и показывая попутчикам жестами, что им тоже нужно уходить.
