Нобл не считал, что должен в чем-то виниться.
– Мне стыдно за все эти тайные делишки, – признался он. – Но что еще мне оставалось?
У Уиллади не нашлось ответа. Она была страшно рада, что «просто честность» началась после того, как Нобл научился себя защищать.
– Может, просто скажешь ему, что у тебя на душе?
– Тогда он пустится читать мне проповедь.
– Ну и что? Ты же не испугался мальчишек из Эмерсона – выдержишь и небольшую проповедь. Вам с папой вовсе не обязательно на все смотреть одинаково, главное, пусть он знает, как ты его любишь.
Калла ужинала у себя в комнате – сказала, что ей нужно побыть одной. Сид был в больнице с Тоем, и Бернис поехала ночевать к Милли. Впервые за долгие месяцы Сэмюэль, Уиллади и дети ужинали только своей семьей.
Сэмюэль восхитился стряпней детей, обрадовался цветам, пришелся ему по душе и плакат. Но больше всего значили для него слова детей. Нобл говорил последним, и хоть он не просил прощения, но Сэмюэль чуть не заплакал.
– Я тебя люблю, – сказал ему сын.
Дети не виделись с дядей Тоем со дня несчастного случая и уже места себе не находили. В субботу утром Сэмюэль решил: вид пары медицинских трубок не так страшен, как то, что они могут напридумывать у себя в головах.
– Дядя Той пока очень слаб, – объяснял он детям, когда вместе с Уиллади вел их вдоль больничных коридоров. – Но вы не пугайтесь. Скоро он будет как новенький, просто силы к нему вернутся не сразу.
– А он нас узнает? – тревожился Бэнвилл. Он слышал, что те, кого вытащили с того света, не узнают родных.
– Конечно, узнает, – успокоил его Сэмюэль. – И обрадуется вам как никому на свете.
Сэмюэль за последнее время пережил немало, но душевной щедрости не растерял. Он с радостью и гордостью дарил самое драгоценное – детей.
Бернис, зная о приходе детей, заранее куда-то улетучилась, оставив их с Тоем наедине.
– Вот мое лучшее лекарство, – сказал Той, голос был хриплый и дрожал.
Дети счастливы были повидаться наконец с ним, но не ожидали, что он так слаб. Из всех знакомых им людей дядя Той был самым сильным – когда-то. Лицо его, прежде румяное, приобрело землистый оттенок, и он больше не казался гигантом, тем более без протеза. Под одеялом угадывалась культя – нога кончалась намного раньше, чем положено.
– Где ваша деревяшка? – ляпнул Блэйд.
Нобл и Бэнвилл поморщились. Сван ткнула
Блэйда в бок.
Той и бровью не повел.
– Наверно, спрятали в чулан. Надену попозже, на соревнования по спортивной ходьбе.
Блэйд сделал удивленную гримасу, потом залился радостным смехом. Той шутит – значит, идет на поправку.
– Знаешь, что твой отец помог меня спасти? – спросил Той.
Блэйд знал, вдоволь от всех наслушался, но не верил этим рассказам, как не верил отцу ни в чем. Он потупился и отступил от Тоя, будто, уклоняясь от вопроса, отгораживался от отца. Той все понял.
– Я говорил с врачами, – продолжал он, – они сказали, в Литл-Роке тебе могут сделать вставной глаз, совсем как настоящий. Поговорим еще, когда вернусь домой.
Блэйд был ошарашен:
– И он будет видеть?
Той покачал головой:
– Нет. Зато глаз будет роскошный, за тобой все девчонки станут бегать.
Блэйд придвинулся к Тою и прошептал ему на ухо, но услышали все:
– Не надо мне всех девчонок. Я на Сван женюсь.
Сэмюэль и Уиллади весело переглянулись. Нобл и Бэнвилл ехидно прыснули.
– Цыц, малявка, – огрызнулась Сван.
– Что хочу, то и говорю.
– Ладно, вашу помолвку вы еще успеете обсудить, – пресек назревающую распрю Той, – а сейчас я тут всеобщий любимец.
Он расспросил каждого из ребят, как дела в школе, потребовал, чтобы Уиллади рассказала, как там Калла. У Сэмюэля спросил, как идет подготовка к богослужениям.
– Дело движется, – ответил Сэмюэль.
– Чую, будет заваруха в округе Колумбия, – усмехнулся Той. – Назревает спор Бога с Сатаной.
– Долго ли ты рассчитываешь устраивать службы? – спросила как-то под вечер Калла.
За минувшую неделю Сэмюэль привел в порядок старый трактор Джона и дереводробилку, скосил траву на хлопковом поле Ледбеттеров. А сегодня приезжали рабочие из пункта проката и установили тент. Калла наблюдала за ними от начала до конца и, как только они уехали, тут же поспешила перейти дорогу – глянуть, как дела у конкурента.
– Сколько Бог даст, – ответил Сэмюэль.
Кутаясь в шерстяную кофту, Калла оглядела свежескошенное поле, свежепоставленный тент и свеженарисованный плакат, точь-в-точь каким представлял его Сэмюэль. «Изберите себе ныне, кому служить». Если Уиллади изберет себе ныне, кому служить, кое-кому из завсегдатаев придется подыскивать другую забегаловку.
– Не знаю, по душе ли вам, но иначе я не могу, – сказал Сэмюэль.
Калла ответила:
– Да Бог с тобой, устраивай здесь службы хоть до второго пришествия. Может статься, будем поставлять друг другу клиентов.
Чтобы не вызвать недовольства у окрестных пасторов, Сэмюэль решил устраивать службы в те дни, когда в церквях их не проводят: понедельник, вторник; среда – выходной (во всех церквях – богослужения); четверг, пятница, суббота. По воскресеньям они с Бернис будут посещать какую-нибудь из местных церквей, споют там парочку гимнов. А священники расскажут прихожанам о его проповедях.
В типографии были заказаны листовки с красивым заголовком: «ДУХОВНОЕ ВОЗРОЖДЕНИЕ». А внизу – фотографии: Сэмюэль с раскрытой Библией; Бернис с микрофоном; Сэмюэль и Бернис поют, стоя рядышком, но не вплотную.
Сэмюэль и Бернис объездили всю округу – расклеивали листовки на столбах, на витринах, раздавали прохожим. Почти все, с кем говорил Сэмюэль, обещали прийти или хотя бы очень постараться. Богослужение под открытым небом – событие, особенно когда Сэм Лейк поет и играет на пяти инструментах, а его хорошенькая невестка подпевает. Люди не забыли ни Сэмюэля, ни его музыку.
Первая проповедь была назначена на вечер понедельника, и народ валил валом – на легковых машинах, на грузовиках, на автобусах, из приходов всего округа, да и соседних округов.
Сэмюэль приветствовал гостей у входа. «Рад вас видеть». «Спасибо, что приехали». «Готовы к молитве?» Ему отвечали: «Здравствуйте, святой отец». «Добрый вечер, Сэмюэль». «Банджо не забыли?» Бернис стояла рядом (воплощение красоты и добродетели), и оба думали: свершилось! Сэмюэль едва сдерживал переполнявшие его чувства. Радость. Благодарность. И то, чего он уже давно не испытывал. Уверенность, что он кому-то на земле нужен. Все эти люди – хорошие люди – ищут здесь чего-то. Духовного обновления, музыки, а кому-то просто хочется вырваться из будней. И каждый получит то, в чем нуждается, и получит с лихвой.
