Единственное объяснение, которое у меня родилось над горой старого и затхлого мусора — сперли, сволочи пока я спал. Воспользовались моментом и слямзили, прямо с груди увели погремушку.
Правильно, одних пьянство закаливает, а у других в моменты удовольствия, пропадают ценные и заслуженные ими предметы культа. Куда мы с такими, не красящими наше общество поступками движемся? А? Ума не приложу?
Очень я переживал по этому поводу. Но делать нечего. Оставаясь подполковником, без красивого ордена с мастерком и циркулем, смирился с очередным ударом судьбы…
* * *
Сюжет по-прежнему продолжает двигаться при помощи героических поступков и мощных характеров действующих лиц. Современный мир сквозь призму моей глупости, все больше расцвечивается и украшается самыми разнообразными красками и оттенками.
В бутылке у меня еще осталось пару капель в богатырскую жилу, они должны, просто обязаны будут снять горечь утраты по ордену и возродить былой интерес к жизни. Воспользуюсь…
Состояние сонное, летаргическое, наполненное отсутствием любых желаний. Прилипшая жирная прядь, реденьких волосиков и та указывала на состояние полного покоя и мертвящей атмосферы.
Продавленный диван, найденный в парадном, на котором перебывало не одно поколение питерского люда, даже когда я лежал на нем совершенно неподвижно, гордо скрипел, как бы давая понять, что у него все под контролем.
С самого утра, тучи сошлись над головой. К обеду дунул ветер, ленивые предгрозовые облака разбежались. Солнце выглянуло в образовавшийся на небе разрыв, наползло мне на нос, заставило морщиться, щуриться и переворачиваться на другой бок.
Глаза по-прежнему были закрыты наглухо. Части тела расслабленны, они податливо принимают форму, предлагаемую выпирающими пружинами и складками простыни, в виде старых газет.
С появлением солнца, появились робкие позывы к странным действиям. Неведомо откуда, мягкой кошачьей лапой, изнутри стало пробиваться желание спуститься вниз, купить продуктов питания, поесть самому и накормить тех, за кого мы в ответе.
Но, от одной только мысли, что придется жевать и глотать, а до этого мыться, бриться, одеваться, заставило отказаться от благих намерений, которыми, еще раз повторюсь, как известно вымощена дорога в ад.
Нет. Ничего не хочу.
Опять провалился досмотреть свой интересный сон, что-то там было занимательное и интересное. По-моему, в одной из его частей я победил свой комплекс неполноценности и наконец-то вместе с сыном наелся досыта.
Тем не менее, вставать надо, хотя бы для того, чтобы сходить в туалет, и так терплю из последних сил…
С трудом перевалился на бок. Кряхтя и чертыхаясь, но смог свесить свои изнеженные о кирзу ножки с дивана на холодный и грязный пол. Придерживаясь за стенку, шатаясь поднялся. В вертикальном положении была своя прелесть — очень хотелось лечь обратно.
Так, что дальше?
Дуть, прямо здесь, себе под ноги, неудобно. Самому потом этими запахами и наслаждаться. Завалиться опять в горизонтальное положение, потерпеть еще, себе дороже, того и гляди, пузырь даст протечку…
Значит прямая дорога в туалет. Прошлепал проторенной дорожкой к ржавой сантехнике… А там мерзко и противно. Мокрицы, тараканы, мухи противные. Ремонт туда еще и не думал добираться (как и впрочем и в другие места), все потому, что мне легче на лежанке прохлаждаться, чем с нужником дуриться.
Н-да, делать нечего… Стряхнул со ствола пару капель на стенку и поплелся обратно.
Переступаю через лужи засохшей крови, все руки не дойдут затереть следы битвы добра со злом, двигаюсь сквозь разруху…
Они что, с цепи все сорвались?
Голову не могу высунуть наружу, как уже по этой голове, кто-то норовит стукнуть или пулей продырявить.
Устроили на меня форменную охоту. Здесь и загонщики, и стрелки, и выжлятники и другие участниками соревнования под жизнеутверждающим девизом: «Кто быстрее стреножит гада?»
По городу спокойно невозможно пройти, в каждом встречном-поперечном, вижу происки сатаны и адские муки с карами в придачу.
Вот, и сегодня… Как видно не в последний раз, случай-незадача.
* * *
Как всегда, по городу двигался хитроумным зигзагом. Рысью пересекая дворы-колодцы, исподлобья любуясь окружающими пейзажами.
А пейзажик? Тот еще — Петров-Водкин без закуски… Красного коня, правда, никто не купает, зато всюду грязь, мусор, да мерзость запустения, почти как у меня в светёлке. Канализационные люки — настежь, оттуда сплошным потоком прет венерической заразой и разными другими нечистотами.
Это, ежели каким пьяным ветром сюда присквозит и с нетвердого шага, мутного взгляда, не разглядевши опасность, кувыркнешься табуреткой вниз… Ей-богу, сгинешь в таком колодце безоглядно. В результате, кто-то удачно сэкономит на похоронах без вести пропавшего постояльца.
Впрочем, эти рассуждения, по-большому счету, несут критическое и сатирическое направление. Они, по идее, должны помочь коммунальным властям города, как говорят бюрократы, расшить узкие места и преодолеть временные трудности.
От частностей… взглядом… перехожу к общему, и… В этот момент, пытливые глаза натыкаются человеческие фигуры. Вижу — двое идут мне навстречу.
Идут молоденькие ребятки. Руки в карманах, походка вразвалочку, огромным усилием воли на меня не смотрят. Так обычно ходят неопытные оперативники, усиленно пытаясь скрыть принадлежность к правоохранительному ведомству.
Они идут, и я, тем же макаром, двигаюсь. Боковым зрением лихорадочно обшариваю окрестности, в поисках спасительной двери проходного подъезда. Таковой не наблюдается…
Делать нечего, продолжаю движение с независимым видом.
Иду на сближение, под щебетанье птиц, дикие вопли брачующихся котов и звуки кованных башмаков идущих на меня сотрудников.
Эти двое, не дойдя до меня метров двадцать, начинают приветливо улыбаться, как будто готовы поделиться со мной своим денежным довольствием.
* * *
Продолжаю движение с единственной мыслью, постараться избежать очередного столкновения с исполнителями чужой воли.
По натянутым улыбкам понял, стрелять на поражение, у ребятишек команды нет. Поэтому чтобы они меня сразу своими кованными модельными туфлями не свалили, пришлось на всякий случай продемонстрировать им свою зажигалку.
Прямо вот так, запросто. Достал из широких штанин и показал улыбчивым вьюношам, что дядька носит у себя в брюках.
Как и ожидалось, среагировали они правильно. Улыбки и приветливость с их лиц испарились и через мгновение, исчезли напрочь. Остались только злоба и ненависть, т. е. лица приняли правильное милицейское состояние.
