— Слушаю, — раздалось из скрытого динамика.
— Джеральд Кремаски из Олдкрикского Патентного бюро.
— Долго же вы раскачивались, мистер Кремаски… Что ж, добро пожаловать, как сказано на щите, который вы, без сомнения, заметили. А одна из старых грымз, к вашему сведению, — это я.
Ворота провалились вниз, открыв проезд, достаточно широкий даже для армейского грузовика. В глубине виднелся дом-вилла из стекла и бетона в стиле Луиса Кана.
— Гараж за домом слева, — закончил голос. — Я сейчас выйду.
Джеральд вернулся в машину и медленно въехал на территорию виллы. В зеркало он заметил, как створки ворот поползли вверх, едва их миновала тяжелая корма «тандерсторма».
— Хороший зверь, — прозвучал неведомо откуда тот же голос. — Лошадей триста?
— Триста восемьдесят.
— Экий динозавр…
— Почему, собственно?
— Потому что скоро таких не будет. Как только пойдет в работу мой двигатель, они неизбежно отомрут. К тому же поддержка сенатской комиссии по охране среды гарантирована.
«Начинается, — подумал Джеральд. Ему стало тоскливо. — Надо отделаться от него побыстрее».
Черт возьми, но где же гараж? Салатная лента асфальта вывела его на прямоугольную площадку, где могла разместиться максимум одна машина. Он резко затормозил. В тот же момент площадка провалилась вниз, и он очутился в подземном гараже, где стояли уже «лендровер-сафари» и машина незнакомой Джеральду марки — тупорылая, как автобус, микролитражка.
— Это и есть мое чадо, — сказал голос гулко; акустика в гараже была великолепная. — «Жучок». Как вы думаете, мистер Кремаски, сколько в нем сил?
— С полсотни. — Джеральд еще раз критически осмотрел машину.
— Вы ошиблись ровно в четыреста раз, — в голосе послышалось ехидство.
Бедняга Крафтон! Похоже, он действительно…
— У вас будет возможность самому убедиться в этом, мистер Кремаски, — пообещал голос с той же ехидной ноткой. — А пока загоните-ка своего динозавра в стойло.
— Благодарю, — сказал Джеральд. — Ну, тронулись, динозавр.
Поднявшись на поверхность, Джеральд увидел, наконец, самого Крафтона. Они поздоровались.
— Неужели эти тупицы из Патентного поняли, что со мной стоит поговорить всерьез? — поинтересовался Крафтон.
— Почти, — осторожно сказал Джеральд. — Скорее это моя частная инициатива. Я наткнулся в архиве на ваши заявки, выяснил, что аналогичные поступали и в другие патентные бюро, и ваша настойчивость заинтересовала меня, тем более что я немного знаю вас еще по «Дженерал энергетик».
— А вы честолюбивы, мистер Кремаски… Наверное, утешаете себя мыслью, что и Эйнштейн некогда служил в Патентном бюро? Впрочем, это не самый страшный недостаток. Скорее это даже достоинство. Только вот почему у вашего динозавра вашингтонский номер? И давно ли на службу в Патентное бюро стали поступать выпускники Вест-Пойнта?
Джеральд прикусил губу. И как он забыл сменить номерные знаки?!
— Так что давайте говорить всерьез, — продолжил Крафтон. — Правда, это лучше делать в более уютной обстановке. Вы согласны?
Тем временем они подошли к дому.
— Что вы предпочитаете? — спросил Крафтон, открывая бар.
— Дайкири, если не возражаете.
— Неплохой вкус, мистер Кремаски. Кстати, кто вы по званию?
— Майор. Майор Джеральд Кремаски из Отдела перспективных разработок.
— Примерно так я и думал. Прошу вас.
Джеральд опустился в низенькое кресло, вытянул ноги и отхлебнул глоток. Дайкири был в меру сухим и холодным, в выпивке, похоже, Крафтон толк знал. Хорошо, если б не только в выпивке: почему-то этот «mad scientist» вызвал у Джеральда невольную симпатию, и будет обидно, если и на сей раз невод вернется пустым.
— Скажите, мистер Крафтон, зачем вам понадобилось превращать свой дом в шедевр фортификации? Не удивлюсь, если в стене обнаружатся еще и замаскированные амбразуры.
— Видите ли, мистер Кремаски…
— Просто Джеральд, если не возражаете. Так, наверное, будет проще.
— Согласен. Но и вы называйте меня Майклом. Это так славно, истинно по-американски, правда? Так вот, о доме. Наши английские друзья говорят: мой дом — моя крепость. Я овеществил эту метафору. Преполезное занятие — овеществлять метафоры… Как-нибудь я расскажу вам подробнее, Джеральд. А пока давайте поговорим о деле. Как вы прекрасно понимаете, никогда и никаких вечных двигателей я не изобретал.
Джеральд вскинул на него глаза. Лицо Крафтона было серьезным, только в углах губ и мелких морщинках у глаз притаилась улыбочка, столь же ехидная, как недавняя интонация его голоса.
— Вы хотите сказать…
— …что это был способ привлечь внимание. Если инженер, в определенных кругах пользующийся известностью, вдруг бросает службу, а затем рассылает чуть ли не во все патентные бюро заявки на вечный двигатель, первое, что о нем подумают, — он свихнулся. Но кое-кого заинтересует, нет ли здесь чего-нибудь серьезного… Как, например, вас. Как видите, способ оказался достаточно действенным.
— Вынужден огорчить вас, Майкл. Мы обратили внимание не на одного Крафтона, а на всех… свихнувшихся.
— И?
— Об этом говорить пока рано.
— Понимаю. Вы, должно быть, очень секретный работник, майор?
— Очень. — Джеральд улыбнулся. Улыбка у него была обезоруживающе обаятельной, и он знал об этом.
— Хорошо. Надеюсь, от меня вы уйдете не с пустыми руками. Только вот… Согласитесь, я не мог ждать вашего визита. И подготовиться к какой бы то ни было демонстрации — тоже. Ну да ладно Пойдемте для начала в святая святых, а там видно будет, вдруг да придет в голову какая-нибудь ослепительная идея… Вы верите в неожиданные озарения, Джеральд?
Вилла была двухэтажной, и Джеральд удивился, когда, пройдя по длинному коридору, они очутились перед лифтом. Крафтон нажал на щитке кнопку с цифрой 3. Джеральд ждал. Створки сомкнулись, и кабина провалилась вниз. Падение длилось секунды три — иначе, чем падением, этот спуск назвать было нельзя. Дверь распахнулась, открыв коридор с бетонными стенами. Под потолком неярко горели молочно-белые плафоны.
— Противоатомное убежище, — восхищенно протянул Джеральд.
— Шедевр фортификации, — в тон ему отозвался Крафтон. — Все это досталось мне по наследству. А вот и святая святых.
Джеральд ожидал увидеть машинный зал, аппаратную, лабораторию, но только не то, что предстало его глазам, настолько это показалось убогим и не соответствующим пышному наименованию. Комната не больше двадцати квадратных ярдов с такими же голыми бетонными стенами, как в коридоре. Вдоль левой стены — металлический стеллаж, уставленный ровными рядами черных кубов с ребром около фута. На глаз их было штук сорок-пятьдесят. Посредине на бетонном пьедестале, стоял еще один такой же кубик. На верхней грани видна была пластмассовая ручка для переноски и две клеммы, от которых к небольшому распределительному щиту на правой стене тянулись толстые кабели.
