себя через ставший вдруг очень уж неподатливым мир.
По лестнице чуть ли не на четвереньках поднимался, а вот уже там, прежде чем постучать в дверь, выпрямился и растянул губы в улыбке.
— Серый, что стряслось⁈ — охнула открывшая мне Рыжуля.
Язык еле ворочался, но я всё же выдавил из себя:
— Пр-ровалился!
И больше уже ничего объяснять не стал, забрался на чердак. В своей каморке скинул мокрые обноски, натянул сухие штаны и рубаху, закутался в одеяло и завалился на гамак.
Захотелось уснуть и хоть ненадолго обо всём позабыть, но стоило только смежить веки и кругом всё сделалось белым-бело. Виски и затылок заломило, стало трудно дышать. Поморгал — вроде полегчало. Правда, начали ныть глаза.
Заглянула в каморку Рыжуля, приложила ко лбу прохладную ладошку и сказала:
— У тебя жар!
— Ерунда! — сипло выдохнул я, но девчонку этим не убедил.
Вскоре она вернулась с кружкой травяного настоя, я разобрал аромат мяты и мёда и влил в себя питьё до последней капли. Моментально пробил пот, поутихла ломота, да ещё Рыжуля взялась легонько раскачивать гамак и что-то негромко запела, будто младенчика убаюкивала.
Мне было паршивей некуда, и пусть я терпеть не мог выказывать слабость, сейчас взял девчонку за руку и прохрипел:
— Не уходи!
— Не уйду, — пообещала та.
— Никогда?
— Никогда-никогда.
Жаль только последние фразы пригрезились уже в бреду. Уснул-то я в один миг. И не уснул даже, а попросту провалился в беспамятство.
5−1
И так же разом проснулся. Не проснулся даже — очнулся.
В голове всего две мысли: «Горан Осьмой» и «шесть вечера»!
Опоздаю — лихо придётся!
Я откинул одеяло, соскочил с гамака, и сразу закружилась голова, а с пальцев сорвалось несколько белых искорок. Волосы встали дыбом, насилу пригладил их ладонью, на неё ещё и поплевать пришлось.
Ну что за напасть!
Но в остальном самочувствие никаких неприятных сюрпризов не преподнесло, поэтому я натянул самую приличную свою одёжку, нахлобучил на голову картуз и спустился с чердака, не забыв прихватить и ботинки.
— Плакса! — прохрипел я. — Сколько времени?
— Пять недавно пробило! — пискнула в ответ малявка.
Рыжуля обернулась и упёрла руки в боки.
— Ты куда это собрался⁈ — возмутилась она. — Ну-ка, давай обратно! У тебя жар!
Слова драли глотку металлической щёткой, улыбнулся я через силу.
— Да всё прошло! Твоё питьё — чудо настоящее!
— Не выдумывай!
Девчонка вознамерилась потрогать мой лоб, и я не стал протестовать — попросту были приятны её прикосновения.
— Видишь, нет жара!
— Всё равно никуда не ходи! — отрезала Рыжуля. — Разболеешься!
Я только вздохнул.
— Надо идти. Обещал.
Будь дело исключительно в упёртости и данном слове, повернул бы назад уже пару минут спустя, ну а так шёл, шёл и шёл, силой проламываясь через действительность, словно стал этому миру чужд. Искры с руки больше не сыпались, но волосы под картузом определённо шевелились, а шею в месте, где её стиснули пальцы утопца, припекало чем дальше, тем сильней.
Иду. Иду. Иду.
После Чёрного моста повернул на набережную и поплёлся вверх по течению реки. Вроде вышел вовремя и шагал споро, но, как видно, безнадёжно опоздал — очень уж недовольный вид был у поджидавшего меня в условленном месте охотника на воров.
— Ну сколько можно… — начал было Горан Осьмой и тут же переменился в лице, весь как-то разом подобрался. — Что за чёрт⁈ — охнул он и выставил перед собой руку. — Стой! Замер на месте! Живо!
На меня повеяло чем-то вроде магии, и я остановился на полушаге, прохрипел:
— Чего ещё?
— Ты во что вляпался, малец? — прищурился Горан. — Во что ты, чёрт возьми, вляпался⁈
Мне было тошно, но всё же попытался задурить тайнознатцу голову.
— А что такое?
Горан опустил руку, будто бы перестал держать меня на прицеле убийственных чар, и даже подступил на шаг ближе, но сразу стало ясно, что провести его не вышло.
— Какого чёрта от тебя разит магией так, будто только что в астрале побывал⁈ — прошипел он, до предела понизив голос.
— Где⁈ — не понял я.
Горан потерял терпение и вознамерился ухватить меня за плечо, но между нами проскочила белая искра. Меня ощутимо тряхнуло, он даже не поморщился.
— На той стороне, вот где! Как у вас говорят — на небушке!
— Не говорят у…
Закончить фразу не успел. Охотник на воров выставил перед собой указательный палец и потребовал:
— Умолкни!
Вновь повеяло магией, я мигом прикусил язык. Возникло ощущение, будто Горан прямо-таки заглянул в душу, а потом он оттянул воротник моей рубахи и коротко спросил:
— Кто?
— Что — кто? — хрипло выдохнул я.
— Кто тебя чуть не удавил?
Обычный человек оставить на коже ожоги никак не мог, так что запираться я не стал и сознался:
— Утопец.
Охотник на воров хмыкнул, огляделся по сторонам и, ухватив за руку, потащил меня к одному из питейных заведений — далеко не столь обшарпанному и замызганному, как облюбованная им вчера пивная. Большая часть столов в этой забегаловке пустовала, он сразу указал на один такой и скомандовал:
— Сядь. — Сам подошёл к буфетчику и полез за кошельком. — Подогрей вина с имбирём и мёдом. И стопку хлебного туда влей. А лучше самогона позабористей! — Горан недобро поглядел на меня и погрозил пальцем. — Сиди!
Ну а мне-то что? Всё лучше на лавочке дух переводить, чем в Яму тащиться. Вот только, как выяснилось пару минут спустя, жуткое пойло охотник на воров заказал отнюдь не для себя.
— Чтоб всё до дна выпил! — велел он, усевшись напротив. — До последней капли! Зря платил, что ли?
На вкус подогретое вино оказалось не столь и ужасно, я цедил его маленькими глоточками, понемногу расслаблялся и успокаивался. Очень скоро меня бросило потряхивать, мир перестал быть неправильным и… жёстким. Вернулся к норме.
— Так, говоришь, утопец? — спросил Горан Осьмой, прищурившись.
— Ага! — подтвердил я. — Думали, одержимый завёлся, а оказалось — утопец. Честно-честно! Дьяк с Холма приезжал и ватага охотников за головами! Только не нашли они его. Не там искали…
Горан резким взмахом руки меня оборвал и задал новый вопрос:
— Ты где с ним повстречался?
—
