написано, что это сообщение Высшего Разума.
Обхватив голову руками, Степан смотрел куда-то в пол. Он будто пытался найти там ответы на мучившие его вопросы:
«Где же это я был? Если всё, что рассказал Колька, правда, то как я туда попал?»
– Мама, представь себе такую картину, – повернулся Колька к матери, – Земля раскалывается, звери куда-то бегут, а потом начинается извержение вулкана. Дым, пепел, раскалённая лава, словом, конец света. По-моему, в таких экстремальных условиях выжить просто невозможно, а наш папа, слава богу, остался цел и невредим. Папа, я постоянно думаю, как же тебе удалось спастись?
Вопрос Кольки застал его врасплох, и какое-то время он молчал, вытирал пот с лица.
– Коля, я пока ничего сказать не могу. То, что ты рассказал, для меня настоящее открытие, ничего подобного не помню. Голова ужасно заболела.
Степан вышел во двор. Небо было усеяно звёздами. Их холодный свет, не доходя до Земли, терялся в вечности мироздания. Он сел на скамейку, вокруг было тихо, и это располагало к созерцанию. Там, в вышине, мерцали целые созвездия, рождались и умирали звёзды. Они жили своей жизнью, не подвластной никому на свете, а он жил здесь – на Земле. В этот момент ему показалось, что он один во всей Вселенной.
Голова раскалывалась на части, и он уже хотел идти попросить у Насти какую-нибудь таблетку, как за воротами залаяла собака. Степан сразу узнал Кучума. Собака от радости прыгала, лизала ему лицо, а он её гладил и прижимал к груди, как маленького ребёнка.
– Кучум, успокойся, я никуда больше не уйду. Я вижу, ты хочешь что-то мне сказать. Ну, говори.
Собака залаяла, и ей ответили другие. По всей деревне поднялся собачий лай, а потом, точно испугавшись чего-то, собаки завыли. Может, кого-то они чувствовали, но сказать не могли. От их жуткого воя мороз пробрал Степана до костей, волосы встали дыбом. Смутно, будто в тумане, Степан увидел какие– то картинки, похожие на иллюстрации того, о чём рассказывал Колька. Постепенно к нему стала возвращаться память. Перед его глазам появился шаман. Он был в кожаном одеянии, увешанном блестящими железками. Степан его узнал – это был его дед Орочон. В руках он держал бубен.
– Потерпи ещё немного, и ты скоро всё вспомнишь, – услышал Степан его голос. – Самое страшное уже позади.
Шаман исчез, а Степан стоял с Кучумом и смотрел на звёздное небо, где сияла Одинокая звезда. Её мерцающий свет дошёл до Степана.
В зените славы
Слухи о том, что Степан с помощью сына начал вспоминать, что же с ним произошло, мгновенно распространились по селу. Это вызвало интерес у всех односельчан, и к Степану зачастили гости. Их интересовало буквально всё, но полностью своего любопытства они удовлетворить не смогли.
Как оказалось, каких-то моментов своего путешествия во времени Степан совсем не помнил. Не знал он и того, как там оказался. Не смог ничего ответить и о подвеске из мамонтовой кости, с которой ни на минуту не расставался и берёг её пуще собственного ока. Восполнить эти провалы своей памяти Степан пока не мог.
Вскоре он узнал, что в городе создана группа по поиску пропавшего мамонта, а спустя какое-то время в рубрике «Невероятно, но факт» появилась статья о Степане в республиканской газете. Его путешествие во времени журналист представил в виде сна. Он подробно рассказал о том, что со Степаном случилось, и в конце написал: «Было бы неплохо, если бы мы тоже хоть иногда могли совершать путешествия во времени. К сожалению, о возможности такого путешествия пока никто ничего сказать не может. И раз факты путешествия Степана Горохова никем не проверены и не подтверждены, можно считать – это всего-навсего фантастика».
Статья вызвала огромный интерес, Степану посыпались письма. Писали отовсюду, и несколько писем пришло даже из-за границы. Вначале он старательно отвечал на все послания корреспондентов, а потом дела передал Насте. Вскоре интерес к Степану в Алазеевске поднялся до невиданной высоты, посмотреть на него приезжали отовсюду. А спустя месяц в село приехал следователь из города, занимавшийся поисками пропавшего мамонта.
– Мы хотим вернуть Колымского мамонта. Лучше вас, Степан Иванович, никто его не знает, – услышал он от следователя. – Вы непонятным образом связаны со всей этой историей и, по нашему мнению, сможете оказать неоценимую помощь в расследовании. Тем более, что мы должны доказать, что это наш мамонт. Вы говорили, будто бы видели какие-то его особенности, так сказать, идентификационные признаки.
– Видел, и могу его узнать. А что разве Сычёв, Колотуев и Тагирян не могут помочь следствию? – спросил Степан следователя. – Они выкапывали этого мамонта, значит, видели его рядом. А я-то – на расстоянии, когда он был ещё живым, но тем не менее очень хорошо его запомнил.
Следователь сказал, что самого мамонта рабочие как раз не видели, так как его вытащили вмороженным в глыбу мерзлоты. А когда его оттуда извлекли, они уже спали непробудным сном.
– Видите ли, их японцы саке напоили. После этого что там запомнишь?
Первый раз за время их разговора он улыбнулся, растопив образовавшийся между ними ледок.
– Сами японцы пить не хотели, а их, понимаешь ли, заставили. Думаю, не очень-то и заставляли. Их послушать, можно подумать, им этот сакэ насильно в рот вливали, – распекал их следователь.
Во время этого разговора он несколько раз открывал свой кожаный портфель, а потом, покопавшись, вытащил оттуда диктофон и положил его прямо перед Степаном.
– Извините, Степан Иванович, техника барахлит, чёрт бы её побрал. Не хотел вас беспокоить, но, видно, придётся. Иначе я просто не могу, таков протокол.
Он постучал по добротному столу начальника райотдела милиции и, с явным удовлетворением осмотрев кабинет, сказал:
– Исчезновение этого мамонта – вообще какая-то загадка. Через таможню его не провозили, а мамонт оказался за границей. В тот день в Японию ушёл только один контейнер с говядиной. И самое интересное, его почему-то никто не вскрывал. Такого на таможне не бывает, а тут вот случилось. Получается, никто мамонта не оформлял, никто не отправлял, а мамонт пропал. На таможенных декларациях стоят подписи всех ответственных сотрудников. Они ничего не помнят, впечатление такое, будто их околдовали.
Его усмешка не прошла незамеченной, Степану тоже стало смешно. О таком откровенном разгильдяйстве в работе этой очень важной государственной службы он ещё не слышал.
– Степан Иванович, а почему вы не хотите ехать на опознание мамонта? – окинув его строгим взглядом, спросил следователь. – Вы забыли какие-то детали или дело в чём-то другом?
– Да нет, я этого мамонта
