– Какой?
– Магический! – Он достал из кармана «орех» на капроновом шнурке. В стальной коробке кристалл заплясал и потянулся к магниту стереодинамика.
– Вы еще и фокусник, – с каким-то легким пренебрежением заметила Ольга. – Хватит обижаться, езжайте к отцу…
– Я знаю, что мне нужно делать, – Русинов спрятал кристалл. – И привык поступать так, как считаю нужным.
– Пожалуйста, – проронила она и открыла дверцу. – Если хотите…
Русинов хотел помочь донести сумку до крыльца, но Ольга запротестовала: может, не хотела, чтобы видели рядом с ней чужого, а возможно, показывала самостоятельность. Она поднялась на крыльцо и обернулась.
– До свидания! – крикнул Русинов и сел в машину. Ольга стояла и смотрела из-под руки: солнце било ей в лицо. Он развернулся и поехал, стараясь не оглядываться и не смотреть в зеркало заднего обзора. За поселком он остановился и лег на баранку. Хотелось вернуться, сделать круг и остановиться возле ее дома. Ольга бы пришла из больницы, но обрадовалась ли она или, наоборот, разочаровалась еще больше… Нет уж! Если тебя чуть ли не в глаза назвали прохиндеем, возвращаться не нужно. И вообще, разменял уже пятый десяток, а потому нечего «раскатывать губу» на молодых.
Как случилось, так и случилось – повинуюсь року!
А впереди были лес и горы да еще множество старых лесовозных дорог, не отмеченных ни на одной карте. Без знающего человека тут можно блуждать целый месяц, а то и дольше, поэтому выход был единственный: проверять все даже самые маленькие «перекрестки Путей», которые бы разрезались речками. Заодно можно было получить подтверждение своей теории. Работа предстояла сама по себе интересная, но Кошгара могла дать быстрый и конкретный результат. Русинов съехал с дороги и по старому волоку забрался поглубже в лес. Там он расстелил брезент и, разложив карты, неожиданно загадал: отыщу Кошгару – вернусь к Ольге…
И вдруг заметил, что не может работать, что все – тихий сосновый бор, запах хвои, взрытый на дороге песок и даже вездесущее солнце, – все это напоминает об Ольге и кружит мысли возле нее. А сознание того, что она близко – всего-то километрах в двух! – вызывает сосущее, как голод, желание поехать и хотя бы издалека посмотреть на ее дом, на больницу и, может, встретиться случайно…
Он полежал на брезенте вниз лицом, затем решительно собрался и поехал – дальше от Гадьи! Чтобы не было этого искуса, чтобы появилось реальное препятствие: на катание взад-вперед просто не хватит бензина. Дорога несколько раз вплотную прижималась к Колве и, отпрядывая от нее, тянулась в гору, на водораздел. Он ехал стиснув зубы, пока солнце не опустилось к дальнему чистому горизонту, а впереди неожиданно показались дома поселка, очень похожего на Гадью. Ему почудилось, что он сделал какой-то большой круг, и всесильный рок привел его туда, откуда он почти бежал. Проселок выскочил на берег Колвы, и сразу отлегло – деревня оказалась на другой стороне реки. И одновременно было жаль, что рок увел его так далеко…
Русинов отъехал от поселка километра на три и остановился ночевать на берегу. Он не стал даже разводить большого костра, вскипятил кружку воды на мелком хворосте и хвое, заварил чаю и забрался в салон. Здесь тоже все напоминало Ольгу: за один день она успела обжить и машину, и его жизнь, поселилась неожиданным образом так прочно, что любая вещь напоминала только ее. К тому же, расстилая постель, он обнаружил в спальном мешке какой-то мягкий комочек – забытую Ольгой резинку для волос. Он спрятал находку в карманчик, где лежала нефритовая обезьянка, и немного успокоился.
И тут же вспомнил о радиомаяке! Он сделал первую глупость, забыв упаковать его в свинцовый футляр, когда отъехал от Гадьи. Не следовало показывать Службе дорогу к Кошгаре! Повесил бы где-нибудь на дерево этого «шпиона», а потом вернулся и снял. Теперь же оператор-локаторщик поставил точку на карте… Русинов положил радиомаяк на стол, чтобы всегда был на глазах и чтобы завтра утром заткнуть ему глотку, причем надолго. А пока пусть одну ночь поспят спокойно.
Потом ему казалось, что спальный мешок навечно оставил в себе ее запах, и он уснул, вдыхая его хмель. А среди ночи он внезапно проснулся и прямо перед собой за стеклом увидел белое человеческое лицо. Кто-то заглядывал в машину! Русинов замер, и рука потянулась к карабину, спрятанному под поролоновым матрацем. Человек отпрянул от стекла, и послышались его шелестящие по хвое негромкие шаги. Ночной гость стал на фоне белесой воды и несколько минут стоял неподвижно, как камень. Русинов опомнился и вместо карабина достал прибор ночного видения.
Очертания человека были неясными – мешало стекло! – и ему показалось, что это Зямщиц, которым теперь пугают местных жителей: какое-то мохнатое, обезьяноподобное чудовище. Но вот он скользнул между соснами и растворился в темноте. Русинов тихо отодвинул стекло форточки и снова припал к прибору. Это был нормального облика мужчина, однако двигался странно, словно подкрадывался, перебегая от дерева к дереву в каких-нибудь десяти метрах от машины. Скорее всего, местный житель пришел полюбопытствовать, кто ночует тут у реки: на голове вроде бы кепка и лицо безбородое – все, что можно разглядеть в прибор. Вот нагнулся, поднял что-то с земли и затаился у дерева. У Русинова возникла мысль попугать пришельца сигналом, и он уже потянулся к рулю, но в этот миг сильный удар по машине заставил его отдернуться. Он схватил карабин и, распахнув дверь, выстрелил в воздух. Громкое эхо троекратно отозвалось в близких горах. Передернув затвор, Русинов взял фонарь и выскочил на улицу. в луче света были лишь камни и деревья…
От удара на лобовом стекле разбежались четыре длинных трещины с сеткой мелких на месте попадания камня – будто перекрестье прицела. Либо это в самом деле был сумасшедший Зямщиц, либо туристов здесь не жаловали. Он вернулся в машину, запустил двигатель и вырулил на дорогу. Лучше всего уехать с этого места, иначе не уснуть до утра в ожидании нового нападения. Паутина трещин непривычно маячила перед глазами. Через три километра Русинов выключил фары и, приглядевшись во тьме, проехал еще немного, чтобы сбить с толку этого психа. На новом месте он долго не мог заснуть, теряясь в догадках, кто бы это мог быть, и не раз пожалел, что поехал в экспедицию один: невозможно будет работать с вечной оглядкой. Ко всему прочему, он вспомнил Петра Григорьевича и неожиданно подумал: не специально ли он направил его в эти края искать Кошгару, а тем временем приготовит ему сюрпризы, наподобие этого? Может, и нет здесь никаких камней со следами человеческих рук? Может, они такой же блеф, как «летающие тарелки», запущенные лазерным лучом?..
