Гениальные мысли рождаются сами собой, неожиданно, экспромтом. Витек просто высказал вслух то, что, видимо, давно не давало ему покоя:
— Мужики, а может, кто пузырек вез? Лежит сейчас, родимый, без дела. И он страдает, и мы... Может, проверим?
— Пусть Фадеич проверяет, это по его части.
— Он сейчас всю неделю вот так, с раскрытой пастью, спать будет.
Возможностей Фадеича проспать целую неделю оспорить Алик не успел. Грузовик, лихо пыливший по деревенской улице в сторону конторы, вдруг круто свернул к деревьям, под которыми высадился шабашный десант. Из кабины выскочил моложавый еще человек в рубашке с короткими рукавами и довольно замызганных джинсах.
— Что за публика? — спросил скорее весело, нежели начальственно. — Откуда табор?
Бельтиков, имевший соответствующие рекомендации друзей, координаты и фамилию управляющего, предположил, что это он и есть и не ошибся. На вопрос «Вы наверно Василий Николаевич?» получил утвердительный ответ.
— Ну вот мы прибыли, — стараясь придать голосу как можно больше бодрости, стал он представлять участников экспедиции. — Это наш бригадир — Александр Васильевич Ершов. — Это — члены бригады. Один еще не прибыл, дела в городе держат, завтра-послезавтра прибудет. Готовы выполнить любой приказ родины.
— Приказ-то приказ... А тот — тоже член бригады?
— Д-да, — нерешительно протянул Бельтиков. Голос его сам собой приобрел заискивающий оттенок. — Заслуженный товарищ, фронтовик, строительными специальностями владеет многими, полезный, словом, товарищ...
— Может, и полезный, — легко согласился управляющий. — Только давайте, чтобы его тут не было. Не надо, чтобы тут такие были. Своих хватает.
— Утомился человек, все ж в возрасте... — попытался вступиться за подопечного Алик.
— Вижу, как он утомился, — усмехнулся управляющий. — Ну, ладно, у меня дела срочные. Вечером часов в пять поговорим обо всем. Решим все проблемы. И насчет того, чем будете заниматься...
— И где жить, — вставил Алик. — А вот насчет того, чего покушать, и сейчас бы не мешало решить... Мы ж без сухого пайка...
— Хорошо хоть, без мокрого. Дам записку в столовую. Покормят вас там, за наличный расчет, само собой...
И он упылил так же внезапно, как и появился. Витек как бы невзначай пошевелил сумку с эмблемой Аэрофлота, пытаясь понять, как она открывается.
Замок молнии за полсекунды сделал возможным обзор таинственного содержимого сумки. Тонкая сброшюрованная пачечка листков из журнала «Огонек». (Бельтиков понял, что это собранный из разных номеров какой-то детектив). Объемистый пакет с травой. И еще один сверток, содержимое которого повергло Бельтикова в смятение. Шприцы, ампулы, коробочки с лекарствами — даже самый несведущий в этих делах человек сегодня понимает, что все это может означать.
В аэрофлотовской сумке больше ничего не оказалось, если не считать какого-то замызганного барахла. Витька не смог скрыть своего разочарования: наркоманские штучки его не интересовали. Брезгливо-равнодушно покрутил все это и Алик, Бельтиков ни к чему не прикоснулся. Витька полистал переплетенные журнальные листы, даже встряхнув их, чтобы убедиться, не заложено ли чего между ними. Бельтиков успел прочесть на одной из открывшихся страниц название повести и автора: Жорж Сименон «Мегрэ и его мертвец».
«Веселенькое названьице. Все в масть...»
Рубикон был перейден, за первой сумкой принялись потрошить остальные. Витьку, одержимого идеей найти спиртное, теперь уже остановить было невозможно. И искомое обнаружилось. Вез с собой бутылку марочного хереса гражданин, ехавший на день рождения племянника (о чем он либо забыл упомянуть в милиции; либо поскромничал). В обширном рюкзаке направлявшегося на базу отдыха молодого человека среди множества предметов оказалось даже две бутылки коньяка. Витька это обстоятельство повергло в восторг, от его меланхолии не осталось и следа. «Живем!» — потирал он руки. Бельтиков, как ни странно, тоже почувствовал какой-то душевный подъем. Захотелось уйти от этих неприятных событий реальности, не думая о последствиях. Алик же отнесся ко всему с позиций человека практического, к тому же облеченного доверием и властью.
— Мы этим угостим управляющего. Проверим его, так сказать, на вшивость, — рассуждал он, подкидывая бутылку в руке. — От пяти звездочек, думаю, не откажется, какой бы идейный ни был. А, Витёк?
— Да дуру он гонит, — отозвался Витёк поспешно, думая явно о другом. Делиться с кем-то посторонним дармовым коньяком ему совсем не улыбалось. Хотя вступать в пререкания с бугром, да и остальными, ему тоже было ни к чему. А что еще скажет Фадеич? Он поднялся и постучал носком ботинка в Фадеичеву подошву.
— Кончай ночевать! Дед Мороз подарок принес!
Фадеич мычал, бормотал что-то вроде «не мешай спать», но в конце концов сел и стал с некоторым недоумением озираться. Но когда взгляд его зацепился за бутылки, он вдруг подобрался, как пружина, и, приговаривая «ну-ка, ну-ка», сделал нетвердыми ногами шаг-другой по направлению к бутылкам.
— Твоя добыча, давай банкуй, — не то шутя, не то серьезно подначил Фадеича Витек. — Ты их, видать, через материю учуял...
Фадеич ровным счетом ничего не понимал, кроме того, что есть бутылки и находятся они в расположении бригады. И то ли что-то сопоставив, что-то смекнув, он вопросов лишних задавать не стал, лишь поинтересовался, у кого есть тара. Тара, аршин, балдометр — сколько названий у безобидного стакана! И никому не надо переводить с тарабарского на русский все и так понятно.
— Ишь, разлетелся, тару ему подавай, — проворчал Алик, — Артур, дойди до столовой, попроси стакан, а заодно скажи, что Василий Николаевич нас накормить велел... Хотя, ладно, я сам схожу. Покажу записку, договорюсь, когда подойти.
Или Алик по напрягшемуся лицу Бельтикова заметил, что эта роль мальчика на побегушках не по его характеру, или и в самом деле понял, что ему, бугру, пойти договариваться насчет обеда сподручней, только пошел он сам. Столовая стояла в том же порядке домов, что и контора, их разделяла только дорога, через которую, поднимая пыль, проносились автомашины.
Вернулся Алик быстро, по лицу его было видно, что миссия завершилась удачно во всех отношениях. Укрывшись за кустом, чтобы не видно было из окон конторы, распечатали коньяк. Как выглядит четвертая часть бутылки в граненом, расширяющемся кверху стакане, известно было всем. Однако Алик грязным ногтем наметил на этикетке бороздки и дележ «пузырька» прошел гладко. По очереди (первым это право было предоставлено почему-то Бельтикову) заглотили дорогой коньяк, заели конфетками из коробки гражданина, ехавшего на день рождения, и через несколько минут все повеселели.
