Драчунов обернулся и мгновенно отпарировал:
— А, это ты, Николаша? Значит, жив, курилка! А я уже боялся, что ты потерял дар речи. И, признаться, загрустил. Не с кем, думаю, язычок-то почесать.
— Ну вот что, спорщики, — вмешался Линов, — хватит препираться. Ты, дядя Саша, не отвлекайся, а жми, чтобы успеть к сеансу связи «Шмеля», а мы обсудим, как его провести.
Линов подошел к Тарову, подозвал Николая и Сергея и, когда все уселись рядом, изложил свои соображения о порядке предстоявшей работы.
К Фроловскому подъехали за полчаса до начала сеанса связи, но, как и в Сухиничах, зафиксировать работу «Шмеля» не смогли.
Быстренько собрались и взяли курс на Мещовск. Прибыли туда затемно. Остановились на ночлег в первом же свободном доме. Хозяева — дед и бабка — оказались добродушными и гостеприимными людьми, приняли как родных. У них было трое взрослых сыновей, все они находились на фронте, а семьи их были эвакуированы в глубь страны.
Еще перед рассветом решили выехать в Шлипово и Покров, чтобы во время первого сеанса связи провести проверку там, а ко второму сеансу возвратиться в Мещовск. Таким образом были бы обследованы не только Сухиничи и Мещовск, но и прилегающие к ним пункты. А это исключало возможность какой-либо ошибки. Так и сделали.
В целях экономии времени Линов предложил вести прослушивание одновременно из обоих пунктов, поэтому в Покрове Таров, Сергей и Николай высадились, а Линов с водителем проследовали в Шлипово.
Таров и Сергей выбрали место на северной окраине населенного пункта, а Николай — на южной.
Оставшись с Сергеем наедине, Таров поинтересовался:
— Вы давно работаете по радиосвязи?
— Да уже порядочно, восьмой год.
— И все в этом подразделении?
— Нет, здесь я только три года. Раньше служил в армии. Прошел там срочную и два года служил на сверхсрочной.
— А где учились?
— Окончил техникум связи в Ленинграде, работал на радиоузле, был заядлым радиолюбителем, из-за чего военком и рекомендовал в армию радистом. Там прошел курсы усовершенствования.
— Как же попали сюда?
— Из армии уволился, чтобы поступить учиться в институт связи в Москве, но не прошел по конкурсу. Временно устроился работать на центральный телеграф. Встал на учет как радиолюбитель. И тут вскоре меня пригласили в кадры НКВД, предложили работу по специальности. Я согласился.
— Извините за любопытство, вы действительно убежденный холостяк?
— Ну как вам сказать? — улыбнулся Сергей. — Убежденный... неубежденный... война ведь, не до того. — После небольшой паузы он продолжал: — Я, собственно, всегда был один, с детства. Отец ушел в четырнадцатом на войну и там погиб, а когда мне исполнилось шесть лет, умерла мать. Меня забрали в детский дом. Там я и вырос. А с девушкой мне не повезло. Она тоже была детдомовка. Мы подружились, любили друг друга, все было хорошо, все шло к тому, чтобы пожениться, и вдруг она утонула.
Сергей замолчал, на глазах у него выступили слезы, чувствовалось, что ему было тяжело. Превозмогая себя, он сказал:
— Извините... Знаете, как вспомню, не могу сдержаться. С тех пор вот и мучаюсь. Ищу похожую, но пока безуспешно.
— Простите, что я заставил вас вспомнить неприятное. А не прозеваем мы связь «Шмеля»?
— Нет, — спокойно возразил Сергей и занялся настройкой.
После окончания сеанса связи, который опять оказался безрезультатным, Таров и Сергей встретились с Николаем, зашли в крайний дом у дороги, ведущей в Шлипово, и стали ждать Линова. Хозяйка, женщина средних лет, поставила самовар и сварила картошку. На замечание Тарова оставить картошку для себя она ответила:
— Да вы что, ребята, как же я вас отпущу голодными! Нет уж, дорогие, чем богаты, тем и рады. Кушайте на здоровье и не беспокойтесь о нас. Мы тут как-нибудь да прокормимся. Вот уже скоро тепло будет, а там землица оттает, наша кормилица, и будет легче. Только бы фашиста проклятого вы больше сюда не пустили.
Вскоре подъехали и Линов с дядей Сашей. Немного отдохнув, направились в Мещовск. Опять пришлось ехать днем, вопреки советам военных, которые все основные перевозки и особенно передислокацию личного состава частей осуществляли только ночью. Но на этот раз все сошло благополучно. Хотя вражеские самолеты и пролетали над ними, следуя в тыл советских войск, нападения на автобус не последовало.
В Мещовске остановились у прежних хозяев. Дожидаясь очередного сеанса связи, помогли им заготовить дрова. Таров встретился с сотрудниками райотдела НКВД и особистами и выяснил, что никаких конкретных сигналов, указывающих на деятельность в их районе вражеских агентов с рацией, пока не поступало.
Вечерний сеанс связи показал, что «Шмеля» в районе Мещовска нет.
В последующие четыре дня обследовали Мосальск, Серпейск и близлежащие к ним населенные пункты Умиленка, Тарасово, Шишкино, но на след «Шмеля» попасть так и не удалось.
А по данным Центра работа «Шмеля» в нашем тылу продолжалась.
Полковник Герлиц, начальник абверкоманды-103, приданной армейской группе немецких армий «Центр», действовавших против частей Красной Армии на Западном фронте, находился в своей резиденции в Смоленске. Расположившись в удобном мягком кресле, Герлиц самодовольно улыбался, в который уже раз перечитывая послание майора Бауна, поздравлявшего его с успешным началом операции ЭАК-103 (Эксперимент абверкоманды-103).
Герлиц был доволен своей службой. Это назначение он получил благодаря близкому знакомству с шефом германской военной разведки адмиралом Канарисом и гордился тем, что вверенная ему абверкоманда располагала всем необходимым для ведения активной военной и экономической разведки против Красной Армии на центральном участке фронта. Абверкоманда-103 осуществляла непосредственное руководство деятельностью пяти абвергрупп, 107, 108, 109, 110 и 113-й, приданных последовательно 4-й танковой армии Гудериана, 4-й и 9-й армиям и 3-й танковой армии, имела разведывательные школы в Борисове, Катыне, Орджоникидзеграде, специальные лагерные пункты и конспиративные квартиры, куда направлялись агенты для подготовки и инструктажа перед заброской их в тыл Красной Армии. Абверкоманда-103 была наделена большими правами, располагала штатом кадровых работников разведки, вербовщиков, инструкторов, преподавателей, технического и обслуживающего персонала, имела необходимые средства связи и технику, практически неограниченные денежные средства за счет грабежей на временно оккупированной советской территории. О своих действиях она отчитывалась лишь перед штабом «Валли» — разведывательным органом абвера, специально созданным на советско-германском фронте для руководства деятельностью армейскими абверкомандами и абвергруппами и организации разведывательно-диверсионной и контрразведывательной работы против Советского Союза. Этот штаб, дислоцировавшийся в местечке Сулеювек, в двадцати одном километре к востоку от Варшавы, имел три отдела: «Валли-1», осуществлял военную и экономическую разведку на советско-германском фронте; «Валли-2» руководил диверсионной и террористической деятельностью в частях и в тылу Красной Армии; «Валли-3» направлял всю контрразведывательную деятельность по борьбе с советскими разведчиками, партизанским движением и патриотическим подпольем на оккупированной советской территории в зоне фронтовых, армейских, корпусных и дивизионных тылов.
