Когда мы подошли к пристани, я окинул быстрым взглядом стоявшую здесь толпу, но ни госпожи Дардонвилль, ни Олимпии не заметил.
Я взглянул на Адель. Ясно было, что ее обидело такое невнимание со стороны Дардонвиллей.
Нам пришлось нанять экипаж, чтобы ехать на виллу. По дороге мы встречали людей, которые смотрели на нас и главным образом на Луи с некоторым удивлением.
Когда мы подъехали к дому, никто не вышел встретить нас, никто не открыл дверей.
— Как странно! — проговорила растерянно Адель. Луи вышел из кареты и постучался. Раздались тяжелые шаги, кто-то подошел к двери и открыл ее тихо, с осторожностью. Это был Плуто.
По выражению лица негра мы поняли, что нас не ждали. Он стоял перед нами в полном недоумении с раскрытым ртом и вытаращенными глазами.
— Зачем вы вернулись, мистер Луи?
— Как вернулись, Плуто? Мы сейчас из Нового Орлеана!
— Не шутите со старым негром. Вы не могли съездить туда и так скоро вернуться. Вы едва ли за это время успели добраться до устья Огио.
— Как до устья Огио?..
— Да ведь ваш пароход «Красавица Миссури» вышел только вечером. Надеюсь, ничего дурного не случилось. А где же вы оставили барыню с барышней?
— Да я никого из них и не видел!
— Скажите же мне, где моя барышня? — повторял Плуто. — Стыдно вам смеяться над старым негром.
— Я хотел как раз тебя спросить об этом. Где же они?
— Но… вчера именно вас я проводил с ними на пароход.
— На какой пароход? Кого?!.
— Да вас и госпожу Дардонвилль с барышней.
— О каком пароходе ты говоришь? Ничего не понимаю!..
— О большом пароходе «Красавица Миссури».
Луи удивленно взглянул на меня.
— Как вы думаете, что все это значит? — спросил он.
— Скажи мне, Плуто, да подумай хорошенько, — произнес я, обращаясь к негру, — кого же ты провожал на пароход?
— Барыню, барышню и мастера Хотерош.
— Кто тебе сказал, что это был господин Хотерош?
— Все его так называли, да я и сам не слепой. Вы просто смеетесь над старым негром!
— Куда же они поехали?
— Говорили, что у мистера Луи умер богатый дядя. Мистер Луи поедет за деньгами, потом все отправятся во Францию, там наша барышня повенчается с мистером Луи, а после свадьбы все вернутся сюда. Господин Гардет, банкир, сказал мне, что в этот день барыня взяла крупную сумму денег на путешествие… Но, мистер Луи, почему вы вернулись?
После этого разговора я был уже просто убежден, что совершилось бессовестное мошенничество, жертвами которого стали госпожа Дардонвилль и ее дочь. Кто-то, выдавая себя за Луи де Хотероша, уговорил их уехать во Францию. Я вполне уверен, что обманщик этот был Депар.
Щадя своих спутников, я не сказал им обо всех этих предположениях. Я знал, что господин Гардет, будучи другом госпожи Дардонвилль, вероятно, будет в состоянии разъяснить нам, как все произошло. Он выдал чек на большую сумму и должен был знать, для чего предназначались эти деньги. Вдобавок он мог также разъяснить нам загадочную историю с тысячей долларами.
Через полчаса мы подъехали к банкирской конторе.
Адель и Луи остались в экипаже, а я вошел один к господину Гардету.
Гардет был в конторе, он узнал меня, и я сразу приступил к делу.
Банкир, зная мои дружеские отношения с госпожой Дардонвилль, рассказал мне все, что ему было известно.
О предполагавшемся путешествии в Европу он прежде всего услышал от знакомых, а затем госпожа Дардонвилль взяла у него перевод на Париж в размере десяти тысяч долларов. Кое-что доходило до него по слухам.
Такая богатая семья, как Дардонвилли, интересовала многих, и трудно было скрывать то, что в ней происходило. Банкир слышал о предполагаемой свадьбе Олимпии с молодым де Хотерошем. Ему было также известно, что жених провел неделю на вилле. Это было вполне достоверно, так как Гардет не получил ответа на письмо, адресованное господину де Хотерошу в Новый Орлеан.
Представьте же себе изумление Гардета, когда я сообщил ему, что он имел дело с мошенником, а настоящий де Хотерош сегодня приехал со мной из Нового Орлеана!
Он вскочил со стула.
— Да вы шутите! — воскликнул он.
— Увы, нет! Посмотрите в окно, вот он. Гардет подошел к окну.
— Да, это он с сестрой. Я их обоих знаю, знал их отца. Неужели же здесь и впрямь мошенничество?
— Мои друзья подтвердят вам это.
— Мне и не надо подтверждений. Теперь все ясно: этот чек, посещение виллы Дардонвиллей, отсутствие гостей на вилле… Боже мой, госпожа Дардонвилль погибла!
— Еще рано отчаиваться. Может быть, нам удастся разрушить планы наглеца…
— По-моему, это невозможно. Что вы думаете предпринять?
— Ехать за ним, разумеется.
— Легко сказать — ехать! Пароход ушел вчера, и второй пойдет не раньше как через неделю.
— Точно?
— Вот расписание, — вздохнул Гардет, указывая на таблицу.
У меня не хватило терпения рассматривать ее, и я поверил банкиру на слово.
Я был в совершенном отчаянии. Как?! Ждать неделю?! Да ведь это значило отказаться от всякой надежды вовремя догнать их!
К счастью, я вспомнил, что до Цинциннати можно доехать верхом, и тотчас же сообщил об этом банкиру, который одобрил мой план.
Нам предстоял длинный путь — более трехсот миль по очень плохой дороге; но колебаться было невозможно: обстоятельства требовали решительных действий.
Обсудив дело, мы решили поступить следующим образом. Оставив Адель на попечение банкира, я и Луи должны сейчас же отправиться верхом в Цинциннати. К счастью, у меня было достаточно денег с собой, да и банкир предложил взять у него взаймы. Пригласив Луи с сестрой наверх, мы поведали им обо всем. Бедный Луи пришел почти в отчаяние, услыхав, в чем дело.
Но медлить было нельзя, и мы быстро собрались в поход. Адель не противилась нашему решению, сознавая всю необходимость этой срочной разлуки.
Раздобыв себе крепких, выносливых лошадей, мы отправились в путь, переехали широкую реку и выехали на дорогу, ведущую в Цинцинати.
Ехали споро, но молча. Луи грустил, а я был занят своими размышлениями. Мы ехали так быстро, как только могли нести нас лошади. Мне приходилось даже сдерживать своего спутника, который так погонял свою лошадь, что без моего вмешательства, наверное, уже загнал бы ее до смерти. А между тем нашими лошадьми надо было дорожить, ведь если, не дай Бог, они падут далеко от города или деревни, заменить их будет трудно, и мы потеряем уйму времени.
Предполагалось менять лошадей каждые шестьдесят — семьдесят миль, иначе было бы просто невозможно достичь цели в назначенное время.
Я составил определенный план действий, но он все-таки основывался больше на предположениях о вероятности успеха, чем на твердом убеждении. Но возможность настигнуть авантюриста была. Я объяснил свои расчеты, и это ободрило Хотероша.
