А в коридорах, как всегда, бродили маги-полуночники, предпочитавшие работать после наступления темноты. Вокруг них неизменно парили книги, скакали мелкие звери-фамильяры, нагнетались диковинные незримые ауры. Сгорбившиеся ночные трудяги всегда обходили Джанта: больно он крупный, особенно по сравнению с типичным щупленьким магом. Порой его даже побаивались из-за роста и широких плечей.
Ну, и по другим… менее приятным причинам.
Временами (когда Неизвестный не доставал своими развлечениями) Джант искренне радовался, что попал в Черепаховую Академию. Не каждому выпадает такой уникальный шанс! Тем более, его в Академии приютили ещё ребёнком, благодаря чему Джант привык к здешним правилам и порядкам с детства.
Точнее не к правилам, а к их отсутствию. Черепаховая Академия давала право каждому талантливому магу максимально реализовывать свои способности. А самореализации, говоря честно, привычные государственные законы только мешают.
Причём Черепаховая Академия предоставляла магам не только возможности, но и средства. Их знаменитая библиотека собрала в себе все книги мира, когда-либо изданные. Эллиадской королевской библиотеке до здешней, как до Орона пешком! Даже оборудование не просто закупалось, а изобреталось. Всё для удобства талантливых магов.
Джанта таковым посчитали с рождения. Действительно, он – настоящее дарование. Сын смертной нимфы! Внук Богини! Прирождённый гений стихии вольного синего огня!
Естественно, прибрать к своим рукам такое сокровище для Черепаховой Академии было уже делом принципа. Вот Джант здесь и оказался, под строгим присмотром Неизвестного.
Неизвестного, который и был директором Черепаховой Академии.
Наверное, из-за «ценности приобретения» тот считал нимфейского отпрыска едва ли не сыном. Джанта сперва такой расклад даже устраивал: у него никогда не было любящего отца. Только вот Неизвестный явно понятия не имел, как быть родителем. Ему совершенно незнакомы слова «ласка» и «нежность».
А маленькому Джанту больше хотелось всё-таки любви.
С возрастом он научился ценить Академию. И даже Неизвестного, ведь тот, несмотря на тягу к экспериментам, всегда благодарил Джанта за проделанную работу и награждал. По-своему. Он всегда знал, когда у Джанта рвались гитарные струны, и всегда ему их заменял. Ловил Джанта за шкирку, когда тот чуть не падал с башен на панцире. И, конечно же, привозил из городов самые необычные сладости.
Кабинет Неизвестного находился почти на самой верхушке панциря – фактически купола внутри гигантской черепахи. Оттуда наставник мог наблюдать за каждым уголком Черепаховой Академии. Вопреки своему высокому положению, Неизвестный не был наделён особой властью. Он лишь направлял, но не управлял. Вместе с Советом Кровавой Клятвы – своими дражайшими помощниками – Неизвестный поддерживал жизнь Черепаховой Академии, но никогда не позволял себе пользоваться положением директора в корыстных целях. В Черепаховой Академии каждый творил свою судьбу, а Неизвестный лишь наблюдал за ней.
Чем выше они поднимались, тем меньше магов Джант замечал. На этажах Совета Кровавой Клятвы никто просто так не ходил. Не из боязни наказания, а скорее просто из страха: члены Совета пользовались отсутствием законов, как никто другой в Академии. Казалось, отсутствие правил было придумано им на потеху. Порой им приходили в головы такие извращённые идеи, что попасться им на глаза в момент озарения – уже сродни смерти. Вспомнить хотя бы, как профессор Сервус случайно столкнулся возле своего кабинета со шпионкой из Империи Лонг и решил продемонстрировать ей свои умения, приделав ей вместо рук лягушачьи лапы…
В общем, так Совет сам себе и обеспечивал безопасность.
– Ты только своих девок разгони, прежде чем я зайду, – предупредил Джант, когда они уже подходили – а Неизвестный подлетал – к двери.
Как и водится у Неизвестного: дверь вычурная, огромная, из блестящего дерева, с письменами зачарования. Попробуйте зайти! Дверь вам голову откусит. И не подавится.
– Какого ты плохого обо мне мнения, Джант, – опустились уголки губ маски. – Конечно, я их уже выпроводил.
Неизвестный очень любил водить к себе девушек. Да и не только девушек – и звериц, и змеелюдок тоже. Увидев у него однажды арахну, Джант едва от страха не умер. Казалось, шарм его безликого наставника покорял женоподобных особей всех рас Зазеркалья. Причём все эти девушки (и не только) соглашались на такое, что Джанту и присниться не могло.
Однажды он случайно приоткрыл двери в эту обитель изврата… После этого Джант каждый раз напоминал о девушках наставнику, чтобы избежать конфузов. И более о любовных интересах Неизвестного они не разговаривали.
– Как заботливо с твоей стороны, – пробурчал Джант.
– Не куксись, – ответил Неизвестный, на лету открывая дверь. – Лучше порадуйся: сегодня особый день!
– Да неужели?
– А то! Заходи-заходи, не стой.
Джант покорно шагнул внутрь. Неизвестный без его ведома экспериментов не устраивал, поэтому подлянок никогда не ожидалось.
А вот и кабинет… Джанту казалось, здесь даже пахло женщинами. И кровью. Реками крови.
Бокалы с алой усладой стояли везде. Возле большого расписного зеркала – работы художника с Островов Уса. На тумбочках возле большой – нет, огромной – кровати с чёрно-красным бельём, кучей подушек и роскошным балдахином. На диванном столике между двух пышных кресел. И даже над камином!
И всё-таки Неизвестный был тем ещё кровопийцей. Вернее, вурдалаком, который питается исключительно кровью. Хотя Джант сомневался: может, Неизвестный и вампир, питающийся магической энергией, но поскольку в крови содержится больше этой самой энергии, она и вкуснее, и питательнее.
А ведь ему столько крови для поддержания жизни не требовалось, мог пить раз в неделю или даже месяц, если бы захотел. Но Неизвестный любил «выпить», а для приятного ощущения на языке приглашал к себе дам – завтрак в постель, так сказать. Благо, он никогда их не выпивал «целиком»: его вечно меняющиеся спутницы мало того, что не чувствовали себя плохо, так наоборот – оставались удивительно довольными и по окончании «визита» получали единицы[1], как если бы отработали целый месяц. Они могли заниматься делом лишь день, всё равно больше единиц им не выдадут: в Академии все маги получают одинаково, вне зависимости от длительности или успешности трудовых будней.
– Присаживайся, сынок, – только здесь Неизвестный мог опуститься и ходить пешком, как нормальный пурин[2]. – Сейчас, возьму себе бокальчик…
– Вот и как ты хочешь быть моим отцом? Алкоголик, – усмехнулся Джант, оставляя гитару у ножки дивана и плюхаясь на пышные меха.
– Родителей не выбирают! – изящно отмахнулся Неизвестный. – Я же люблю тебя таким, какой ты есть. И ты меня…
– О, пресвятая Эллиада, нет! – театрально воскликнул Джант. – Только не разговоры о любви!..
– Какой ты у меня ещё маленький, сынишка.
Подойдя к нему, наставник шлёпнул его пальцем по носу, после чего, поправив фрак, сел в кресло.
Взглянув на книжную полку, Неизвестный проводил взором свиток. Тот вспорхнул, точно птица, и осторожно опустился на столик.
– И что это такое? – Джант спустил большие ноги с дивана. – Согласие на эксперимент?
– Я у тебя его когда-нибудь спрашивал?
– И то верно.
Взяв свиток, Джант аккуратно его развернул. С каждой показывающейся буковкой глаза Джанта всё больше округлялись. Нет, не может этого быть!..
Вскочив с дивана, Джант чуть не вскрикнул от радости. Неужели не сон? Наконец-то время пришло!
– Спасибо, наставник! Ты лучший!
– А как иначе? – вальяжно отпил из бокала Неизвестный. Как всегда, капли падали сквозь прорез для рта идеально, точно их туда направляли. – Посмотри, там всё правильно? Всё-таки мы не хотим, чтобы тебя зачислили в студенты с ошибкой. Ведь этот свиток будет лежать в архиве.
– Да? Прямо в архиве?!
– Конечно же! Ты ведь теперь официально студент-модераторий Черепаховой Академии. А такое событие просто необходимо запомнить в веках!
