– А ты не помнишь? – удивлённо опустил чёрное круглое ухо Пантера. – Ты сказала, что праздник за твой счёт!
Осознавая страшное, Ива открыла боковой карман. Разворошила кошель.
Одинокий берский медяк со звоном ударился о пол.
– Матушка… – едва ли не плача, проскулила она. – Больше никогда не буду пить!
Заметив, как та-ааец жалостливо на неё смотрит, Ива, отбросив всякую гордость, умоляюще сложила уши и по-детски округлила глазки.
– Прости… Ты не мог бы… У меня нет денег, но мне в пути понадобится вода…
– Ах, а ты хитрюга! – усмехнулся Пантера. – Давай склянки, я тебе наберу.
Так просто? Ива не привыкла о чём-то просить, поэтому, наверное, ей и думалось, что без стараний получить желаемое гораздо сложнее. Родители, часто оставлявшие её наедине с собой или с бабушкой, привили ей удивительную самостоятельность. Даже помощь она зачастую принимала с неохотой. Проще ведь самой всё сделать! Зачем втягивать в это других? К тому же вдруг они наделают ошибок, а ей потом разгребать.
Та-ааец с делом управился быстро – всего за несколько долей. Он вернулся со связкой склянок, в которых притягательно булькала прохладная вода.
– Спасибо большое! – Ива схватила связку, точно это было лучшее в мире сокровище. А как иначе? Без воды в пустыне не выжить! Тем более, когда идёшь в одиночку, надо подготовиться основательно.
– Да не за что, – усмехнулся Пантера и вдруг потрепал её по волосам. – Только не потеряйся там, ладно? Ты же совсем малышка. Но какая смелая малышка!
– Я… постараюсь, – улыбнулась она.
В крайнем случае, если заплутает и вода кончится, Ива ещё себе наколдует. Чудеса, конечно, не вечны, но – спасибо маме с папой – с рождения она не испытывала в них недостатка.
– И да, напоследок. Этот твой Светозар – тот ещё ублюдок, – вдруг вспомнил та-ааец, недовольно скорчившись. – Я обдумал всё, что ты сказала вчера, и посчитал нужным тебе сказать. Просто остерегайся таких, как он. А этого – забудь. Он не достоин такой весёлой зверчонки, уяснила?
Ива кивнула. Несмотря на то, что Светозара оскорбляли… она впервые почувствовала себя понятой.
– А теперь – в добрый путь, Ива. Желаю тебе найти, что искала. Или что не искала, но в чём нуждаешься.
***
Пустыня Мрв-Сти-Маав… Жестокая и не прощающая ошибок. Жаркая и сухая. Безжизненная. Мёртвая.
Никто не услышит твоих криков за множество вёрст. Со временем ты и кричать не сможешь – в горле пересохнет. Ты не сможешь даже разговаривать. Только беспомощно тянуться руками к солнцу и умолять милосердную Итн сжалиться над тобой – ниспослать хоть капельку воды. Самую малость…
Но Итн оказалась жестока к чужестранке, как и всякая иноземная богиня. Она помогала лишь своим верным подданным, и то не всегда.
Об Итн ходило множество страшных слухов. О том, как она живьём пожирала врагов своих детей. Как она породила чудовищ, которых называют Амат, чьи пасти способны поглотить зверолюда целиком. Как она посылала долгую засуху на собственных детей, желая смерти лишь их самопровозглашённому государю – фараону.
Жаркий свет жёг кожу, словно невесомые капли раскалённого железа. Ива чувствовала, как вся покрылась потом вместо кожи. Она точно варилась заживо, как морква в густом супе. Завернувшись в одежду, оставив открытыми только глаза, она мечтала поскорее вылезти из кокона, чтобы – как легкокрылая бабочка – обновиться и лететь себе в небеса, ни о чём не беспокоясь.
Но разве могла жалкая, мелкая бабочка выжить в этой смертельной ловушке?
Держала Иву на плаву уже далеко не вера, да и не надежда. Скорее желание выжить. Вода кончилась давным-давно. Чудеса, и те – почти иссякли. Ива приберегла жалкий остаток на будущее, когда её ноги сварятся и расплавятся в песке, и ей нужно будет держаться до прибытия помощи.
Однако оказалось, что ноги Ивы уже подкашивались. С каждым шагом она горбилась всё сильнее и сильнее, припадая к раскалённому песку. Перед взором всё плыло, плясало.
Вдруг – Ива встрепенулась – что-то блеснуло. Как это называли опытные пустынные путники… Оазис? Мираж? В самом деле, что бы это могло быть?
Неужели…
Ох, как заболела голова… Сверкающий огонёк врезался в мысли. Ива закрыла глаза: в них стояла неясная рябь, прыгали отвлекающие искры.
Матушка… Мама… Папа… Всё… Больше Ива не в силах держаться…
Но вдруг её коснулась сила. Ива точно получила заряд чудес, молнией пронёсшийся по её рукам и ногам. Она опёрлась на эту силу и только спустя мгновение осознала: её подхватили чьи-то руки.
Открыв глаза, она сперва не смогла разглядеть незнакомца. Взор по-прежнему плыл, плясали искры.
– Хей, ты в порядке? Понимаешь меня?
Звонкий голос… Но полный силы.
Что? Что он спрашивает? Иве вскружило голову от наплыва мыслей. Сама собой она упала на незнакомца. У него оказались широкие, мягкие плечи… У папы такие же.
– Дело плохо… В общем, я тебе сейчас в рот кое-что залью, ты не сопротивляйся, ладно? Знаю, звучит так себе, но ты не бойся…
Ива открыла рот. Лей… Что угодно лей! Уже без разницы, горло просило чего угодно, хоть кипятка. Лишь бы немного влаги!
Губ коснулась прохладная стеклянная бутыль, в какой привозят заморское вино. О, опять напиться… Было бы смешно, если бы не было так грустно.
Внезапно Ива распахнула глаза. Если до этого её пронзило чудесами, то теперь она наполнилась ими до отказа. Тело задёргалось, но ненадолго. Взор сам собой обратился к спасителю.
Пурин… Человек!.. Молодой, наверное, её возраста. Ива ошеломлённо вглядывалась в его черты. Его светлые голубые глаза уставились на неё в ответ. Его тонкие губы растянулись в улыбке с милыми ямочками.
Но стоило поднять взор чуть выше… У него все волосы горели! Матушка! Итн подожгла бедолаге волосы!
Набрав побольше чудес, Ива, как могла, быстро собралась и выплюнула юноше на голову целый ушат воды.
Только в следующий миг Ива поняла, что в прямом смысле оплевала незнакомца. Волосы у того потухли, но ненадолго, – чтобы потом опять встать торчком. Какая странная причёска: по бокам выбритая, с одним длинным локоном!
Красивые глаза человека округлились так, словно перед ним проскочила мара. Похлопав ими, юноша провёл рукой по щеке и, увидев слюни, скривился.
– Просто скажи мне, что это твой особый вид приветствия, – пробормотал он, стряхивая слизь с рук.
Ива помотала головой, боясь произнести хоть слово. Неужели Матушка её прокляла? Сколько можно позориться?!
– Тогда зачем?.. – спросил он. Искорки в его глазах раздражённо мельтешили.
– Я… испугалась, что ты сейчас сгоришь, – пропищала Ива, сжимаясь в его руках. От стыда она в сердцах воскликнула: – Брось меня здесь! Я не достойна…
– Чего?! С чего бы я должен тебя бросать? – нахмурил брови он. – Объясни мне…
– Ты спас меня, а я оплевала тебя! – запричитала она, выворачиваясь из его рук. – Ты был так добр, а я… я не достойна помощи! Оставь меня…
– Да о чём ты вообще?! – начал злиться он. – Прекрати нести этот бред и просто объяснись!
– Помоги-и-ите, извраще-е-енец! – принялась верещать она скорее от стыда, нежели от страха.
– А-а-а! Хватит! Ты здесь не умрёшь, поняла?! – схватил он её за пояс. – Стой, кому говорю!
Вывернуться Ива так и не смогла: юноша оказался и крупнее, и ловчее. Ну не могла же она просто так пользоваться его милосердием! А дать в ответ ей нечего: ни денег, ни… чести, которой у неё – спасибо Светозару – давно нет.
Заскулив, она захлестала хвостом, надеясь, что хоть это её спасёт, но хвост быстро оказался прижат к ногам незнакомца. По телу пронеслась знакомая дрожь: если юноша знал о восприимчивости хвостов зверолюдей, то воспользовался этой особенностю как нельзя кстати.
– Зверица?
– Да… А что? – пролепетала Ива, одним движением уха смахивая ткань с головы.
– Просто ты так закуталась, что не видно… А, неважно, – пробормотал он.
– Ты… не мог бы меня отпустить? Я никуда не убегу, всё равно не смогу, а от хвоста странные ощущения…
