Конрад, увидев бабушку, стремглав бросился к ней она, обняв его, прижала к своей мощной груди. Оторвав от себя дорогого внука, критически осмотрела его худобу и синеву кожи. Тоном, не предвещавшим ничего хорошего, подозвала к себе стоявшую неподалеку, присмиревшую Алицию.
Когда та подошла, мама в свойственной только ей манере, без вступлений, вздохов и охов, без всякой дипломатии на весь аэропорт обматерила мою бывшую супругу за то состояние, до которого она довела своего сына, а ее внука. Впрочем, в материнское приветственное слово стоит внести некоторую статистическую поправку. Примерно девяноста процентов ругани приходилось на голову ее сына, т. е. на мою.
Экс-жена, пунцовая от стыда, с пылающими ушами пролепетав: «Побегу я… Багаж надо забрать». Помчалась к багажному транспортеру, откуда выплывали сумки, истерзанные аэропортовским ворьем.
Мама, решительно направилась было за ней, но Конрад от нахлынувшего на ребенка восторга, стал носиться, как угорелый по огромному залу и увидев автоматически открывающиеся двери, выскочил на улицу.
Моя грузная мама, несмотря на свои семьдесят с добрым гаком лет, плюнув на барахло, побежала вслед за ним.
Когда она вернулась со счастливым Конрадом под мышкой, направилась через весь зал навстречу идущей к ней невестке. В этот момент у нее на глазах то место где виноватым японским шагом семенила Алиция, покрылось дымкой. Вслед за этим раздался оглушительный взрыв, со всех сторон посыпались стекла. Алицию и мужика взявшегося ей помочь, разорвало в клочья. По обрывкам было видно, что рванула одна из сумок, полученных Алицией.
По тому, как засуетились находящиеся в зале аэропорта многочисленные «читатели газет в штатском» и последующей вереницы допросов, взорванный мужик был из моего бывшего ведомства.
Оказывается, они всерьёз ждали моего возвращения. Полковник Курдупель готовил мне теплую встречу. Но сорвалось. Их подготовку к моему прилёту кто-то тщательно готовил и уже на месте организовал в мою честь салют с человеческими жертвами.
Как бы не складывались наши взаимоотношения, но Алицию мне было бесконечно жаль. С другой стороны признаюсь честно, горечь утраты несколько снизилось, когда мама сообщила, что «с твоим сыном все в порядке». У меня отлегло от сердца. Так как если бы взрывом накрыло моего мальчугана, то тогда — жизнь утрачивает значение. Просто — ложись и умирай.
Описанный в деталях взрыв живо напомнил мне недавние события в городе на Неве.
Кто же этот неугомонный тип? Его настойчивость начинала меня раздражать, и мне очень захотелось с ним встретиться с глазу на глаз…
А вот убивать его при встрече было нельзя. На его место придут другие. Значит, придется постараться его переиграть. Как? Черт его знает… Но только не убивать… Н-да… Сам себе поставил задачи сам их и должен решить…
Одно утешает, малыш Конрад находится в самых надежных руках, какие только могут быть на этой земле.
* * *
Вместо трезвого расчета и анализа, в голове сумбур и перехлест эмоций. Такое ощущение, что это меня контузило и напрочь парализовало во время взрыва…
Пришлось срочно, не боясь опасений по поводу паспорта, вылетать в Москву.
Прилетел… Добрался… Что-то еще… Все забыл. Внутри кипящее масло… Ах, да, заселился в частную гостиницу, оттуда уже сориентировался на местности…
Разузнал подробности на каком, чисто конкретно, политическом поле я присел… Только после этого, в экстренном порядке стал созваниваться с редакцией газеты…
Однако позвонил не сразу. Сперва основательно подготовился и потом позвонил. Так, мол и так…
Представился… Долго слушал непонятную паузу…
Угол моего скудного воображения на последующую и дальнейшую реакцию газетчиков, у меня не преломлялся.
Такого…
Всякого, но…
Нет. Не ожидал.
Десятка два голосов, одновременно восторженно выли в телефонную трубку… Они… Я даже не знаю, как правильно это объяснить… Они готовы были снять для меня штаны… и ими достать любую звезду с неба… Понимаю — глупость, тщеславие, раздутое самомнение, но ничего поделать с этим не могу.
Крики гордых пингвинов, были по-прежнему слышны из телефонной трубки…
Поблагодарил за теплый прием и оказанную честь… Культурный же человек. Попросил через пару часов организовать мне пресс-конференцию с обязательным привлечением иностранных радио- и телекорреспондентов. Естественно, право первыми сообщить миру то что я готов был рассказать, будет принадлежит им.
Вой из трубки продолжался, но уже с минусовым зарядом. «Чистая трибуна» не желала никого подпускать к своей информационной кормушке. Они не хотели делиться этим лакомым куском ни с кем…
Пришлось их успокоить. На конференции, сообщать все известные факты, я не собираюсь. Просто хочу сделать дополнительные сообщения по поводу продолжающихся на меня покушений. Все остальное для них. Как невеста для жениха — все самое драгоценное оставшееся при ней после жизни в студенческой общаге, ему — любимому.
* * *
Телефоны редакции прослушивались. Это было очевидно. Кто-то очень не хотел моей встречи с прессой. Так как после редакции, последует продолжение моих выступлений в Комиссии по делам национальной безопасности. После потянув за нитку дотянутся до хвоста, и уже дёрнув за него вытянут на свет весь крысиный клубок.
Получится много грязи и много неприятностей: пятна на мундирах, отставки, самоубийства.
Людей можно было понять, они не хотели всего этого.
По этому поводу возникают неприятные исторические параллели:
Помните, больше ста пятидесяти человек самых разнообразных свидетелей и даже знакомых свидетелей, было уничтожено за полтора десятка лет, самым замысловатым образом. И это только после одного единственного намека на участие государственных спецслужб США в убийстве президента Кеннеди. Тогда безжалостно уничтожали своих, конституционно послушных американцев.
А кто я такой для любимой страны? Человек без прошлого, без роду, без племени. С купленным, подложным паспортом. Только одно это для любимой родины является преступлением. Паспорт я показывать не собирался. Даже вспоминать о его наличие было совсем не обязательно. Глядишь и пригодится.
Короче говоря, тип подозрительный и не внушающий доверия.
Со всех сторон города к зданию редакции стремились всевозможные агенты и киллеры.
Этот вариант моим скудным умишком был заранее предусмотрен. Поэтому в редакцию газеты я звонил из холла здания. Мало этого, звонил с того самого, необходимого мне этажа, где размещалась основная масса редакционных сотрудников. Вооружившись моющими средствами, я усиленно мыл пол, протирал пыль на перилах, подливал в вазоны воду, наблюдая краем глаза за возникшей после моего звонка редакционной суетой.
