Проведя влажную уборку помещения, зашел в небольшой редакционный отсек и подозвал скучающую на телефонах девчушку. Объяснил ей кто я такой. Она за словом в карман не полезла, ответив мне тем же, представилась стажером. С внутренним, плохоскрываемым волнением поздравил ее с единственным, достойным шансом всей жизни.
Пока я подводил понтоны к чужой душе, казалось глаза этой девочки, выскочат из глазниц. Кстати, умные и цепкие глазки.
Попросив меня пару минут подождать, она стремглав понеслась в кабинет главного редактора, где через пять минут все было готово для записи прямого интервью.
В комнате отдыха главного начальника, под стрекот разнообразной техники наговорил полуторачасовой объемный текст. Редактор, предоставивший и комнату, и пару студийных магнитофонов (где он только их взял?), предоставил и профессиональную видеокамеру, за которой в качестве оператора работал сам.
Во время беседы он то и дело отрывался от видеокамеры, хмурился, охал и с недоверием поглядывал на меня…
* * *
Была надежда, что огромное здание мои контрагенты взорвать не смогут. Просто не успеют завести такое количество взрывчатки, а то конечно бы рванули. Но если сам башку из окопа поднял, следовало опасаться какой угодно провокации. Не хочется ничего заранее загадывать, но постараюсь ее избежать. Успокаиваю себя, как могу, хотя от громких дверных хлопков голову в плечи все-таки втягиваю.
Детская шапочка Конрада? Случайно ли она у меня оказалась? Случайно или намеренно, но пригодилась. Обычными ножницами вырезал отверстия для глаз. Посмотрел на себя в зеркало. Рассмеялся. Сделал дырку и для рта. Стал похож на надувную куклу из сексшопа. Но не по подиуму же взад-вперед шляться, на весь мир буду представляться…
Когда собралась вся эта галдящая братия с диктофонами, блокнотами и перхотью на плечах вздохнув, отправился на свое лобное место. Редактор, чувствуя мое состояние, сел рядом со мной и стажера позвал в качестве помощницы. Пусть девчонка, покрасуется в начале карьеры, почувствует себя телезвездой, а заодно и объект будет чувствовать себя уверенней.
Однако не успела пресс-конференция или, как мне хотелось её себе представить, эпохальная встреча с прессой начаться…
Еще мой дрожащий под маской голос, не сумел достаточно окрепнуть и блеял что-то нечленораздельное…
Еще журналисты, не успев посадить меня на кол своих вопросов, не разогрелись от предвкушения легкой добычи с политически-гнусным душком…
Этого всего еще не было…
Зато со всеми вытекающими последствиями появились поводы для беспокойства.
С сиренами, мигалками и пустыми шлангами прибыли пожарные. Им сообщили, что все здание объято огнем… Пора из пламени выносить детей, стариков и другое ценное имущество. Настроены эти ребята были решительно. Пожара они не обнаружили, но потребовали провести эвакуацию персонала и посторонних.
Начали они свои действия почему-то с меня. Пытались обмотать мою шею шлангом и вытащить, как есть, наружу.
— Это провокация, — кричал я, отбиваясь от назойливых приставаний людей в брезентовых робах и призывая присутствующих к сочувствию. — При выходе из здания, меня у вас на глазах убьют из снайперской винтовки или переедут грузовиком…
— Вы говорили о государственном заговоре? — загомонил журналистский люд. — Эй, пожарный! Не тронь источник…
— С участием продажных спецслужб страны готовиться государственный переворот, — надрывался я, пытаясь подороже продать свою жизнь. — Люди! Будьте бдительны! Вас хотят лишить ваших денег… Свобод и завоеваний…
Ко мне в этот момент сквозь ряды пожарников и журналистов прорывались люди в штатском. Издали они кричали мне: «Мы берем вас под охрану. Служба федеральных судебных приставов. У нас постановление Верховного суда России».
— Я вам не верю, — заорал я. — Похожие на вас и на этих пожарных, преступники подвергли мою жизнь, жизни ни в чем не повинных людей смертельной опасности. Сутки назад, моя жена, вырвавшись из ада бесправной эмиграции, была взорвана в аэропорту. Преступная клика, думала, что и я с ней… Долой расизм! Отдайте Карелию карельцам!
Набрав в легкие побольше воздуха, междометий и прилагательных, я продолжал орать несусветную чушь, попутно боковым зрением отслеживая обстановку в зале.
* * *
Как все хорошо идет. Глаза газетчиков, от радости присутствия в эпицентре настоящего скандала, сверкали и сияли, как рождественская елка.
Все шло великолепно.
Как я заранее предполагал, в самый подходящий момент раздались выстрелы…
Они прозвучали не потому, что я такой умный и все на свете предвидел. Они должны были тревожным набатом еще раз призвать людей доброй воли, это я так о себе, к бдительности.
Стреляло двое пожарных… Конечно, никакого отношения к столь уважаемой мною специальности они не имели, но одеты были одинаково, как братья-близнецы и в общей массе борцов с огнем ни как не выделялись.
Вот тут началась потеха. Точь-в-точь, как с убийством Освальда (предполагаемый убийца 35-ого президента США Д.Ф.Кеннеди) показанного в прямом эфире. Камеры работали. Некоторые из них вели прямой репортаж и сразу выходили в эфир.
Нелюди и упыри, приславшие беспринципных убийц, были не готовы к тому, что я «полезу в первые ряды», да еще и с подробными рассказами об их грязных методах работы. Только этим объясняется прибытие по мою душу непрофессионалов. Для их начальников, начавшаяся пресс-конференция была полной неожиданностью.
Не сделав даже минимальной попытки сблизиться с объектом, они, стоя рядом с вооруженными судебными приставами из службы защиты и охраны свидетелей открыли огонь на поражение.
Стреляли не из автоматов. Лупили в мою персону из короткоствольных пистолетиков. До меня было метров девять-десять. Попасть с такого расстояния клиенту в голову очень даже можно, но для этого следовало постараться и иметь хорошие навыки.
Для людей моей профессии всегда неудобно быть в центре внимания, а уж сидеть на возвышении редакционного конференц-зала — это вообще невероятное событие.
Не смотря на то, что я был ослеплен и освещен со всех сторон софитами и прожекторами телевизионщиков, главное зафиксировать мне удалась вовремя.
Практически одновременное выведение двух пар рук на биссектрису прицельной стрельбы (стандартное действие при стрельбе с помощью второй руки) — это я даже очень хорошо успел увидеть… Не мог не увидеть…
Справа от меня сидела молоденькая девочка журналист-стажер, слева редактор. До начала стрельбы, пока руки убийц были только занесены над головой беззащитной жертвы, простите за вульгарность, я, разбросав стулья и подмяв под себя молодое, податливое тело уже на этой девчушке лежал…
