Икрам-ходжа с испугом смотрел на посланца Керлинга. Сетка лиловых жилок на его лице проступила более отчетливо.
"Опасный человек, — подумал старик. — Очень неосторожен в своей ненависти. Такому нельзя доверять серьезных дел. Надо предупредить об этом Керлинга. Этот бешеный шакал и нас может погубить". Но Нарузу Ахмеду он сказал:
— Сегодня четверг. Подождем… Время покажет.
В субботу утром, как только подполковник Халилов пришел на работу, его вызвал к себе военком и сказал:
— Вчера вечером звонил Куприянов. Приказал командировать вас в Ташкент. Ночью пришла об этом телеграмма. Вот, читайте…
Подполковник взял из рук начальника телеграфный бланк и прочитал:
"Подполковника Халилова немедленно командируйте Ташкент для переговоров тчк явиться отдел кадров понедельник Куприянов".
— В чем дело? — спросил военком.
— Ничего не понимаю, — развел руками Халилов.
— Не скромничайте! Наверное, рапортишко подавали? Не понравилось в Токанде?
— Что вы, товарищ полковник! И мысли такой в голове не держал.
— Серьезно?
— Даю слово.
— Хм… Непонятно.
— Заверяю вас, что и не думал ни о каком переводе.
— Верю. Что ж, поезжайте. Я отдал распоряжение заготовить документы. Выезжайте завтра утром. Иначе не поспеете к понедельнику. А если начнут сватать куда-нибудь, звоните мне, будем отбиваться вместе.
— Спасибо. Я так и поступлю. Разрешите мне уйти сегодня на два часа раньше?
— Пожалуйста…
И без того неважное настроение Халилова вконец испортилось. Он и в самом деле никуда не подавал рапортов и не думал ни о каком переводе. Работа и жизнь в Токанде вполне устраивали его. Халилов вообще не любил прыгать с одного места на другое: он очень неохотно переезжал из Бухары в Токанд, хотя перевод был с повышением по службе. А теперь ему совсем не хотелось покидать этот небольшой уютный городок. И о чем могут быть переговоры у полковника Куприянова? Вероятно, о переводе. Может быть. Но куда? На самостоятельную работу? Да, вызов этот не ко времени. Нехорошо сейчас оставлять женщин дома одних. Поведение жилицы все более тревожит подполковника. Поворот в ее поведении так разителен, что все диву даются. Людмила Николаевна почти устранилась от домашних дел, не бегает уже по утрам на рынок, ее редко можно было видеть за общим столом, утренней зарядкой занимается одна Анзират. Людмила Николаевна вся поглощена романом с Гасановым. Они встречаются ежедневно и по нескольку раз в день.
Перемены в Людмиле Николаевне особенно огорчали тетушку Саодат, которая первая воспылала к ней симпатией и теплым чувством. Теперь печальная тетушка ходила по дому, сокрушенно качала головой и бормотала:
— Вай, вай! Замужняя женщина, а оказалась вертихвосткой. Кому же теперь можно верить?
Испытывая неловкость, Людмила Николаевна, конечно, старалась укрыть предмет своего обожания от взоров домашних. Ни Халилов, ни тетушка Саодат ни разу не видели в лицо ее рыцаря. Обычно он приходил в отсутствие хозяев, а выпускала его Людмила Николаевна неслышно, через свою отдельную дверь. Однако эта наивная конспирация никого обмануть не могла.
Анзират, по праву старшей, очень мягко завела как-то разговор с Людмилой Николаевной об этом увлечении и тактично поинтересовалась, насколько оно серьезно. Но молодая женщина отделалась шуткой.
В другой раз Анзират дала понять Людмиле Николаевне, что домашние не прочь познакомиться с ее смелым спасителем, но услышала в ответ капризное:
— Стоит ли? Быть может, он и мне скоро надоест…
После этого Анзират окончательно убедилась, что имеет дело с очень хитрой и даже порочной женщиной. Но последний трюк Людмилы Николаевны поверг всех в еще большее удивление.
В четверг она быстро собралась, уложила кое-что в чемодан и объявила, что едет с Гасановым в Ташкент. Зачем? Она и сама не смогла объяснить толком, а может быть, не захотела. Утром к дому подкатил "Москвич", она уселась в него — и была такова.
Вот уже суббота на исходе, а ее нет. Халилова вся эта история не столько удивляла, сколько беспокоила. Бацилла недоверия к Людмиле Николаевне проникла в него с первой же минуты знакомства. Ее внезапный вульгарный роман лишь подтверждал подозрение, что первоначальная ласковость и простота были только наигрышем, средством для того, чтобы втереться в дом. Теперь, когда она укатила, якобы в Ташкент, Халилов не знал, что и думать.
В воскресенье утром Халилов с Анзират поехали на вокзал. Заняв место в вагоне, Халилов предупредил жену:
— Пока меня не будет, постарайся не отлучаться из дому.
Анзират согласилась. Она и сама так думала.
— Если появится кто-либо подозрительный, — продолжал Халилов, — сейчас же звони Леониду Архиповичу.
— Ладно.
— Как не вовремя свалился этот вызов в Ташкент, — вздохнул Халилов.
— А ты на перевод не соглашайся, — сказала Анзират. — Объясни, что у тебя жена тоже работает в Токанде; что только недавно мы переехали сюда, устроились…
— А то они не знают…
— Если знают, их нетрудно убедить, что все это не так просто.
— Постараюсь убедить, — проговорил Халилов, целуя жену. — Иди. Уже звонки дали.
Стоя на перроне, Анзират проводила поезд. Лишь только последний вагон скрылся за стрелкой, она заторопилась домой. Какое-то внутреннее беспокойство подталкивало ее, заставляло почти бежать.
И она не ошиблась. Тетушка Саодат встретила ее на пороге таинственным шепотом:
— Явилась…
— Кто?
— Ну кто же? — И она показала на дверь Людмилы Николаевны. — Сияет, как свежеиспеченная лепешка, и прыгает, как коза. Что-то весело ей.
— Что-нибудь рассказывала?
— Хвастается, что поездка удалась на славу и ни копейки денег не стоила. А как только увидела меня, кинулась и расцеловала.
— Даже? — усмехнулась Анзират.
— Ну да! Ох, не к добру все это… — покачала головой старушка. Доиграется она!
Анзират только вздохнула и прошла в свою комнату. После обеда она вышла из дому и уселась на ступеньках веранды с книгой в руках. Минут через десять скрипнула калитка. Анзират обернулась. Из-за косяка выглядывала голова мальчугана лет десяти-одиннадцати.
— Кто будет Анзират-ханум?
— Я.
— Возьмите письмо, тетя, — сказал мальчуган, протягивая руку с конвертом и, видимо, не решаясь войти во двор.
Она встала, подошла к калитке.
— Я буду ожидать на той стороне, — шепнул мальчик.
— Кого ожидать? — спросила Анзират.
— Вас. Прочтите. Там все сказано, — и, не ожидая ответа, мальчуган стрельнул на противоположную сторону улицы.
