Измерил периметр зала. Двести пятьдесят шагов. О! В юго-западной стене пещеры — дверь! Рядом — отверстие, куда уходят ремни. Справа от двери — широкая, вырубленная в известняке скамья! Борис потрогал ее шероховатое сиденье. Подумать только — несколько сот лет назад, а может тысячу, на этой скамье кто-то сидел, отдыхая от трудов праведных. А может, неправедных? Может, на этой скамье отдыхали те, кто управлял голосом «дьявола». А почему неправедных? Ведь «дьявол» охранял труд мирных златокузнецов. Его крик отпугивал, не убивал…
У скамьи пол выложен восьмигранными плитами, их всего двенадцать, в центре каждой плиты — овал, вырезанный в теле камня.
Дверь поразила Туриева тем, что была обита листами меди! Время наложило на них пятна окиси ядовито-зеленого цвета.
Туриев толкнул дверь, она с медленным вздохом открылась. Этот коридор шире и выше первого. Под потолком видны отверстия, над каждым из них — след копоти. Видимо, сюда вставлялись факелы или какие-нибудь другие источники света. Коридор незаметно расширяется и переходит в квадратный зал. Он по площади гораздо меньше овального. Здесь нет колонн, вогнутый свод опирается на гладкие стены, переходящие у пола в широкие скамьи так, что весь зал опоясан ими. Посередине зала — куб из темно-зеленого мрамора. Туриев несколько минут рассматривает его. Все плоскости покрыты различными значками, овалами, стилизованными фигурками людей. В центре верхней грани куба — полукруглая чаша. Она вросла в мрамор. Борис отходит в сторону и направляет свет на потолок. О чудо! Сквозь пыль и редкие наросты видны нанесенные яркими красками таинственные знаки, в самом центре потолка — группа людей в свободных одеждах и с луками в руках.
Борис ошеломлен, подавлен всем увиденным. Со временем сюда придут ученые, они разгадают тайну и рисунков, и знаков, а пока только Борис Туриев видит все это! Что-то остановило его внимание. Как же он сразу не услышал, что где-то журчит вода. Вода… Живой шум. Где же она, вода? Борис лег на пол, приложился ухом. Под полом. Бежит веселый ручей под плитами известняка. Сколько воды утекло… Эти три слова становятся особенно значимы в зале, на потолке которого многие сотни лет назад человек оставил о себе память с помощью ярких красок.
Но надо идти дальше, на этом чудеса, видимо, не кончились, вот еще одна дверь…
Эллипсовидный зал поражает своим величием. Даже луч мощного фонаря не достигает его задней стены. В зале стоят вырубленные из камня столы, вокруг них — стулья с резными спинками. Карагач. Вечное дерево. Стулья вросли в камень, их невозможно сдвинуть с места.
Туриев, миновав столы, выходит к задней стене зала…
Прямо от пола здесь вырастает статуя. Высокий, грузный старец в свободно падающей одежде, с окладистой бородой смотрит на него синими глазами, источающими свет! ТОТ, КТО ПРЕВЫШЕ ВСЕХ! Владыка подземелья!
Статуя высечена из мраморизованного известняка, время не властно над нею. Туриев осматривает подножье статуи. У ног… цветы из воска! Восемь цветков. Непохожие ни на один, что когда-либо приходилось видеть Борису.
Он садится на невысокий плоский камень, смотрит вверх, потом закрывает глаза, рисуя перед внутренним взором далекую картину…
Входят в пещеру люди… Многочисленные факелы побеждают тьму подземелья, в колеблющемся свете возвышается статуя, устремив взгляд каменных глаз на собравшихся. Звучит хорал — конечно, люди не могли не славить песней ТОГО, КТО ВЫШЕ ВСЕХ. К делу приступают жрецы. Они поднимают руки, протягивая их к статуе и молят ее о ниспослании мира и благополучия народу, живущему в подземелье. Потом старший жрец призывает всех к тишине и начинает говорить… Борис как бы продолжает писать в уме то, что написано Лосевым. Итак, говорит жрец… О чем мог бы вещать он? Может, о том, что человек бессмертен? Что, умерев, он потом рождается вновь, только в Другом человеке? Если это не так, то чем тогда объяснить сны, в которых приходят чудовища, которых ты никогда не видел, но видел тот, перевоплотившийся в тебя?
Так могли думать древние люди, так мог говорить жрец:
«Мудрые не оплакивают ни живых, ни мертвых, ибо воистину не было того времени, когда все мы не существовали. И в будущем не будет того времени, когда мы не будем существовать. Как живущий в теле находит в нем детство, юность и старость, так же испытывает он их в другом теле. Как человек, сбрасывая изношенное платье, облекается в новое, так и живущий в теле, сбрасывая изношенные тела, переходит в новые. Оружие не может пронзить его, огонь не может сжечь его, вода не может залить его, ветер не может иссушить его. Для рожденного неизбежна смерть, для умершего неизбежно рождение, поэтому не печальтесь, дети мои!»
«Ишь, как складно я сочинил, — подумал, усмехнувшись про себя Борис, но тут же вспомнил, что он читал это в книге, подаренной ему Заровым.
Как все-таки устроена человеческая память! Услужливо дала вспомнить именно то, что подходит к данной обстановке… Борис отступает спиной, чтобы скульптура «вписалась» в полный радиус зрения. Он представил, как оживала статуя в колеблющихся бликах света, как обитатели подземелья воздавали славу тому, КТО ВЫШЕ ВСЕХ.
Слева от статуи на стене — темное пятно квадратной формы. Туриев подошел вплотную. Это — не пятно. Лист меди, на котором из-под прозелени видны человеческие фигуры, исполняющие какой-то ритуальный танец.
По периметру листа проходит орнамент, поразительно похожий на тот, что используется сейчас женщинами Пригорска и горных аулов при изготовлении войлочных ковров!
Если даже в подземелье нет никаких сокровищ — все находящееся здесь не имеет цены!
Надо посидеть немножко на одном из стульев. Жестковато, но хорошо! Он вспомнил про рацию. Но связи нет. Волна не пробивает толщу известняка.
А где расположена очередная дверь? Вот она, в правой стене, если смотреть на статую. Даже не дверь, а проем, нечто вроде арочного свода. Портал украшен резьбой по камню. Диковинные птицы, невиданные деревья: Фантазия древнего художника. А может, не фантазия, может, отражение той действительности? За аркой — коридор. Широкий, высокий; здесь может проехать всадник. Откуда-то дует ветерок. Пол коридора слегка наклонный, журчание воды становится все явственней. Туриев погасил фонарь: сверху льется мягкий свет, он кажется оранжевым. У дальней стены зала он вышел к маленькому озерцу. Кристально-прозрачная вода поступает в него из многочисленных отверстий, проделанных в плитах известняка, из которых выложено дно озерца. Плиты восьмиугольные, кремового цвета.
Борис зачерпнул воду сложенными лодочкой ладонями, выпили. Вода вкусная, холодная, слегка газированная. Раздался«едва слышный щелчок. Тут же вода перестала поступать из отверстий. На какое-то время уровень ее в озерце остановился у синей черты, проведенной по всему периметру берега, собранного из плит доломита. Послышался шорох, плиты на дне стали расходиться. Вода ушла в трещины, плиты сомкнулись — и полилась непонятная музыка: то ли ветер проходит через невидимые трубы, то ли вода преодолевает где-то внизу сопротивление чрезмерно узких отверстий. Музыка вызывает в душе смешанное чувство страха и… благоговения. Звучала она минуты полторы. Смолкла последняя нота, вода снова стала поступать в озерцо.
