Но куда больше виски Николаю Рокову помогало созерцание истекающего кровью человека, который так жестоко исколотил его. Вот почему он не стал добивать раненого: все равно тот сдохнет, и как же приятно будет наблюдать за его агонией!
Поэтому Николай Роков не мешал Джейн перевязывать плечо и грудь Арно оторванными от юбки лоскутами. Он не помешал девушке и тогда, когда она перетащила раненого на разостланные у стены шкуры и села, положив его голову себе на колени. Спустя несколько минут Арно очнулся, но не сразу смог заговорить.
— Не беда, Джейн, — наконец прошептал он, — все будет в порядке! Незачем плакать…
Она и не думала плакать, просто слезы сами текли у нее по щекам. Видя, что кровь все не останавливается, девушка принялась туже затягивать повязки.
Арно вытерпел это молча, крепко сжав зубы. Джейн обмотала его плечо и грудь еще одним слоем ткани… И только сейчас вспомнила, что почти раздета. Она попыталась прикрыть обрывками платья свое изукрашенное синяками тело, но то была напрасная попытка.
— Послушайте, Джейн… У меня две сестры, — тихо проговорил Джек. — Я не падаю в обморок при виде небрежно одетой девушки… А на это животное тем более не стоит обращать внимание, — он пренебрежительно посмотрел на Рокова. — Вы ведь не стали бы смущаться присутствием собаки…
Роков отшвырнул бутылку и с трудом встал.
Джейн вся съежилась, когда он подошел, но Арно смотрел на русского с брезгливым интересом, словно изучал редкое ядовитое насекомое.
— Ты назвал меня собакой? Немедленно извинись, ублюдок! — прошипел Роков.
— Конечно, извиняюсь, — не задумываясь, ответил Арно. — Тысячу раз извиняюсь перед собаками!
Роков пнул его в раненое плечо.
Тарзан возник рядом с Теннингтоном так же внезапно, как и исчез.
— В снаряжении, которое вы захватили, есть толстая веревка? — отрывисто бросил он.
— Да, футов на пятьдесят.
— Хорошо. Этого хватит.
— Хватит для чего?
— Для того, чтобы подняться на скалу.
Теннингтон посмотрел на него с глубоким состраданием.
— Друг мой, это невозможно! С веревкой или без…
— Возможно. И если бы я додумался до этого раньше, Джек сейчас был бы жив.
— Мистер Клейтон, я безмерно сочувствую вашей потере, но…
— Где веревка? — перебил Тарзан таким тоном, что один из матросов со всех ног бросился за куском пенькового каната.
Лорд Грейсток больше не буйствовал, но в его синих глазах горело упорное безумие, способное испугать любого, у кого появилась бы мысль ему помешать.
Теннингтон в сопровождении матросов поспешил вслед за Тарзаном к западной части скалы, откуда не видно было входа в пещеру. Никто не понимал, что задумал жених Джейн Портер.
Лакоми подал человеку-обезьяне обрубок небольшого дерева, вырванного из земли вместе с корнями: крючковатые корни, очищенные от коры, напоминали якорные лапы. Тарзан накрепко привязал к футовому стволу веревку и скинул рубашку и ботинки.
— Не понимаю, как вы хотите… — не выдержал Теннингтон.
— Сейчас поймете, — сквозь зубы проговорил Тарзан.
Он поднялся до того места на склоне, выше которого начиналась неприступная стена, и, раскрутив, швырнул вверх свой деревянный «якорь» с привязанной к нему веревкой. Сучья зацепились за ствол небольшого деревца, растущего из щели на тридцать футов выше головы Тарзана. Человек-обезьяна ухватился за веревку и стал быстро подниматься, даже не удосужившись проверить рывком прочность ненадежной опоры.
Теннингтон и остальные, онемев, следили за этим сумасшедшим подъемом. Каждую секунду они ждали, что или сломается тонкий ствол дерева, или треснут деревянные крючья… Однако Тарзан благополучно достиг цели, встал во весь рост на торчащем из скалы угрожающе прогнувшемся стволе и снова забросил свой странный метательный снаряд — на этот раз на ствол дерева, растущего на пятнадцать футов выше.
Следующей целью человека-обезьяны стал нависающий над пропастью большой уступ: он швырял туда деревянную кошку трижды, прежде чем лапы зацепились за выпуклости камня.
Так, вырывая у скалы фут за футом, Тарзан из племени обезьян одолевал расстояние, отделяющее его от вершины. Люди внизу замирали от ужаса, следя за его продвижением, но человек-обезьяна ни на минуту не прервал свой путь и ни разу не дрогнул. Ярость, клокочущая в его душе, не оставила места ни для каких других чувств.
Роков облизал сладкие от фруктового сока пальцы и начал пить воду из фляги. Он растягивал каждый глоток, пристально глядя на Арно. Сам переживший муки жажды, русский отлично знал все ее признаки и с удовольствием наблюдал за тем, как раненый кусает пересохшие губы. Роков намеревался растянуть пытку как можно дольше, не сомневаясь, что рано или поздно Арно не выдержит и попросит пить…
А тогда он поступит с ним так же, как поступил с Клейтоном!
Но Джек упорно молчал, не глядя на Николая Рокова…
Зато вдруг тихо взмолилась Джейн:
— Пожалуйста, дайте ему напиться, мистер Роков!
— Если хочет пить — пусть сам попросит! — насмешливо отозвался русский.
— Джейн, — шепнул Арно.
— Да, — тихо откликнулась девушка, наклоняясь к ниму.
— Этот скот наверняка когда-нибудь уснет… И тогда можно будет сбросить вниз лестницу…
Арно попробовал двинуться, чтобы узнать, сможет ли он привести свой замысел в исполнение — и почти потерял сознание от слабости и боли.
— Не надо, Джек, — взмолилась девушка. — Не шевелитесь! И… Если вам от этого будет легче — ругайтесь, пожалуйста, не стесняйтесь! Я не падаю в обморок от крепких слов…
Арно тихо засмеялся и скрипнул зубами.
— Жаль, что Тарзан так и не научил меня ругаться по-обезьяньи, — тяжело дыша, пробормотал он.
Джейн Портер молча гладила его горячий лоб.
— Ведь Тарзан придет сюда, правда? — наконец прошептала она.
— Конечно, придет… Так же верно, как карающее провидение…
Тарзан подтянулся на веревке, захлестнутой вокруг низенького такири, растущего на самой вершине. Он был совсем рядом с целью и только огромным усилием воли сдерживал бешенство, готовое излиться в крике.
И вот человек-обезьяна встал на вершине и отвязал веревку от деревянного «якоря».
Бесшумно, как леопард, Тарзан двинулся туда, где подобие козырька нависало над входом в пещеру. На полпути он привязал канат к еще одному отважному деревцу, пустившему корни в расщелине в двадцати шагах от козырька.
Человек-обезьяна взялся за конец веревки и замер, пытаясь уловить, что сейчас происходит в пещере. Но там стояла такая тишина, как будто внутри не было ни одного живого существа.
