— Сто тысяч! Да предложи вы мне миллион, это не компенсировало бы всего, через что мне пришлось пройти. Через что прошла Джилл и этот бедняга Клегг. Это не вернуло бы к жизни Шрейдера и не предотвратило бы самоубийство моего отца. Вы этого не знали, верно? Да, он покончил с собой. Миллион! Эти залежи принесут десятки миллионов компании, которая будет их разрабатывать.
— Как насчет поста директора в «Дет Норске Стаалселскаб» и доли прибыли в бизнесе? — спросил Йоргенсен.
Фарнелл вздохнул.
— Вы, похоже, не понимаете, что я нашел. Это больше, чем «ДНС». Больше, чем «Би Эм энд Ай». Возможно, это станет самым крупным предприятием в мире. Как бы то ни было, я вам не доверяю! — крикнул он. — Никому из вас.
— Кому вы были бы готовы довериться? — спросил я. — Как насчет человека, которому вы отправили образцы? В китовом мясе? Ему вы доверяете? Кто это был?
Он уставился на меня.
— Вы хотите сказать, что не знаете, кто это был? Но я думал… — он перевел взгляд на Джилл, — …я думал, именно поэтому ты здесь. Разве не ты передала Гансерту эту информацию?
Джилл широко раскрыла глаза.
— Я ничего не понимаю.
— Эти образцы… Разве не ты передала их Гансерту?
— Я не получала никаких образцов. Их получил мистер Гансерт, но их ему принес сэр Клинтон Манн.
— Их доставили нам в ответ на объявление, — пояснил я. — Адрес на упаковке расплылся от крови.
— Ага. Так вот, оказывается, как все было. — Он снова посмотрел на Джилл. — Прости. Я думал…
Он потер лицо ладонями. Было видно, что он едва держится на ногах от усталости.
— Почему ты не хочешь довериться мистеру Гансерту? — снова произнесла Джилл. — Прошу тебя, Джордж.
Она хотела подойти к нему, но он замахал на нее рукой.
— Стой там, возле стола, Джилл. И брось мне бутерброд из того пакета.
Она бросила ему весь пакет. Он сделал еще один глоток бренди и начал есть.
— Он может вывезти тебя из Норвегии, — принялась уговаривать его Джилл. — У него есть яхта. Все можно будет устроить. Мы могли бы все начать сначала. Прошу тебя, Джордж, доверься ему.
— Я никому не собираюсь доверяться, — с набитым ртом прорычал он.
Я посмотрел на Джилл и увидел, что у нее дрожат губы. Ее глаза потухли и стали совершенно безжизненными. Дахлер начал теребить свою усохшую руку. Пальцы правой руки беспрестанно щипали ткань лыжного костюма.
— Мистер Фарнелл, — произнес он. — Я хотел бы с вами поговорить. Я хочу у вас кое-что спросить. Вы, наверное, помните, что когда-то спасли мне жизнь. Теперь мне снова нужна ваша помощь. Я хочу, чтобы вы рассказали им, как я сбежал. Скажите им, что я не продавал немцам никаких секретов. Скажите им…
— Заткнитесь! — грубо оборвал его Фарнелл. — Я пытаюсь думать.
— Но я прошу вас… Они должны это узнать. Меня не пускают в Норвегию. Меня называют предателем. Но я не предатель. Я не выдал никаких секретов. Скажите им это, пожалуйста. Скажите им, как вы помогли мне бежать из Финсе.
— Заткнитесь, черт подери! — почти закричал Фарнелл.
Я посмотрел на Дахлера. На его лице не осталось ни следа лукавства, и на его губах уже не играла язвительная усмешка. Теперь он походил на ребенка, которому не дали конфету. В этот момент я заметил, как напряглось крупное тело Ловааса. Должно быть, Джилл тоже это увидела, потому что она закричала:
— Джордж, берегись!
И тут Ловаас подхватил Дахлера и, используя его как щит, бросился на Фарнелла.
Фарнелл не колебался ни секунды. Дуло его люгера взлетело вверх, и он выстрелил прямо от бедра. В замкнутом пространстве хижины звук выстрела едва не оглушил нас. Ловаас с криком выпустил Дахлера и завертелся на месте, схватившись за левое плечо. Фарнелл сунул в рот остатки бутерброда.
— В следующий раз я тебя убью, — пригрозил он Ловаасу.
Между пальцами Ловааса струилась кровь. Его лицо побелело, и он скрежетал стиснутыми от боли зубами.
— Гансерт, — произнес Фарнелл. — Идите сюда. Я хочу с вами поговорить.
Я пересек комнату и подошел к нему. Он смотрел на меня, не сводя с меня все еще дымящегося дула пистолета.
— Где, вы говорите, стоит ваша яхта?
— В Аурланде, — ответил я.
Он подошел ближе. Затем он наклонился ко мне и прошептал мне на ухо:
— Перейдите в Бьорн-фьорд, к югу от Бергена. Свяжитесь с Олафом Стеером. Ждите меня там. Может, я приду, а может, нет.
— Почему бы вам не принять мое предложение? — спросил я. — Или по крайней мере вступить в переговоры с «Би Эм энд Ай»?
— Делайте, что я сказал, — оборвал меня он. — Поговорим об этом позже. А теперь идите обратно к столу. — Он повернулся к Дахлеру, который с трудом поднимался с пола. — Выйдите наружу и сбросьте со склона все лыжи, кроме моих. Быстро, пошевеливайтесь.
Дахлер колебался, но ярость в глазах Фарнелла заставила его подчиниться.
— Мои лыжи стоят отдельно, слева от двери, — сообщил ему вдогонку Фарнелл.
Он поднял рюкзак и сунул руки в лямки.
— Вы ведете себя глупо, — разозлился Йоргенсен. — Я могу избавить вас от всех проблем. Мы могли бы основать совместную англо-норвежскую компанию по разработке месторождения, если хотите.
— И вы начнете диктовать мне свои условия — шантажировать меня Шрейдером и вот этим, — он кивнул в сторону Ловааса. — Клянусь всевышним, вы принимаете меня за полного идиота, Йоргенсен. — Вдруг он закричал: — Вы что, думаете, я не знаю, на кого работал Шрейдер? Нет уж, я поступлю так, как сам сочту нужным. И вам меня уже не остановить.
— Джордж! — снова шагнула к нему Джилл. — Тебе не уйти. Полиция…
— К черту полицию. — Он посмотрел на часы. — Дахлер, вы уже избавились от лыж? — крикнул он.
— Да, — послышался еле слышный ответ, донесенный до нас холодным ветром, ворвавшимся в открытую дверь.
На порог уже наметало снег.
Фарнелл попятился, вскидывая рюкзак на спину. На мгновение он замер в дверном проеме, обнажив в улыбке зубы, сверкнувшие на фоне густой темной щетины.
— Я буду в этом поезде из Осло, Йоргенсен, если вам этого так хочется. Но ваши полицейские меня не найдут.
Он повернулся, и в следующее мгновение мы уже смотрели на закрытую дверь. И я снова ощутил силу ветра, налегающего на стены хижины и швыряющего хлопья снега на обледеневшие окна.
Несколько мгновений после ухода Фарнелла никто из собравшихся в хижине людей не шевелился. И мы были не столько потрясены неожиданностью его исчезновения, сколько тем, что никто из нас понятия не имел, что нам теперь делать. Ловаас согнулся над столом, держась за плечо. Халворсен большим складным ножом разрезал его куртку. Обычно проворный Йоргенсен стоял совершенно неподвижно, глядя на закрытую дверь. Я встретился взглядом с Джилл, и она отвела глаза, как будто ей было больно меня видеть. Черты ее лица заострились и застыли. Она так крепко стиснула зубы, что ее подбородок казался по-мужски квадратным.
