Японец лежал в овражке, где наскоро был сооружен навес из стланика, нечто вроде полевого госпиталя. На японце была теплая шинель без всяких знаков различия.
— Ваше звание и фамилия? — спросил его майор Грибанов по — японски.
— Подпоручик Миямото, — процедил сквозь зубы японец и с ненавистью посмотрел на советского офицера. Глаза его лихорадочно поблескивали, нервная дрожь кривила губы.
Грибанов вынул из кармана бумажник.
— Ваш?
Японец оживился, приподнялся на локоть.
— Хай! Там двести пять иен.
— Очень небрежно обращаетесь с личными документами и деньгами, — с улыбкой заметил Грибанов. — Стыдно быть таким трусом, господин офицер. Возьмите, — и протянул бумажник Миямото. — Тут все в сохранности. Китель вам тоже вернут.
— Расскажите, как же это с вами случилось?
— Солдаты подвели, — простонал Миямото. — Я находился в боевом охранении со взводом. В первой траншее были секреты. Я только что налил себе кофе, как послышался топот у дзота и несколько солдат крикнули в дверь: «Русские!“ Все, кто был со мной в землянке, кинулись наружу. Я думал, они хотят обороняться, а они, оказывается, убежали. Что я мог сделать один?
Он закрыл глаза, помолчал и снова заговорил:
— Но вы тоже обречены. Ни один из вас не уйдет живым с острова…
Возле дзота Грибанова поджидала группа только что доставленных с переднего края пленных солдат. Он допрашивал их по очереди. Из ответов Грибанов составил себе приблизительно такую картину о противнике: японцы спешно подтягивали крупные силы с других участков. Скоро должны подойти танки.
— Вся надежда на блокирование дотов на мысах, — сказал командир группы захвата. — Нужно во что бы то ни стало открыть доступ второму эшелону на берег, иначе нам придется туго…
Артиллерийский обстрел не ослабевал. Потери усиливались, положение десантников ухудшалось с каждой минутой. И вот случилось то, чего больше всего опасалось командование группы захвата: японцы пошли в контратаку.
Звонок полевого телефона поднял генерала Цуцуми в половине пятого утра.
— Господин командующий? — голос Кувахара выдавал его крайнюю тревогу. — В заливе Северном русские высадили десант. Да, да! Противником заняты первая и вторая линии наших траншей и дзотов. Из боевого охранения докладывают, что десант весьма многочислен. Уже блокировано несколько дзотов, связанных с подземными укреплениями. Линия подземных ходов уже пересечена противником и осталась у него в тылу. Все наличные силы на этом участке брошены в бой. Какие будут приказания, господин командующий?
— Коматта — на — а, — простонал генерал. — Не уступайте ни на шаг! Я скоро буду у вас.
Этой минуты генерал Цуцуми ожидал давно, с тех пор, как русские вступили в войну. Обстановка складывалась ужасно. Несчастье обрушивались одно за другим. Узнав о провале экспедиции Гото и о том, что угнанная баржа исчезла бесследно, командующий очень нелестно подумал о себе: «Глуп! Как можно было верить в способности этого идиота Гото! Разве мог он противостоять изобретательности русского разведчика? И как можно было в нынешних условиях рассчитывать на преданность солдат императору?“ Допрос подпоручика Хаттори с применением пыток открыл генералу Цуцуми глаза на действительное положение в армии. Хаттори признался во всем: и в своих связях с Комадзава и в связях с русскими, сказал и о связях Комадзава с бунтовщиками, среди которых — о Аматэрасу — Оомиками! — инженер — капитан Тиба, которого командующий считал одним из самых преданных офицеров.
Теперь у командующего не оставалось никаких сомнений относительно того, что захват десантной баржи организован инженер — капитаном Тиба для побега с острова русского майора Грибанова. Баржа была найдена в море вчера под вечер. В ней никого не было. Из этого можно было сделать соответствующие выводы. Но до сегодняшнего утра, до звонка Кувахара, генерал не считал положение безнадежным. Из перехваченных радиопередач американцев генерал Цуцуми знал, что союзники предъявили Японии ультиматум о безоговорочной капитуляции. Но это еще не означало, что остров Минами должен попасть в руки русских. Если уж суждено капитулировать, то перед американцами, а не перед русскими, которых генерал Цуцуми имел основание особенно опасаться. Он вчера утром пригласил к себе обоих пленных, американцев и после чрезвычайно любезного разговора с ними, — Цуцуми хорошо владел английским языком, — предложил Бричу сделать попытку связаться по радио с командованием пятого американского флота, корабли которого иногда показывались к востоку от острова Минами. Капитан Брич охотно принял предложение, и теперь вместе с Кэботом они посменно сидели с наушниками у рации.
Высадка советского десанта круто меняла обстановку. Оставалась слабая надежда на то, что американцы одновременно с русскими начнут высадку десанта в другой части острова.
Около шести утра командующий был уже в штабе укрепрайона. Подполковника Кувахара на месте не оказалось, и доклад об обстановке на Северном плато сделал начальник штаба. Доклад не удовлетворил командующего. Было не ясно, насколько углубился противник на территорию острова, какие части подтянуты к месту боя, что предпринимается для подготовки контратаки и для того, чтобы не допустить высадки на берег подкреплений противника.
Хмуро выслушав доклад начальника штаба, генерал молча сел в бронированный автомобиль и поехал на командный пункт в район высоты 171. Туман над Северным плато заметно редел, отрывался от земли, образуя сплошную плотную крышу над островом. Но плато еще не просматривалось на большом пространстве и совсем не видно было океана. Только в стороне Охотского моря угадывалась смутно морская даль. Оттуда, примерно против залива Северного, доносился протяжный гул орудийных залпов: стреляла корабельная артиллерия русских.
У южного подножия высоты 171 вездеход остановился. Генерал Цуцуми в сопровождении адъютанта и двух офицеров связи быстро стал взбираться по склону к вершине. Несмотря на свои шестьдесят лет, он шел вверх, не отдыхая — чувствовалась старая солдатская закалка. У входа в блиндаж его встретил подполковник Кувахара. Теплая шинель запачкана глиной, белые перчатки тоже испачканы, глаза воспалены.
Обменявшись рукопожатием, они прошли в блиндаж. Здесь несколько офицеров, склонившись над картой, делали на ней пометки. При входе генерала офицеры встали по команде «смирно“, но генерал махнул рукой:
— Продолжайте свои дела. Докладывайте, подполковник.
— Высадка десанта, господин командующий, началась в четыре часа, — четко рапортовал Кувахара, — Враг подошел к берегу силами примерно двух полков и высадился неслышно. В составе десанта, как докладывают с переднего края, три рода войск: морская пехота, пограничные части и армейская пехота. Почти все солдаты вооружены автоматами. Противнику удалось смять наши боевые посты и быстро продвинуться почти на полтора километра в направлении высоты 171. Сейчас уже можно видеть в стереотрубу, как располагаются наступающие цепи противника.
