Он указал на темное облако, заслонившее звездное небо в нескольких милях от нас.
— Пойди и спроси у араба! — сказал я.
Лео встал, ушел и сейчас же вернулся.
— Он говорит, что это шквал, но он пронесется в стороне от нас!
В это время к нам подошел Джон, выглядевший молодцом в охотничьей куртке из коричневой фланели, с некоторым смущением на честном круглом лице, которое не покидало его с тех пор, как он плавал по чужеземным водам.
— Позвольте мне, сэр, — произнес он, дотронувшись до своей легкой шляпы, самым забавным образом сидящей у него на затылке, — так как мы положили все наши ружья и вещи в шлюпку, не говоря уже о провизии, — позвольте мне влезть туда и там спать. Мне не нравятся эти черные парни! — Он понизил голос до шепота. — Они отлично умеют воровать. Что, если кто-нибудь из них заберется ночью в нашу лодку, перережет канат и удерет? Хорошее будет дело!
Я должен пояснить, что наша лодка была сделана специально для нас в Шотландии. Мы взяли ее с собой, зная, что этот берег изрезан бухтами и заливами, и хорошая парусная лодка 30 футов длиной будет нам нужна.
Капитан корабля сказал, что когда мы доберемся до таинственной скалы, едва ли возможно будет подойти к ней близко из-за мелей и бурунов. Целых три часа в это утро, хотя море было спокойно, ветер затих, мы переправляли большую часть имущества в нашу лодку, размещая в ней ружья, амуницию так, что, когда вдали показалась знаменитая скала, нам осталось только сесть в лодку и переправиться на берег.
Другой причиной, которая заставила нас принять всякие меры предосторожности, было опасение, что капитан может пройти мимо скалы по небрежности или по ошибке, а моряки хорошо знают, что корабль, бегущий по муссону, не может повернуть назад. Мы приготовили лодку и ждали.
— Да, Джон, — сказал я, — у нас много одеял, закройся ими от лунного света, он может повлиять на твою голову или ослепить тебя!
Мы сидели на палубе, курили, болтали и шутили.
Ночь была так прекрасна, что нам не хотелось идти спать. Мы сидели около часу и, вероятно, задремали. Я смутно припоминаю сквозь сон, как Лео объяснял мне, что самое лучшее — ударить буйвола по голове, если хочешь схватить его за рога, или пустить ему пулю в горло и еще что-то вроде этого.
Вдруг раздался сильнейший рев ветра, крик ужаса, вода брызнула нам в лицо! Люди, крича и волнуясь, побежали спускать паруса. Я вскочил на ноги и бросился к канату. Небо потемнело, но луна светила ярко. Огромнейший бурун в 20 футов вышиной несся прямо на нас. Прищурив глаза, я увидел, что наша лодка взлетела на вершину огромного вала. Затем последовал сильный удар волны с кипящей пеной, я уцепился за что-то и упал. Мне показалось, что я несколько минут пробыл под водой. Когда же я взглянул перед собой, то увидел, что большой парус оторван и болтается в воздухе, словно большая раненая птица. С минуту царила тишина, и я услышал голос Джона:
— Идите в лодку, скорее!
Измученный, я едва нашел в себе силы двинуться вперед.
Шхуна, полная воды, тонула. Нашу лодку отчаянно бросало во все стороны, араб Магомет успел прыгнуть в нее и старался поставить руль. С усилием я добрался до в лодки, Джон схватил меня за руку, и я покатился на дно. Шхуна погружалась. Магомет выхватил кривой нож и обрезал канат, которым была прикреплена к ней наша лодка.
— Великий Боже! — вскричал я. — Где же Лео? Лео! Лео!
— Помоги ему, Боже, он, наверное, утонул! — прокричал мне на ухо Джон, но такова была ярость бури и рев ветра, что его голос казался шепотом.
В отчаянии я стиснул руки. Лео утонул, а я остался оплакивать его.
— Смотрите! — закричал Джон. — Тут есть кто-то!
Я обернулся. Огромный вал снова поднял нашу лодку, и я почти хотел, чтобы он потопил нас. Луна скрылась за облаками, только робкий луч света скользнул по воде. Было тепло, вода заливала лодку. Слава Богу, она была так хороша, что скользила и выплывала, словно лебедь. Среди пены и волн я заметил что-то черное, стремящееся прямо ко мне. Я хотел оттолкнуть от себя темный предмет и схватил человеческую руку. Я очень силен, но едва смог удержать это плавающее человеческое тело и втащить его в лодку.
— Гребите, гребите хорошенько! — кричал Джон.
В это время слабый луч света упал на лицо человека, которого я держал. Это был Лео, принесенный волной, — живой или мертвый, но вырванный из когтей бури!
— Работайте веслом! — кричал Джон, — или мы утонем!
Буря свирепствовала вокруг нас, лодка качалась из стороны в сторону, ветер выл, вспышки молнии ослепляли нас. Мы работали среди этого хаоса, словно демоны, с диким отчаянием! Внезапно стало светлее и сквозь рев урагана до нас донеслось глухое ворчание…
— Великий Боже! Это — бурун!
В эту минуту луна выплыла из облаков и озарила бушующий океан.
В ревущем мраке ясно виднелась белая полоса пены. Это были буруны. Однако благодаря ловкости Магомета, хорошо знакомого с морем и этими опасными берегами, мы ускользнули от них.
А вскоре и буря прекратилась. Луна ослепительно сияла, освещая скалистую возвышенность, у подножия которой шумели буруны. В это время Лео открыл глаза, заявив, что платье его очень измято, а между тем пора идти в часовню. Я велел ему закрыть глаза и лежать спокойно. Его слова о том, что пора идти в часовню, заставили меня задуматься, напомнив уютные комнаты в Кембридже. Тяжелое чувство охватило меня. Зачем я был так глуп и поехал сюда? С этой самой ночи мне часто приходила в голову эта мысль.
Опять буруны… бушующая пена, рев и шум. Наконец, мы благополучно пробились через них и тихо приблизились к берегу.
На востоке появилась яркая полоса — предвестник зари. Море стихло, легкий туман окутал его, словно успокаивая.
Наступило утро. Солнце поднялось и залило землю теплом и светом.
Я сидел в лодке, прислушиваясь к рокоту воды, наблюдая за восходом солнца, пока лодка не коснулась таинственной странной скалы, у оконечности которой мы перенесли столько опасностей и которая заслонила теперь от меня таинственное зрелище.
Я продолжал смотреть на скалу и заметил, что верхушка ее действительно похожа на голову и лицо негра, поражавшее своим яростным выражением. Были ясно видны толстые губы, жирные щеки, приплюснутый нос, круглый череп, тысячи лет омываемые волнами и обдуваемые ветром. В довершение сходства на колоссальной голове негра виднелась какая-то растительность, казавшаяся в лучах солнца густыми волосами. Конечно, это было очень странно, так странно, что я предположил, будто это вовсе не игра природы, а гигантский монумент, сделанный, подобно египетскому сфинксу, каким-нибудь забытым народом на вершине скалы, как символ презрения к врагам, которые могут приблизиться к гавани. К несчастью, мы не могли этого узнать наверняка потому, что скала была малодоступна. Разглядев ее при солнечном свете, я решил, что голова сделана человеком. Стоит она из года в год, вечно омываемая изменчивым океаном, — стояла и тысячу лет тому назад, когда Аменартас, египетская принцесса, жена Калликрата, смотрела на это дьявольское лицо, — и будет стоять еще много столетий, когда все мы будем забыты.
