— Ах, нечистая сила, просчитался! Хотел слегка, а он богу душу отдал!..
— Да на черта он тебе? — закричал Суздальцев.
— Как же, товарищ старший лейтенант, вы поглядите, что за цаца?
— Майор?
— Ну да! Это же какой «язык“ был!
— Плюнь! — посоветовал Суздальцев. — Некогда с ними возиться. Вперед!
Отбив атаку танков и пехоты, десантники стали преследовать отступающего врага по пятам. Черные бушлаты, зеленые гимнастерки, развевающиеся плащ — накидки волной катились по зеленому приволью низины.
— Полу — у–ундра — а–а!
— Ура — а!
Рота морских пехотинцев старшего лейтенанта Суздальцева наступала в центре фронта. Сам Суздальцев, как всегда, бежал впереди наступающих, выставив вперед автомат. Рядом с ним мчались матросы Кривцов и Зенков.
Дробный, булькающий треск винтовочных и пулеметных выстрелов с вражеской стороны сначала был реденьким, но с каждой, минутой становился гуще и вот уже слился в сплошной гул. Цепи наступающих все чаще стали припадать к земле. Теперь продвигались вперед только отдельные группы. Суздальцев увидел, как слева, из — под бугорка, среди травы полыхнуло пламя. Воздух дрогнул от оглушительного выстрела орудия. Рядом редким перебором затарахтел японский пулемет «гочкис“.
— Ложись! — махнул рукой Суздальцев. — Командиру третьего взвода блокировать дот!
Видно было, как там закачались метелки пырея, в траве замелькали черные бушлаты. Умолкнувший было пулемет снова затрещал. Пули косили траву, швыряя и воздух куски стеблей, срывая головки отцветающих маргариток и лютиков. Но бушлаты уже чернели на бугорке. Откуда — то справа, совсем близко, захлопали винтовочные выстрелы. Это японцы били по матросам, взобравшимся на дот. Привстав на колено, Суздальцев разглядел впереди себя траншею, изрытую воронками снарядов, и зеленеющие над ней колпаки касок уцелевших японских солдат.
— Первый и второй взводы, по — пластунски за мной! — скомандовал Суздальцев. — Огонь только по моей команде!
Ползли быстро и почти бесшумно. Винтовочные вы стрелы слышались уже совсем рядом. Увлекшись обстрелом блокировочной группы, японцы были застигнуты врасплох цепью морских пехотинцев. — Полу — у–ндра — а–а!
По всей траншее, по скатам воронок началась свалка. В воздухе мелькали приклады автоматов, штыки японских «арисак“, каски, которыми некоторые моряки дрались, как кистенями. Японцы защищались с отчаянием обреченных. Суздальцев, действовал об руку с Кривцовым и Зенковым. В середине толпы размахивал саблей узколицый японский офицер — бледный, даже позеленевший от страха. Суздальцеву хотелось прорваться к нему, но его опередил Зенков. Он выскочил на бруствер я оттуда метким ударом приклада стукнул офицера по каске, и тот осел на дно траншеи. Японский солдат попытался длинным выпадом штыка поразить матроса, но Зенков успел увернуться, ухватился за винтовку японца, вырвал ее и теперь размахивал ею, словно дубиной. Зажатая со всех сторон подоспевшими на подмогу Суздальцеву моряками, толпа японских солдат подняла руки вверх.
В руках роты Суздальцева оказалось двадцать восемь пленных. Около ста японцев валялось по дну траншей и на брустверах.
Отправив пленных в тыл, Суздальцев, ни минуты не задерживаясь, повел роту вперед.
Под вечер начался штурм высоты 171. К этому времени на плацдарме накопилось достаточно наших сил, чтобы блокировать артиллерийские позиции врага на мысах Кокутан и Вакамура, и высадка десанта шла уже почти беспрепятственно. Части, штурмующие высоту 171, поддерживались не только корабельной артиллерией, но и орудиями артиллерийского полка, высадившегося в полном своем составе.
Незадолго до заката солнца на вершину высоты 171 сразу с трех сторон ворвалось несколько подразделений десантников. Среди них была и рота старшего лейтенанта Суздальцева. Почти от самого берега моря было видно в огненных лучах заходящего солнца, как на высоте затрепетали полотнища красных знамен. Это видели не только наши войска, находящиеся к северу и западу от высоты, но и японцы, потрепанные части которых окопались к югу, неподалеку от главной высоты Северного плато.
На следующий день с утра дул пронизывающий ветер, моросил мелкий дождь. Но часам к десяти дождь прекратился, и небо стало проясняться. В траншеях, вырытых советскими десантниками у южного подножия высоты ночью, было сыро и холодно. Японцы с утра вяло постреливали, наши почти не отвечали. Около десяти часов утра японцы прекратили стрельбу, а вскоре над их траншеями появился белый флаг. Зная о коварном характере японской военщины, советские десантники посмеивались, наблюдая за болтающейся на ветру белой тряпицей.
Полчаса спустя на дороге, ведущей с оконечности Северного плато, показался бронированный вездеход под белым флагом. Вездеход остановился примерно на середине нейтральной зоны, и из него вышли трое. Размахивая белым флагом, они вызывали советских парламентеров.
От переднего края советских войск отделились тоже трое с белыми флажками. Впереди, в длинной шинели, высокий майор, командир отряда пограничников, за ним в плащ — накидке майор Грибанов и в такой же накидке старший лейтенант Суздальцев.
— Товарищ майор, а вдруг среди них окажется ваш знакомый подполковник Кувахара? — подтрунивал Суздальцев над Грибановым. — Что вы с ним будете делать?
— Едва ли, — усмехнулся Грибанов. — Он, наверное, все еще ловит меня где — нибудь на юге острова. Или сам сбежал в Японию. Постой, постой, да это он, кажется, и ждет нас! — изумился Грибанов. — Товарищ майор, — обратился он к пограничнику, — кажется, там мой «приятель“, о котором я вам рассказывал.
Парламентеров разделяло расстояние метров в двести, и Грибанов пожалел, что у него не было бинокля.
— Может, мне повернуть назад? — спросил Грибанов, замедляя шаг.
— Это почему же?
— Сбежит, стервец, после переговоров!
— Неудобно, Иннокентий Петрович, — возразил майор — пограничник. — Вдруг ни с того, ни с сего один парламентер повернул назад. Это может показаться подозрительным. К тому же вы наш переводчик.
До японских парламентеров оставалось метров пятьдесят, когда майор Грибанов вполголоса решительно проговорил:
— Он, стервец! Вон средний. Кажется, уже присматривается ко мне.
Подполковник Кувахара, конечно, узнал майора Грибанова. Он что — то сказал своим спутникам.
Не дойдя метров пяти до японцев, советские парламентеры взяли под козырек.
— Советские парламентеры явились, — доложил майор Грибанов по — японски. — Чем можем быть полезны?
