Парнишка жадно глотал обжигающий воздух, когда дверь отворилась и через порог перешагнула невысокая пожилая женщина, длиннорукая, с простым добродушным лицом. Нескладную фигуру окутывал видавший виды плащ, выгоревший и полинявший, когда-то имевший, несомненно, яркий и сочный алый цвет. Маленькие пронзительные глаза прямо смотрели на мальчика…
— Настоятельно советую вам, юноша, не ждать второго приглашения, — улыбнулась старуха.
Парень стоял, как вкопанный…
— Киан, мальчик мой! — почти крикнула женщина, раскрывая объятия.
И тогда он вдруг опомнился и понял, что перед ним все-таки его, а не чужая, бабушка. Он крепко обнял её, и лишь затем с прежним любопытством заглянул в дом. Теперь он заметил и шикарный букет алых роз, что стоял в общей комнате, где он обычно коротал свои ночи. На посыпанном мурашками лице просочилась самая великая из всех радостей Мира, детское счастье было повсюду вокруг Киана…
— Но… откуда… все это? — сказал вслух мальчик, встречая от бабушки лишь прежнюю улыбку.
— Он просил не говорить… но… заходил совсем недавно, вон он, — и женщина жестом показала в конец улицы. Парень медленно обернулся…
Там, в конце пыльной тропы, улыбаясь толи восходящему солнцу, толи себе, — стоял бедно одетый парень, лет восемнадцати. Он настороженно наблюдал за домом Киана, держа в правой руке высокий дорожный посох. Подле ног его стоял темный пес, — Абсол, — и мальчишка вспомнил монстра памятной болью в груди. Юноша еще постоял немного и накинув на голову капюшон своего плаща, пустился под гору… их путь лежал на север.
«Я отмотаю клубок времени назад, и ты сам, все увидишь…»
Acrorbia Island, Deep in the Jungle: 1986, July 20–16:50
Наступает лето, и леса Аскорбии вновь рождаются заново. Морские ветра пригоняют стада тучных коров-облаков, с небес сеют огромные тёплые капли, и травы поднимаются, дают начало молодым гигантам-деревьям. Здесь, на окраине Оранжевого Архипелага, испокон веку жило немало народа. Когда-то это был центр всемогущей Лафоланской Империи — в те давно минувшие дни, когда она простиралась от моря до моря, включая в себя чуть ли не все острова Южных Морей. Сейчас же, эти джунгли, — достояние истории и огромный клад для археологов… Да… когда они пришли, многое изменилось. Считалось, что в основном эта маленькая группа ученых занята секретами изменения и эволюции некоторых видов покемонов, под воздействием климата тропиков — ходил упрямый слух, что археологи копают руины Лафолана, но в это как-то упрямо не хотелось верить. Древний город уже множество раз перерыт, и из него было вывезено все ценное, что возможно было найти. И тем не менее, ни кому неизвестные «туристы», все-таки, копали именно там.
На семнадцатый день пути сквозь джунгли, впереди заблестело море. На сердце отлегло, однако группа послушно свернула на северо-запад, вдоль прибрежных скал. Спуститься к воде тут было почти что невозможно — вниз, к пенящимся волнам, рушились отвесные утесы, коронованные поверху зелёной шапкой живого леса.
Идти стало трудно, приходилось прорубаться сквозь чуть ли не сплошную сеть сплетшихся ветвей. За день пути команде «Р» удалось преодолеть не более трёх лиг. Окончательно выбившись из сил, они остановился на ночлег.
…Замерцали, закружились в вечном танце светлячки, крупные, словно и в самом деле настоящие летающие феи с фонариками. Показались Иллюминайзы, Волбиты и даже Ледианы, славное пение которых позволило многим наконец-то спокойно заснуть. Огромный лес мерно дышал, похрапывая во сне, мягко засветились изнанки крупных губчатых листьев на окружающем кустарнике, чьего названия знал далеко не каждый, из прибывших сюда ученых.
Истёртое огниво дало искру. Затрещал костерок, Аспен сидел, неспешно поворачивая вертел с насаженными на него тушками Фарфечта. Отчего-то пришла какая-то странная уверенность, что его путь вот-вот закончится. Мью, новый вид покемона, где-то неподалёку, и конечно же, в руинах должно было что-то сохраниться. «Джованни!..», — прошипел про себя ученый, оттачивая бамбуковый сучок. «Что это будет на сей раз? Топор, занесённый над головою человечества?»
«Доктор» заставил себя не думать об этом.
— Высокий человек… — проскрипел над самым ухом голос Антика. — Высокий человек… я вернулся.
— Куда дальше? — проворчал ученый. Он обернулся — узнал дикаря, одного из лучших охотников в этих Богом забытых лесах. В темноте он выглядел по-особенному странно, и больше напоминал новооткрытый вид монстра, нежели человека. Антик был уроженцем Бутвола, он был коренным китисилианцем, и надо заметить, его побаивались.
— Высокий человек, желает знать?
— Да, Антик. Желает.
— Я дальше не пойду с вами, Высокий Человек, там Зло. Спуститься нужно, перейти реку и вверх, на высокий холм… Охотник не слышно пробрался в центр лагеря и уподобившись диковинному хищнику, вытянулся перед пламенем костра, тотчас заснув.
Аспен не мог спать. Он выполнил первое задание, — отыскал Лафолан. Теперь их ждало нечто большее…
С наступлением утра, группа выдвинулась дальше. Несколько миньонов и солдат быстро убежали вперед, — отчистить дорогу от опасных хищников. Ученые во главе с Аспеном мерно двигались следом. Чтобы добраться до нужного холма, где находились легендарные руины Лафолана, — потребовался целый день. Место хоть и проклятое, было необычно величественным и по сей день, внушавшее трепет, ужас и почти детское восхищение у самых стойких и беспринципных исследователей и простых рубак. К сожалению, сейчас, рассмотреть все было затруднительно, — стояла стылая, бесшумная ночь. Усталые и измученные до последней крайности, не думая о безопасности, они просто натащили лапника, развели костер и повалились в бездонный сон. Было очень холодно, ветер пробирался под одежду, леденил, казалось, само сердце. Аспену наверное почудилось, но волны этого непереносимого холода катятся откуда-то из-под земли… Это была самая страшная ночь.
Те, кто каким-то чудом проснулись утром, были наполнены ужасом, отчаянием и панически взирали друг на друга, словно встретили впервые. Аспен быстро поднялся… бешеная пляска кровавых теней в глазах. Их лагерь был покрыт телами… мертвых. Десять, нет больше, людей беспомощно раскинулись на окровавленном ложе. Их тела были сильно обожжены и уже успели разложиться! Ученый чувствовал, как что-то замедляется, поворачивает, отступает, но уверенно движется вперед, словно вода по прорытому землекопами руслу, врывается в мёртвые жилы, заставляя в последний раз сжаться уже неживые мышцы; трупы издали неразборчивое бульканье, захрипели, зарычали и обмякли. Незрячие глаза открылись, налитые кровью буркалы уставились на утреннее солнце с такой ненавистью, что Живые ощутили, как кожа на лбу становится влажной. Потом все стихло.
