У двери, загородив проход длинными волосатыми ногами (он был в шортах) восседал на стуле здоровенный малый со свороченным набок носом, хмурясь от дыма сигареты, зажатой в бульдожьих челюстях, а может быть, от удовольствия, вызванного сознанием собственной исключительности и независимости. Он поигрывал стальной цепью; медленно наматывал ее на пудовый кулак, потом разматывал снова с таким видом, будто занимается очень важным интеллигентным делом. Функции вышибалы-швейцара были следующие: если кто-то выходил из бара, накачавшись до отрыжки, он, потомив сначала очередников, поджимал ноги и лениво цедил: «Заходите двое» или «Заходи еще один». Счастливчики кидались в недра, а амбал водружал свои ноги-шлагбаумы на место и занимался любимой цепью. Когда кто-либо из первоочередных пытался «качнуть права», мол, вышли трое, что ты не запускаешь, он выплевывал давно потухший окурок и просвещал несознательного: «Ты, быдло, затыкай, нанюхались. Когда надо будет тогда и пущу. Возбухнешь еще разик — пиво на тебе и кончится». И бунтарь-одиночка сникал, уразумев, что не ему перестраивать местный уклад, существующий веками.
Но тут подошли две какие-то личности, и амбал резво соскочил, пропуская их без очереди, всем своим видом показывая уважение к ним. Толпа зароптала, послышались выкрики типа «мафия хренова», но амбал уселся на, свой стул, погрозив очереди цепью и вытянул ноги.
— Артем, — взмолился один из страждущих, — пусти, жабры горят.
«Вот Артем, вот цепь. Все сходится», — подумал Алик. Он стоял четвертым-пятым от входа и уже догадывался, что к чему. Теперь поступило подтверждение.
— Артем, — произнес он вполголоса, приблизившись к объекту вплотную. — Поговорить бы надо.
Артем отсутствующим взглядом скользнул по Алику.
— Говори. Тут все свои.
— И все же хотелось бы тет на тет.
— Эй, старина! — Артем крикнул вглубь зала.
Появился красноглазый старик с орденом Красной Звезды на лацкане заношенного пиджака. У старика были буденовские усы и мутные маленькие глазки. Он был изрядно пьян.
— Постереги, — кивнул Артем на дверь. И повесил свою цепь на специальные ушки, закрыв таким образом вход в бар.
— Ну, давай, беззубый, сюда! — И Артем завел Алика в пустовавший по случаю лета и жары гардероб. — Излагай, только короче, а то я на работе.
«Все вы на работе, — мелькнуло в голове у Алика. — Рабочий класс. Гегемон...»
— Да у меня дело пустячное. Может, я тебя зря и от работы оторвал. Просто мне надо кой-чего сдать. Из дури, — выпалил Алик заранее приготовленную фразу, внутренне сжавшись. Что-то ответит ему на это «хозяин пивбара»?
— Во-он что, беззубый. Так ты торговец белой смертью? — Артем обнаружил вполне осмысленный иронический взгляд. За лениво-циничной вывеской, да еще с цепью впридачу скрывался совсем не дурачок. — И как же ты со своей совестью уживаешься? Мальчики кровавые в глазах не являются?
— А тебе не являются? — Алик почувствовал, что не зря стравил полтинник фарцу-философу в ту ночь.
— Ладно, мы вот что сделаем. Мы сейчас дяденьку милиционера пригласим. И скажем ему, что здесь какой-то беззубый хочет нажиться на страдании и крови ни в чем не повинных людей, — последние слова Артем произнес с дрожью в голосе, с пафосом и слезой.
— Зови, — Алик немного вспотел. — Скажу, что пошутил, разыграл тебя по-дружески.
— Так, логично. А если ты сам ведешь, так сказать, «незримый» бой с теми, «кто честно жить не хочет»? А? Хотя это вряд ли. Слишком у тебя хлебало заметное, таких красавцев там не жалуют. Ну, ладно. Ближе к делу. Чем располагаешь? Кажи масть.
— Колеса.
— А на фасаде? По латыни?
— Седуксен. Ноксирон. Нитразепам.
— Знаешь, что, товарищ с дефицитом зубов. Иди-ка ты домой. И глотай свое фуфло. А нам этого не надо. Спим мы крепко и знаешь почему? Потому что у нас совесть чистая.
— Ну там еще что-то было. Промедол, вроде...
— А ну так бы и говорил. Это уже теплее, теплее. Хотя, конечно, не фонтан.
— ...ампулы...
— А что на ампулах?
— Гидрохлорид какой-то.
— А ты, оказывается, мужик с головой. Только по химии, наверно, балла два имел в школе. Если вообще в школу когда-нибудь ходил. Гидрохлорид-то чего?
— Не помню. Помню, что гидрохлорид.
— Ну морфина, пантопона, омнопона?
— Да, что-то в этом роде.
Артем помолчал, постукивая толстыми пальцами по деревянной стене. На одном из пальцев блестел тяжелый золотой перстень-печатка. Задумался не на шутку.
— Ладно, вот что. Посиди здесь, я тебе пива принесу.
Он исчез на несколько минут и вернулся с графином пива и пустым стаканом.
— Пей пиво.
— А ты?
— А я пива не пью. У меня на него аллергия. Я, знаешь ли, шампанское уважаю, холодненькое. Шампанское, знаешь ли, со льда...
Алик единым духом выпил стакан. Налил второй. Стало немного легче. Напряжение спадало.
— Ну, так что ж ты просишь за свое стекло?
— По чирику. — Алик сказал наугад. Черт возьми, знать хотя бы приблизительно, почем этот товар.
— По пятаку возьму. Колеса — промедол — по рябчику. А остальное засунь себе в одно место, крепче спать будешь.
— Шприцы чешские.
— Машинки годятся. А где же твой товар?
— В надежном месте.
— Хорошо хоть, в надежном. А то у такого лоха и в ненадежном оказаться может. Значит, слушай сюда: здесь больше не светись. Давай адресок.
Алик призадумался. Давать адрес этой публике в его планы не входило. Можно так влипнуть — потом не отлипнешь.
— Не хочешь, черт с тобой. Живи уродом. — Артем прочитал его сомненья. — Давай тогда так вот: южное шоссе знаешь? Так вот на выезде из города — пятый километр.. Желтая «девятка» будет стоять. Если меня не будет, будет мой кент заклятый. Он будет в курсе. Сядешь в тачку — товар-деньги-товар. Про политэкономию слышал? Или это для тебя такая же наука, как и химия?
— Ладно, затыкай, нанюхались, — Алик вспомнил, как Артем учил уму-разуму «взбухнувшую» очередь. — Когда все это будет?
— А это назначай время ты. Когда сможешь.
— Надо за товаром съездить. Завтра поеду. Давай послезавтра.
— Заметано. Послезавтра в двенадцать на том самом месте. Все, свободен.
— Дай пиво допить.
— Пиво будешь пить, когда заработаешь. Все, выметайся. Так понял: место встречи изменить нельзя. Ну-ка встань.
Алик встал и Артем похлопал его по груди, спине и бедрам.
— Это на тот случай, если у тебя вертушка под шмотьем. Знаешь, как бывает: мы с тобой чирик-чирик. А она — круть-верть, круть-верть. Одному моему знакомому вот так вот на шесть лет с конфискацией накрутили. Маленькая сука, да удаленькая. Пришли к нему люди с красивыми лицами и увели в некрасивый дом. Хотя пленка — это не доказательство. Он сам, дурак, колонулся. Ну ладно, проваливай, а то я тебе тут уже целую лекцию по криминалистике закатал. Пора уже с тебя деньги брать.
