— Прямо стыдно губить его.
— Ах, да ведь он и по частям бесценный клад. Его двигатели, топливо Аруба, проводка. Мы заранее снимем с него все, что может пригодиться.
— А пассажиры?
— Останутся на корабле, конечно. Но на этот раз мы позаботимся, чтобы никаких новых чудесных спасений не было. Подымем его в воздух, пустим гидрий и подожжем его. Для верности запрем их в пассажирском отсеке. Они не смогут добраться до рубки. Экипаж в любом случае расстреляем.
Во рту у меня так пересохло, что я не мог даже сглотнуть. Как может он говорить такие ужасные вещи совершенно спокойным голосом? Я был в панике, спина и руки горели огнем от прилившей крови.
— А теперь пошли, займемся нашим стадом, — бросил Спирглас Крумлину. — Возможно, было бы неплохо в ближайшее время расстрелять еще кого-нибудь.
Это сделает их кроткими и послушными. Уолкен не дурак, он знает, что добра им ждать не приходится. Я не хочу каких-нибудь безумных попыток к бегству.
— Очень хорошо, сэр.
— И тащи сюда этого их повара. Раз уж мы все равно ждем, ребята вполне могут насладиться приличным обедом.
Их голоса пропали, я остался лежать в трубе, оцепенев от ужаса. Потом я поспешно пополз обратно, стараясь вспомнить дорогу к съемной панели. Я боялся, что грохот моего сердца разносится по всему кораблю, будто удары молота. У нас было совсем мало времени.
И вот я опять на крыше А-палубы. На миг я заставил себя успокоиться и сосредоточиться, несмотря на сумятицу в голове. Брюсу нужны лекарства. Лазарет на В-палубе. Я пополз по крыше, добрался до ее края и заглянул вниз. Килевой мостик был в десяти метрах подо мной. На нем не было видно часового, поэтому я торопливо полез вниз по вантам и алюмироновым балкам, потом тихонько прокрался по мостику к двери пассажирского отсека. Я приложил ухо к двери, прислушался, отпер ее своим ключом и проскользнул внутрь.
Я стоял в фойе, у подножия главной лестницы, что вела на А-палубу. Я побежал мимо нее, по опустевшим коридорам В-палубы, мимо кают и холлов, к лазарету. Я отпер дверь и оказался внутри.
Помещение заливал солнечный свет из ряда иллюминаторов, вделанных в пол. Я схватил с полки пару бинтов, бутылку с перекисью водорода, чтобы промыть рану, и сунул в карман тюбик с антисептической мазью. Я понимал, что Брюсу очень больно и ему нужно какое-нибудь снадобье, приглушающее боль, причем самое сильное из всего имеющегося, учитывая, что нам предстоит. Я пошел в кабинет врача, но стеклянная дверь оказалась заперта, и от нее у меня ключа не было. Я взял с полки полотенце и тщательно обмотал им руку, надеясь, что шума получится немного, сделал вдох и сильно ударил по стеклу. Разбить его мне удалось только со второй попытки, и в кабинет со звоном посыпались осколки. Я обождал, прислушиваясь и моля Бога, чтобы никто не услышал.
Я быстро пробежал глазами по рядам бутылок и флаконов. Заметил порошки аспирина и, уже запихивая их в карман, увидел узкую бутыль с темной жидкостью. Прочитал этикетку и решил прихватить бутыль тоже. Я завернул все это в чистое полотенце и постоял у двери, слушая, прежде чем открыть ее. Назад по коридору, через дверь на килевой мостик и — поскольку на горизонте никого не было — бегом, большими легкими скачками обратно на корму.
Я долетел до одного из трапов, ведущих на осевой мостик, и легкость моя улетучилась. Я остановился. По коже бежали мурашки. Я испуганно обернулся и уставился вверх, на трап. Где-то в мозгу звучал сигнал тревоги, но там, наверху, ничего не было, совсем ничего. Я был в этом уверен. Если бы на трапе кто-нибудь стоял, я бы увидел. Я быстрее прежнего припустил в сторону кормы.
Прежде чем спускаться по трапу в стабилизатор, я помедлил и хорошенько огляделся, убедиться, что меня не заметили. Потом полез вниз, шепча на ходу: «Это я, Мэтт», чтобы они не испугались, услышав шаги. Кейт и Брюс заулыбались, увидев меня.
— Давай разбираться с твоей ногой, — сказал я ему.
Стакана воды, чтобы размешать в ней аспирин, у нас не нашлось, и я велел Брюсу высунуть язык и насыпал на него приличную порцию. Глотая порошок, он весь сморщился, такое это было горькое снадобье.
Я начал осторожно разматывать повязку, одновременно рассказывая им обо всем, что узнал.
— Их восемь, — говорил я, — включая Спиргласа и Крумлина. Будет больно, — это уже Брюсу. — Если сможешь, постарайся не орать. — Я вылил полбутылки перекиси на синевато-багровые раны, и жидкость зашипела, очищая их. Я видел, как напряглось тело Брюса, но он не издал ни звука, только хрипло промычал. Рана была, без сомнения, скверная, и при одном взгляде на нее понятно было, что ее нанесли звериные челюсти, такая она была рваная и глубокая.
— Ее надо зашить, — сказала Кейт. — Так она не затянется.
Я заметил, что она смотрит на рану без малейшей брезгливости. Она разглядывала ее с таким же научным интересом, как раньше кости облачной кошки.
— Нет, — возразил я, — лучше оставить ее открытой, чтобы гной выходил. Не стоит держать инфекцию внутри.
Это явно произвело впечатление на Кейт.
— Есть что-нибудь, чего ты не умеешь, мистер Круз? — поинтересовалась она.
— Петь не умею.
— Правда?
— Не то слово. Издаю просто кошмарные звуки. Теперь послушайте. — Я начал промакивать рану чистым полотенцем. — Скоро подойдут остальные пираты. Я слышал разговор Спиргласа с Крумлином. Они собираются выпотрошить корабль, потом перебить экипаж и взорвать «Аврору». У нас три часа до их появления.
Я выдавил из тюбика на рану изрядное количество мази и потом, с помощью Кейт, начал бинтовать ногу свежим бинтом, стараясь не затягивать слишком туго.
— Спасибо, — сказал Брюс, когда мы закончили. — Теперь намного лучше.
— Аспирин с этим живо справится, — заверил я.
Мы минутку посидели молча.
— Три часа, — повторил я.
— Ну, все готовы идти оглушать пиратов? — осведомилась Кейт.
— Тогда давайте займемся делом, — сказал Брюс, стараясь придать голосу уверенность, но ясно было, что во рту у него пересохло.
Я окинул взглядом тесную рубку: рули направления и высоты, рычаги, навигационное оборудование, пульты управления — все такое неподвижное и темное, но готовое ожить.
— Мы можем улететь, — сказал я.
— О чем ты? — не понял Брюс.
— Корабль. Мы можем взлететь. Ничего фантастического. Поднять его, чтобы другие пираты не смогли попасть на борт, а потом заняться освобождением остальных.
— Слишком рискованно, — возразил Брюс. — Мы не справимся без капитана и экипажа!
— Мы не можем позволить себе роскошь дожидаться их.
— Нас всего трое. Это невыполнимо, Круз.
