ее не посещали? — спросил он.
— Нет, — честно призналась я, — мы не были близки.
Кажется, рабочему понравился мой ответ. Он суетливо семенил вперед, все время потирая руки. “Ждет чаевых”, — поняла я и вздохнула. У меня же была каждая копейка на счету.
Чем дальше мы продвигались вглубь кладбища, тем чаще встречались статуи с девами в развевающихся одеждах, высокие обелиски и усыпальницы. На всем чувствовался налет времени. Камень темнел и покрывался мхом. Лица дев покрывали разводы от дождевой воды, напоминая слезы. И все это контрастировало с лучами солнца, сочной зеленой травой и чириканьем птиц. Попадались и неприхотливые цветы с кустарниками.
— Пришли, — рабочий кивнул в сторону старого здания.
Четыре башенки по углам, в центре массивная дверь. Под сводом крыши выгравирована фамилия рода «Мэй». Кое-где стены украшала наскальная живопись местных «неандертальцев». Работники кладбища явно пытались вывести оскорбительные надписи, но они проступали сквозь свежую краску.
Я открыла дверь и заглянула внутрь. Все как в записке Алана Мэй — кругом царила плыть и прах. Нерешительно подошла к табличке с именем отца Сансары. Она выглядела светлее чем все остальные.
— Давненько здесь никого не хоронили, — произнес рабочий, — да и похороны мистера Мэй можно считать символическими.
— Почему? — удивилась я.
— От него ничего не осталось, кроме горстки пепла, — ответил мужчина и тут же спохватился, — простите мисс Мэй.
— Все в порядке, — я снова осмотрелась, — а где табличка Катарины Мэй?
— Кого? — не понял рабочий.
— Супруги Алана Мэй. Она умерла много лет назад.
— Не припомню надгробия с таким именем, а я работаю тут без малого восемь лет. Есть ли шанс, что ее похоронили на другом кладбище?
Я растерянно пожала плечами. Учитывая характер Алана Мэя, она могла покоиться где угодно, начиная с каминной полки и заканчивая случайным кладбищем Ковенгарда.
— Пройдемте к сторожке. Подниму документы, перепроверю, — предложил рабочий, заметив, что я расстроилась.
Мы вернулись ко входу на кладбище. Он вынес из свой будки огромный журнал и устроился прямо на ступеньках. Несколько минут шелеста страниц и рабочий заключил:
— Простите мисс Мэй, но Катарины Мэй на этом кладбище нет.
— Как же так… Где мне ее искать? — растерянно спросила я.
— В администрации Гансбурга должны остаться записи. Пожалуй вам лучше обратиться туда, — он захлопнул тетрадь и хотел уйти, но я его остановила.
— Постойте, может быть есть записи о Катарине Лойд?
Рабочий замер и обернулся ко мне:
— Да, есть такая.
Я с облегчением выдохнула. Слава Богам, мне не придется носиться по всему Гансбургу и обивать пороги местных вертепов бюрократии.
Глава 29
— Я почему запомнил, у Катарины Лойд одно из самых красивых надгробий на всем кладбище, а тут знаете ли не простые смертные покоятся. Говорят один из лучших скульпторов делал, да я имя забыл…
Болтал рабочий, пока мы шли по тропинке, усыпанной мелким щебнем. Он остановился около статуи девы и смахнул паутину с ее распростертых для объятий рук. В накинутом на голову платке и ниспадающих одеждах, она напоминала прекрасного ангела, лишенного крыльев.
— Выглядит как новая, — удивилась я, ведь Катарины Мэй давно не было в живых.
— Уход за могилой оплачен на тридцать лет вперед, — объяснил рабочий, — каждые полгода чистим статую от грязи, мха. Не все люди посещают своих близких так же часто.
— Кто же это оплатил?
— Не знаю. Я ведь не бухгалтер, — развел руками рабочий, — простите мисс Мэй, мне еще работу доделать нужно. Вы не против, если я вас оставлю?
— Конечно, простите что задержала, — я достала из сумочки несколько монет и протянула ему в знак благодарности, — выход найду сама. Спасибо за помощь.
Рабочий кивнул и ушел. Я осталась с каменной девой наедине и сняла с со своей шеи кулон. Открыла. Портрет был слишком мелким и тусклым, но мне показалось, что лицо девы копия Катарины Мэй. Может быть Альбертина была права и Алан и вправду ее любил? Больше тратиться на надгробие и уход некому.
Я осмотрела постамент. Между именем и датами жизни как раз имелось углубление в форме сердечка. Я убедилась, что за мной никто не наблюдает, и приложила кулон. Он вошел в углубление как влитой. Послышался скрежет. Земля задрожала и я едва успела отскочить в сторону. Трава вместе с тонким слоем земли провалилась в яму. Повело холодным затхлым воздухом. Я и раньше не испытывала особой любви к подземельям, а после случая на болотах с леди Вурдак, мягко говоря опасалась, но ящик пандоры был уже открыт. Как только моя нога ступила на первую ступень, внизу загорелся свет. Я медленно спустилась и оказалась в узком коридоре, который заканчивался через несколько метров округлой аркой. Оглянулась назад. Выход по-прежнему оставался открытым.
Неуверенный шаг, затем второй. Стараясь не наткнуться на какую-нибудь ловушку в стиле Индианы Джонса, я брела вперед. Нехорошее предчувствие жалобно просило вернуться на поверхность и дать деру из Гансбурга, а возможно и из Ковенгарда!
Короткий коридор закончился комнатой с мраморной гробницей в центре. На плите сверху был выгравирован барельеф спящей женщины. Я подошла ближе. Вот где покоился прах Катарины Мэй, в девичестве Лойд. Над ее ладонями покоился свиток, прижатый высохшим букетиком цветов. Стараясь не потревожить мертвых, я положила рядом сумку с книгами и аккуратно достала свиток. Он оказался скреплен печатью, но я и так прекрасно понимала что внутри — формула алхимического огня, что Алан Мэй спрятал от всего мира.
Что им двигало? Думаю он боялся последствий. Покажи Алан Мэй всему миру свое изобретение и стало бы вопросом времени, когда алхимический огонь используют по назначению и появятся первые жертвы.
Пятнадцать лет прошло с момента заключения перемирия с Дюрсинделом, а вражда двух королевств не угасла. Я, иномирянка, успела почувствовать ее за несколько месяцев. Со стороны казалось правильным уничтожить столь опасное открытие и кануть в небытие.
Из коридора послышались шаги. Я быстро спрятала свиток в потайной карман юбки, и схватила сумку с книгами.
— Добрый день, мисс Мэй, — в проходе
