– Пленники Боско, которых он хочет быстро допросить, – сказал я.
– Делегация из американского посольства, – вмешалась Джи Би.
– Подумайте сами.
– Боюсь, что в любом случае это не сработает, – сказал Луис, внимательно изучив пропуск, который достал из кармана своей формы. – С радостью должен сказать, что эта фотография не имеет со мной ничего общего.
– Тогда вы снова окажетесь в плену, – спокойно сказал Нэд. – Могу я еще что-нибудь для вас сделать?
Я наклонился вперед и похлопал его по плечу.
– Ты – настоящий игрок, и ты проиграл, помнишь? Так теперь проведи нас через ворота.
Было слышно только мягкое мурлыкание "мерседеса", двигавшегося с половиной своей скорости, и тихий шелест шин по бетонной дороге.
Потом Нэд буркнул:
– Ладно. Тогда сидите тихо и будем надеяться, что они еще не слышали о том, что я разжалован из полковников.
Из-за деревьев показалась база.
Она была огорожена изгородью из колючей проволоки высотою в девять футов – гораздо большая защита, чем мне приходилось видеть на других аэродромах. Но может быть, мне просто не приходилось бывать в других странах такого типа, где самой вероятной опасностью является гражданская война – война без линии фронта.
Ворота представляли из себя простой проход, перегороженный тонким полосатым бело-красным шлагбаумом, но рядом стояли деревянные козлы, опутанные колючей проволокой, которые могли быть за несколько секунд поставлены на место. С одной стороны находилась небольшая деревянная сторожка для охраны. С другой стороны – бетонное укрытие с солдатом, опиравшимся на ручной пулемет. Рядом стояли еще двое солдат с оружием в руках.
Непосредственно перед воротами Нэд нажал на акселератор, и сразу на тормоз, так что мы подлетели на заблокированных колесах, разбрызгивая щебенку во все стороны. Еще до того, как мы окончательно остановились, Нэд высунул голову в окно и закричал:
– Что, ты уже перестал узнавать мою машину? Немедленно с дороги!
Охранник, находившийся с его стороны, вытянулся по стойке смирно.
– Si, Coronel. Excepto General Bosco...
– PRESIDENTE Bosco, idiota! – закричал Нэд.
Охранник вытянулся еще больше. Но теперь он стал таким высоким, что едва ли мог видеть, что происходит в машине.
– Si, Coronel, si. Excepto...
– В чем дело? Ты же знаешь меня, знаешь его. – Он махнул рукой в сторону Луиса. – А кроме того, здесь едут североамериканцы, которых срочно хочет видеть президент. Так что?
Охранник выглядел совершенно несчастным.
– Telefono, – решительно сказал Нэд и открыл свою дверцу.
– No, no, Coronel. – Охранник повернулся и закричал на своего помощника. Полосатый шлагбаум поднялся. Охранник взял "на караул" и мы проехали в ворота.
Я тихо сказал:
– Спасибо, Нэд.
В мире не существует военной организации, в которой достаточно громкий крик достаточно высокого начальства не смог бы преодолеть самые тщательно разработанные меры безопасности. Вы можете сколько угодно времени потратить на объяснения охранникам, что они должны спрашивать пропуска, удостоверения личности и другие документы, но всегда окажется, что куда больше времени потрачено на то, чтобы научить их прыгать, когда полковник командует прыгать.
И люди еще удивляются, что военные так плохо хранят свои секреты!
Через сотню метров мы свернули налево и покатили по широкой подъездной дороге, шедшей по периметру базы. И впереди появился разбитый "вампир" – ведомый Нэда сегодня утром. С ним никто не возился, и когда мы проезжали мимо, я понял, почему. Он выглядел так, словно в него выстрелили из гигантского дробовика: в нем было больше дюжины рваных дыр размером с ладонь, один руль высоты отсутствовал совсем; носовой ноги шасси не было. И бетон на сотню ярдов вокруг был усыпан разбросанными битыми кирпичами.
Все правильно, этого мы прикончили. Мы с "митчеллом".
– Спасибо, Кейт, – сказал Нэд.
Потом мы снова выехали на рулежную дорожку и покатили мимо первого ангара. Позади него стоял потрепанный транспортный самолет "С-47" и внутри были видны два ржавых винтомоторных истребителя без пропеллеров.
Мы миновали контрольную башню, оказавшуюся справа от нас; большое административное здание осталось слева. Впереди появился второй ангар.
Пока складывалось напряженное и неприятное ощущение, что на базе все спокойно, но она не пуста. Спокойно, потому что на ней было множество людей, которые молча и напряженно работали на своих местах, не болтаясь вокруг, стреляя сигареты и устраивая перерывы на кофе. Все были настороже и в полной боевой готовности.
Достаточно одного выстрела, или даже одного неверного движения, которое бы нас выдало, и на нас навалится сотня вооруженных мужчин.
– А где точно находится "голубка"? – спросил я и обнаружил, что говорю шепотом.
– Далеко в стороне.
– И там ничего не мешает?
– Не должно, – неохотно ответил он. – Согласно существующим приказам путь должен быть всегда свободен.
– Поезжай туда. Не очень быстро, но и не очень медленно.
Луис повернулся и пристроил на заднем сидении ручной пулемет; я вытащил из-под ног автомат и неловко выставил его вперед.
Когда миновали ворота ангара, то выяснилось, что на базе совсем не пусто и даже не тихо.
Несмотря на дневной свет, с металлических стропил ярко светили неоновые лампы. Внутрь загнали три "вампира" и с полсотни народу облепили их, как пчелы. Ангар наполнял визг и скрежет разных электроинструментов. Я немного запаниковал и чуть было не скомандовал уезжать отсюда. Но в этот момент у дальней стены я увидел свою "голубку", стоящую носом к выходу.
Нэд повернул к ней.
– Не подъезжай прямо к ней, приятель, – сказал я. Он сделал широкий круг и остановил машину рядом со стеной ангара.
Неожиданно наступила пугающая тишина. Все люди в ангаре остановились и смотрели на нас, людей, появившихся снаружи и знавших, что творится в городе.
Нэд со скрипом вытянул ручной тормоз и сказал:
– Теперь твоя очередь, приятель. Представь наших гостей.
– Выходи наружу и покажись.
Но Луис выскочил первым, его подчеркнуто воинственный прыжок закончился очень четкой стойкой "смирно", с оружием на груди. Я протиснулся мимо него и пробормотал:
– Ты не похож на настоящего военного летчика, приятель.
Потом я выпрямился и осмотрел ангар так, как это должен сделать посетитель, – медленно и тщательно. Пятьдесят человек смотрели на нас. Но именно в большом числе и заключалось наше спасение. Один человек обязательно подошел бы и задал вопрос просто потому, что не было рядом никого другого, кто мог бы его задать; когда вокруг было пятьдесят человек, каждый был убежден, что первый шаг сделает кто-то другой из оставшихся сорока девяти.
