…Тот снова сделал жест «намастэ» и низко поклонился.
Бетси вздохнула. Кажется, парад чудес продолжается. Никакая это не видеозапись, а… А что? Наведенная галлюцинация? Снова майя?
Тем временем лондонский пейзаж в Окне померк. Когда там снова стало светло, девушка увидела вход в пещеру Амарнатх и сидящего подле него старого факира. Солнце немилосердно жгло смуглое, высохшее тело, однако мудрец не замечал ничего вокруг, погруженный в одному ему ведомые тайны, словно его душа бродила в иных мирах.
Да, и это было. И это она тоже видела, причем совсем недавно.
…Старик открыл глаза и посмотрел на девушку. В его взгляде мерно плескалась все та же Вечность. И древний храм, возведенный в незапамятные времена, вдруг показался совсем новым по сравнению с тем, кто сидел у его входа…
Мудрец начал мерно раскачиваться из стороны в сторону. Зазвучала флейта, полились полузнакомые слова молитвы-заклинания: «Хрим гам хрим ка ка ка ка махаганапатайе ха ха ха ха ха сваха са са са…» В руках у факира появилась старая деревянная плошка, наполненная непрозрачной жидкостью. Старик отпил глоток, улыбнулся — и словно слетела прочь печать долгих лет. Разгладились морщины, помолодело лицо, на нем проступили знакомые черты…
«Наверное, это дед моего Ама. Или прадед, — прикинула мисс МакДугал. — Это что, семейная хроника?»
Старик сделал еще пару глотков и… протянул плошку Элизабет прямо сквозь Окно. Амода ободряюще улыбнулся:
— Выпей, не бойся!
Бетси осторожно приняла угощение и заглянула в плошку. Там плескалось и бурлило что-то темное, издававшее сладкий пьянящий аромат. Легкий пар поднимался над поверхностью, однако напиток не был горячим. Напротив, он казался почти ледяным. Девушка с сомнением переводила взгляд с плошки на факира, затем на Амоду, не зная, как быть.
«Выпей, выпей!.. Словно сговорились. Нашли Алису для своей Страны Чудес! Мой драгоценный дядюшка Арчи точно бы отсоветовал! Да. Нет. Молодые девушки не пьют что попало! Да!»
— Пей, вреда не будет.
Она так и не поняла, чей голос слышит — Амоды или старого факира. А, была не была! Алиса ведь как-то выпуталась!..
Бетси поднесла чашку к губам, неуверенно попробовала жидкость губами, глотнула…
Старый факир за Окном сделал жест приветствия. Вновь зазвучала флейта. «Ом хрим гам хрим вашаманайа сваха…»
Напиток был густой и тягучий, словно мед, напоминал по вкусу одновременно пиво и шампанское. Странно, но Элизабет он совсем не показался холодным. Тело сразу же наполнилось теплом, стало неимоверно легким. Девушка вновь отпила, на этот раз чуть не половину того, что было в плошке.
А ничего!
— Достаточно! — Пальцы Амоды прикоснулись к ее руке. — Тебе больше нельзя.
Он отобрал чашу, вернул ее факиру. Окно начало медленно меркнуть.
— Что это было? — вздохнула девушка, вытирая губы. — Опять напиток под названием «любовь»?
Легкость в теле не исчезала. Сильно кружилась голова, словно Бетси выпила залпом бутылку шампанского.
…Смех. На этот раз не каменный — настоящий. Почти…
— Давай назовем его так. А вообще-то это Сома-дэви.
Бетси сглотнула, еще раз провела языком по губам. Наверное, Ам пошутил. Сома-дэви, легендарный напиток индийских богов, воспетый в священных Ведах! Но ведь секрет его давно утерян, она сама об этом читала. Собственно, рецепт-то она помнит: побеги сомы вымочить в воде из горного ручья, выжать, процедить, разбавить водой, а после — молоком и ячменем… Знать бы только, что это за сома! Не конопля же в самом деле! Неужели она действительно попробовала настоящей Сомы-дэви?
— Ну как, все поняла? — негромко спросил Амода.
Бетси потерла глаза. После Сомы потянуло в сон. Сона-дэви, так сказать…
— Ты хочешь сказать, что все эти люди и ты сам как-то связаны с Ганешей? Ты — хранитель Бивня?
Парень усмехнулся — как когда-то, широко, беззаботно.
— Я тебе говорил, что стану тем, кем ты меня выдумаешь. Но неужели у тебя так плохо с воображением?
С воображением у Элизабет было все в порядке.
— Тогда ты — аватара Ганеши! Ом! И все там, в киношке, что ты показывал — тоже. Ом! Ом! Ом!
Амода покачал головой.
— Ом! Но по части аватар обратись к дядюшке Вишну. Он большой умелец, один Кришна чего стоит! Мне же, как видишь, приходится делать все самому.
Девушка удивилась.
— А что я вижу? Ты хочешь сказать, что в Лондоне и там, у входа в храм… Ам, не разыгрывай меня! Знаешь, будь у тебя слоновья голова и один бивень, я бы охотно вообразила, что ты — сам Ганеша Винайяка, но…
— Ты сказала, Шакти…
— Да нет, Ам, постой. — Бетси даже рукой махнула. — Пошутили и будет. Я никакая не Шакти, моя фамилия МакДугал. К сожалению. А ты, увы…
На всякий случай она взглянула на парня. Слава богу, такой, как прежде! Наверное, ей все это с усталости почудилось, и голос, и лицо… Ганеша! Тарзан он, а не Ганеша!..
…Что тоже не так и плохо!
— Эх, люди, люди! — покачал головой Амода, — Вы разучились просто верить, все-то вам нужно пощупать, потрогать. И даже тогда вы все равно твердите: не может быть, не может быть!..
Молодой человек задумался, лицо его вновь словно окаменело…
«Не надо, Ам! — успела подумать она. — Будь, какой ты есть!»
— Я не хочу творить чудеса, Шакти! Любое чудо сейчас назовут фокусом, у вас, в Европе, даже факиры выступают в цирке. Сотвори чудо сама. Я стану тем, кем ты меня вообразишь. Представь, что я — Ганеша! Ведь именно Он — хозяин бивня!
В этом предложении был резон. К тому же Сома слегка бродила в голове, на душе было легко… А почему бы и нет? Из Ама получился бы прекрасный бог!
— Ам! Амода! Я хочу, чтобы ты стал Ганешей! Я, Шакти Непобедимая…
— Ты сказала, Шакти…
Его голос прозвучал глухо, еле слышно. Амода широко раскинул руки, воздел ладони к каменному своду, потянулся вверх. С тихим шелестом упала на камни набедренная повязка…
— Махаганапатайа!
Непонятное слово прозвучало откуда-то сверху от недвижного каменного свода. Прозвучало, отразилось долгим эхом. И словно в ответ отовсюду плеснуло белым. Свет, нестерпимо яркий, невыносимый, обрушился со всех сторон, затопил подземелье.
Бетси успела зажмуриться, успела прижать к лицу ладони… А свет плескался вокруг, жег сухим огнем кожу, проникал в горло, сочился сквозь сжатые веки…
Когда она решилась открыть глаза, подземелье исчезло. Но не это было главным, главное находилось здесь, прямо перед нею.
Это был Он. Винайака. Ганеша.
Махаганапати.
Он…
…Бог был похож на Себя Самого, запечатленного в тысячах изваяний — красноватое тело увенчивала слоновья голова, украшенная золотым полумесяцем. Бог был трехглазым, два обычных, похожих на человеческие, находились там, где им и положено, третий же, прикрытый, был посредине лба. Оба открытых глаза, большие и темные, словно гигантские черные жемчужины, смотрели на Элизабет. И в них плескалась Вечность.
