М. Роуз - Парфюмер Будды

Се знал, что у него есть работа, которую он должен сделать, являясь Панчен-ламой. И если повезет, у него появится шанс исполнить свое предназначение. Но в новой жизни ему надо будет найти место для искусства. Да, его каллиграфия в сравнении с работами Моне была незначительна, но для того, чтобы быть художником, не надо ни с кем соревноваться.

Кали ему говорила об этом. Говорила, что важна та энергия, которую передаешь вселенной, когда создаешь свои творения, позитивная, мощная энергия, преображающая землю.

Ах, Кали. Как бы ей понравились эти картины! Какое впечатление они произвели бы на нее? Как он будет по ней скучать! Стоит ли это такой жертвы? Отказаться от нее, профессии и работы?

– Мы идем в другой зал, – сказала Лан. – Ты с нами?

– Я догоню.

Лан пошла вперед, оставив Се одного в толпе незнакомцев. Или ему так показалось поначалу. Потом Се заметил Ру в другом конце зала. Казалось, что пекинский студент увлекся картинами, так же, как и Се.

Но Се в этом сильно сомневался. Он сомневался, что Ру вообще смотрел на картины, но был уверен, что тот следит за ним.

Жас и Гриффин вместе вышли из особняка на Рю де Сен-Пер. Накрапывал слабый дождь. Они раскрыли зонтики, потом свернули в сторону Сены. Ничто в их походке не говорило о том, что они спешат.

Они шли вдоль реки, по зелено-бурой поверхности которой сыпал мелкий дождь, и голубое небо в ней больше не отражалось. Движение на дорогах было сильным, но из-за дождя на широком бульваре осталось мало людей.

– Ты видишь полицию? – спросила она Гриффина.

– Да.

Но в то утро их интересовала не полиция.

– Еще кого-нибудь?

– Не уверен.

Они обсудили это с Малахаем накануне вечером и еще раз утром. Когда Ани и ее спутник не связались с теми, на кого работали, должны были вступить в действие другие планы. Приходилось признать, что за ними следят, подслушивают и шпионят.

Пока они шли, Жас представила себе карту, которую показал им Робби. Сейчас он должен появиться на поверхности из люка в шестом микрорайоне и быть уже в пути.

В семь часов утра она и Гриффин выбрались наружу, спустились по тоннелю и встретились с Робби в первой камере. Это по-прежнему было самое безопасное место, чтобы спрятаться. Они принесли ему чистые вещи и инструкции от ламы из буддийского центра.

Когда Жас спросила, как прошла ночь, он лишь пожал плечами.

– Ты говорил с Ани? – спросил Гриффин.

– Недолго.

– Что-нибудь узнал?

Он покачал головой. У Жас защемило сердце за брата. Она видела боль предательства в темных кругах под его глазами, в складках вокруг губ, которые за ночь, казалось, стали еще глубже.

Жас и Гриффин дошли до Понт де ля Конкорд, моста, соединявшего Левый берег с Палас де ля Конкорд. Они наметили этот маршрут накануне вечером. Посередине моста Гриффин взял Жас за руку и прислонил к балюстраде. Они стояли и смотрели на реку.

– Мы просто туристы, – произнесла она.

– Или любовники, – сказал он и поцеловал ее.

Чтобы притвориться? Чтобы сбить с толку тех, кто за ними следит?

– Не хочу тебя отпускать, – сказал он, когда оторвался от Жас.

Гриффин сказал, что они с женой живут раздельно, но раздельное проживание не означает развод. И когда бы он ни говорил о Терезе и Элис, что-то в его голосе заставляло Жас думать, состоится ли этот развод, как результат времени, проведенного порознь.

– Жас, нам есть о чем поговорить. Как только Робби будет в безопасности и дома.

На другой стороне моста они прошли на Рю де Риволи, спрятавшись от дождя под аркадой. Когда они дошли до «Отеля де Криллион», Жас указала на здание.

– Почему бы нам не выпить кофе? – Она произнесла слова так, будто только что об этом подумала, словно они до двух часов ночи не планировали с Малахаем, как добраться до музея Оранжери, не вызвав ни у кого подозрений.

Спустя полчаса, закончив свой petit dejeuner[31], Гриффин расплатился по счету, и они вышли через фойе к лифту.

В лифте Жас нажала кнопку нижнего этажа.

Двери открылись в помещение, заполненное суетой. Официанты, горничные и прочий обслуживающий персонал бегали в разных направлениях, неся подносы, постельное белье, толкая тележки и кипы всевозможных вещей и полотенец.

– Куда? – спросил Гриффин.

В Интернете им не удалось найти схему, а Жас была здесь только однажды, в тринадцать лет. Она помнила день, но не то, где находились выходы.

Знаменитый музыкант с женой заказали у них в магазине огромное количество ароматизированных предметов, от мыла до свечей, и попросили, чтобы все это доставили им в номер. Л’Этуаль знал, что его дочери нравятся британские рок-звезды. Поэтому он сделал доставку лично, взяв Жас с собой.

Отец и дочь вошли через парадный вход, единственный вход в отель, который знал Луис. Но консьерж их не пропустил. Он даже не позволил Луису объясниться, но провел к двери и объяснил, что им следует войти через служебный вход.

Луис рассвирепел. Сдержанно ругаясь, он выскочил из отеля. Жас старалась не отстать от отца. Когда они завернул за угол к служебному входу, Луис успокоился.

Он постучал в дверь номера знаменитости. Жас была напугана высоким, страшного вида человеком, музыку которого она боготворила. Его автограф, нацарапанный на счете Дома Л’Этуаль, потом был помещен в рамку и до сих пор висел в ее спальне в особняке.

«Для Жас – никогда не переставай слушать, потому что никогда не знаешь, что услышишь».

Воспоминания прервала представительная женщина в униформе управляющей, которая строго спросила:

– Чем могу помочь? – Казалось, она старалась сдерживаться, на тот случай, если они просто заблудившиеся гости.

– Мы только что сделали доставку, – сымпровизировала Жас. – И теперь возвращаемся. Куда нам выйти?

По указанию горничной они вышли на Рю Буаси Данглар, тихую улочку, за углом которой шумела Пляс де ля Конкорд.

Несмотря на то что Жас и Гриффин были почти уверены, что никто не заметил, как они здесь оказались, они осторожно проследовали на Рю Сент-Оноре. Сохраняя прогулочный шаг, они вышли к следующему углу, свернули направо на Рю Руайе и оттуда двинулись обратно на Рю де Риволи. Напротив книжного магазина Смита они перешли перекресток и вошли в Тюильри. Оттуда оставалась всего пара минут до музея Оранжери, где они встали в короткую очередь. Там не было ни Робби, ни Малахая. Пока. Или они были уже внутри.

Все они должны были прибыть в половине двенадцатого. Сейчас было четверть двенадцатого.

Очередь двигалась медленно. По субботам музеи были переполнены. Спустя семь минут они стояли в другой очереди – за билетами.