– А затем сразу же позвонили мне? – спросил Мейсон.
– Нет, не сразу.
– Почему?
– Я просто не знал, что мне делать. Мне больше всего не хотелось обращаться к вам с этим вопросом. Я боялся, что вы будете смеяться надо мной.
– Когда вы говорили с Хэнселом?
– Примерно полтора часа назад.
– Он оставил визитную карточку? – спросил Мейсон.
– Нет, но оставил телефон. Конечно, Мейсон, все это чистейший шантаж, но доказать ничего нельзя. Вот его номер!
Мейсон взял листок бумаги, который Эдисон извлек из своего кармана, и развернул его.
– Если это шантаж, – сказал адвокат, – то Хэнсел в этом деле вовсе не новичок. У него должен быть опыт. Вполне вероятно, что за ним уже числятся подобные преступления.
– Но мне-то что делать? – воскликнул Эдисон. – Факты я отрицать не могу, а мои конкуренты оценят все по-своему. Это ужасно. Мой компаньон просто сойдет с ума.
– А кто у вас компаньон?
– Эдгар Э.Фэррел.
– Где он сейчас?
– Он в отпуске, уехал на две недели порыбачить. Фэррел – ужасный консерватор, уж либералом его никак не назовешь.
– Охарактеризуйте его, пожалуйста, – попросил адвокат.
– Он упрям, как осел. Что касается бизнеса, то я уже пять лет веду его фактически в одиночку. Это партнерство для меня тяжкий крест. У него ни разу не появилось ни одной идеи, ни одного предложения. Он знает лишь работу счетовода, все время возится с бухгалтерией. На каждую ошибку он набрасывается как коршун на цыпленка. Но сам никогда не принимает никаких решений. Чего там о нем говорить! Он просто паразит, кровосос, пиявка. Я столько терпел от него! Но я не могу допустить, чтобы он прочитал такую заметку, уж лучше я заплачу.
– Как он вошел в дело?
– Ему достались акции от отца. Мне бы надо было в свое время купить их, но я решил, что мне пригодится молодой помощник. Он моложе меня, и, естественно, я думал, что он гибкий, энергичный, инициативный. Но действительность разбила мои ожидания. Он просто узколобый баран.
– А почему вы не выкупите акции теперь?
– Понимаете, – объяснил Эдисон, – наш бизнес процветает. Вы же знаете, что было в последние годы. Люди сходят с ума, они готовы платить за любое барахло. Я не могу не думать о том, что когда-нибудь настанут другие времена, но сейчас наши прилавки забиты товарами низкого качества по высоким ценам, и люди охотно покупают их. О ценах теперь никто не думает, если кто-то решил что-то купить, он купит... Естественно с акциями процветающего предприятия так просто не расстаются.
– Фэррел женат?
– Да.
– Его жена отдыхает вместе с ним?
– Нет. Он отправился один, видимо, хочет половить форель. Он заядлый рыболов...
– Он поехал на машине или поездом?
– На машине. Он здорово загрузил ее, снял заднее сиденье и свалил туда кучу походного оборудования – всякие раскладушки, палатки и тому подобное. Сейчас он, видимо, где-нибудь между Лас-Вегасом и Рино. Он вернется через две недели на совещание акционеров. И за этот срок, за две недели, я должен все уладить. Если до него дойдут какие-нибудь слухи, он устроит форменный скандал! Мистер Мейсон, я в таком положении, что действительно готов откупиться.
– Может быть, – предложил Мейсон, – поручить частному детективу последить за Хэнселом?
– Я думаю, что не стоит, – ответил Эдисон. – Ведь эта история, если дать ей огласку, совершенно убийственна для меня. Этого допустить нельзя. Придется платить.
– Вы сообщили мне все факты? – спросил Мейсон.
– Да, все.
– А у вас не было с Вероникой никаких романтических отношений?
– Боже мой, мистер Мейсон. Ну что вы такое говорите?
– Да или нет? Поймите, я ваш адвокат. Может быть, вы поцеловали ее на прощание или что-нибудь подобное?
– Нет, у меня ничего подобного с ней не было. Уже само предположение оскорбительно для меня. Она поцеловала меня на прощание, но это был чистый, детский жест, выражение признательности со стороны неиспорченной невинной девочки.
– Так, – заметил Мейсон, – а потом она позволяла арестовать себя за бродяжничество.
– Не говорите так. Я чувствую в ваших словах некоторый намек.
– Разумеется.
– Вы действительно полагаете, что она нарочно дала арестовать себя?
– Как ваш адвокат, я не могу пройти мимо фактов. Вы подобрали молодую женщину, девушку лет восемнадцати. Она отправляется в отель. Вы обеспечили ей номер. Ее арестовывают за бродяжничество. Вы звоните мне, чтобы я освободил ее. Я это сделал. Появляется ее мать...
– Ее мать? – удивился Эдисон. – Ее мать находится за две тысячи миль отсюда, в Индиане.
– Ее мать покинула этот кабинет за несколько минут до вашего прихода.
– И что она хотела?
– Она хотела поблагодарить меня за то, что я сделал для Вероники, хотела заплатить мне за услуги. Я назвал сумму в сто пятьдесят долларов, и она оставила чек на эту сумму. Я дал ей расписку, указав, что чек будет предъявлен к оплате, когда я полностью закончу это дело. Так что вы можете порвать чек на пятьсот долларов, которые должны были уплатить мне. Теперь ваше имя в этом деле может не появиться, я могу заявить, что мне заплатила за услуги ее мать. Никто не сможет доказать, что вы заплатили мне хотя бы цент за дело Вероники Дейл.
– Это меняет дело, – сказал Эдисон. – Но все же я не знаю... Пожалуй, я заплачу им. Я должен заплатить. Этот мой чертов партнер и собрание акционеров... Нет, Мейсон, придется заплатить. Хорошо бы поменьше, но дать им все равно придется. Лишь бы мое имя не фигурировало в их скандальной газетке.
– Я не вижу смысла спорить с вами сейчас, – устало сказал Мейсон. Забудьте обо всем. Дайте мне спокойно работать по вашему делу.
– Поймите, мистер Мейсон, я хочу заплатить. Я не могу допустить, чтобы мое имя появилось в газете.
– А что будет, когда вы заплатите?
– Откуда мне знать?
– Зато я знаю. Шантажист возьмет деньги, потратит их, потом придет за новыми деньгами. Заплатить ему первый раз – самая большая ошибка. Как только это сделано, ты уже сидишь на крючке. Рано или поздно все равно придется защищать себя.
– Но я не могу...
– Все, – жестко прервал его Мейсон. – Предоставьте это дело мне. Я обо всем позабочусь.
– Но я хочу заплатить.
– Нет, – ответил Мейсон. – Вы вовсе не хотите заплатить. Вы просто хотите, чтобы ваше имя не появилось в газете в светской хронике, чтобы оно не было упомянуто вместе с именем восемнадцатилетней девушки. Вот чего вы хотите. Давайте не будем спорить об этом. Какой ваш банк?
– Второй Национальный.
– Прекрасно, – заявил Мейсон, – там я и получу свой гонорар. Уничтожьте тот счет, который я вам прислал. Я не хочу, чтобы его кто-нибудь видел, в частности, ваша бухгалтерия. Делла, дай мне бланки чеков Второго Национального.
