— Спасибо.
Вот бы он и с людьми был такой же обходительный, как со всякой нечистью. Домовые — это же нечисть? Хотя вроде как добрые духи. Но бывает, душат во сне — мне девочка одна на работе жаловалась, а я отмахнулась тогда: мол, сказки всё это, а ты лучше щитовидку проверь…
— Анастасия, вернитесь в реальность, — окликнул меня колдун.
— Реальность? Что‑то не похоже.
Тёмный поднялся, подошёл ко мне.
— Сметану ему отдай, — прошептал одними губами.
— А?
— Сметану отдай, грю.
— А. Ладно.
Я взяла со стола ополовиненную банку и протянула её дедку.
— Вот. Это вам. Угощайтесь.
— Спасибо, Настюшка, — едва ли не прослезился он.
И что теперь? Я обернулась к колдуну.
— Не сложно, да? — скривился тот. — Ему же немного надо. Чуть–чуть уважения. Блюдце молока, кусочек колбаски. Неужели это так тяжело? Он же следит за вашей квартирой, заботится о вас.
Естественно, домового уже и след простыл.
— Чего вы на меня орёте? — огрызнулась я громким шёпотом, вспомнив, что в соседней комнате спит Серёжка. — Я понятия не имела, что он тут… водится. Я же его до этого дня в глаза не видела!
— Не верю! А если и так? Вы воздух видите? Нет? Но чем‑то же вы дышите!
Колдун перевёл дыхание и продолжил уже тише:
— Это же надо, чтоб из всех ведьм в этом городе мне попалась самая… самая…
— Какая?
— Да никакая! Самая никакая ведьма. Поздравляю, в этой номинации вы побеждаете с огромным отрывом.
— Да потому что я — не ведьма, — вспылила я. — Согласна, не все сказки врут. Убедилась сегодня. Только я к этим вашим сказкам никакого отношения не имею!
И вообще, всё это от кабачков! Перевела, блин, старушку через дорогу!
— Знаете, Ася, вам действительно надо поспать.
— Что?
— Вам нужно отдохнуть.
— Нет, вы назвали меня…
— Асей? — сощурился он. — Я так услышал.
— Бабушка меня так звала. — В глазах вдруг защипало. — Это её комната. И квартира была её. И домовой — тоже.
— Ложитесь спасть. Завтра поговорим.
— А в корзинке у тебя что?
— Пирожки.
— Пирожки–и? Ха! Ты прямо как Красная Шапочка! А я — Серый.
— Волк?
— Не, просто Серый. Серёжа. Я в первом подъезде живу.
— А я — Настя.
— Пойдёшь к нам? Мы там халабуду строим.
— Пойду. Только пирожки занесу. Тут для бабушки, с вишнями, и один с творогом — для Петровича…
Первые секунды после пробуждения я была уверена, что всё, случившееся вчера, — дурной сон. Я лежала в своей комнате, в своей постели, а на соседней подушке вальяжно и так привычно расположился Жорик. Можно было вздохнуть с облегчением… Но я и этого не успела.
— Умный гад!
Серый, чьё место успел занять жаб, изучал аквариум.
— Тут сетка в одном месте отходит, — сообщил он, — сразу и не заметно. Он, видно, подпрыгивает, отодвигает и так выбирается. Но ничего, я потом проволокой прикручу.
Я отнесла Жорика на место, а традиционный утренний поцелуй сегодня достался Серёжке. Хоть что‑то приятное во всей этой истории.
— Ты не сердишься? — он обнял меня, прижимая к груди.
— За что?
— За то, что я тебя во всё это втянул.
— Я сама втянулась.
— Нет, это я виноват, — Серый опустился на кровать и усадил меня рядом. — Понимаешь, я знал обо всем. С самого начала знал. И что умер, и что воскрес. Не рассказывал никому, чтобы за психа не приняли, но знал. И что следят за мной, тоже знал. Чувствовал. Потому и старался особо не высовываться, из квартиры от силы раз пять за все два месяца вышел. А вчера… Вчера ты пришла. Такая красивая, такая… — горячие губы коснулись моего лба, а по коже мороз прошёл. — Помнишь, как я ногу сломал? — прошептал, не отстраняясь, Серёжка. — Больше месяца дома просидел. А когда стало можно наступать и потом во двор выйти — не ходил, летал! И это всего лишь после болезни. А представь, каково это после смерти. Я не сразу почувствовал, как и с ногой тогда. Но ты пришла, и… Жить захотелось. На всю катушку…
Я понимала. Гладила серые от седины волосы, вдыхала запах кожи — его запах, тонула в темноте глаз. Его желания жить с лихвой хватало на нас двоих, и меня, как и вчера, накрыло с головой.
— Прости. Я не хотел тебя впутывать, Насть. Только не тебя.
— Прорвёмся, — пообещала я ему.
Не для того я ждала его столько лет, чтобы найти и потерять в один день.
— А этот, — я кивнула на стену, — ещё дрыхнет?
— Нет его.
— Нет? — я испугалась, что тёмный бросил нас или вообще сдал «конкурентам».
— Сумка на месте, — Серёжка успокаивающе погладил меня по плечу. — Шмотки, ноутбук, книжка. Документов никаких.
— Ты рылся в его вещах?!
— И что? Он в моей жизни роется, в душе у меня копошится — ему можно?
В повисшем молчании утешало лишь то, что он по–прежнему не отпускал моей руки.
Так и сидели до тех пор, пока не щёлкнул замок входной двери.
— Дорогой, я дома! — прокричал из коридора тёмный. Заглянул в комнату: — Сергей, не нервничайте, это я не вам. Мобильник в пиджаке забыл, а он у меня действительно дорогой. Кстати, никто не звонил?
Внешне он теперь ничем не напоминал вчерашнего солидного джентльмена. На смену шикарному костюму пришли джинсы и ярко–зелёная безрукавка, волосы спрятались под бейсболкой, а глаза — за тёмными стёклами солнцезащитных очков. Осталась только насмешливая полуулыбка и шрам на виске. Да ещё татуировка на мускулистом плече, которую я заметила, но не рассмотрела ночью: щит, меч, какие‑то буквы.
— Это не знак тайного общества, Ася. Память об армии. Пограничные войска.
— Ася? — подозрительно поглядел на меня Серый, но мне в этой фразе не понравилось отнюдь не обращение.
— Вы и мысли читаете?
— Только если они так явно написаны на вашем лице.
Усмешка колдуна частично развеяла мои страхи. Мало приятного находиться в обществе человека, запросто копающегося в твоей голове.
— Где вы были?
— Ходил за продуктами.
— Спасибо. Но мы вроде бы не бедствуем.
— Не для вас, — нимало не смущаясь того, что я ещё в ночной рубашке, колдун прошёл в спальню и поставил на подоконник какой‑то пакет. — Решил Георгия побаловать.
Благодетель, блин! Ночью домового подкармливал, сегодня Жорику гостинцев принёс. Ещё пара дней, и мне какой‑нибудь пряник перепадёт.
— Георгий — мужчина взрослый, хватит ему червями да мухами перебиваться. — Он достал из пакета картонную коробочку и отодвинул с аквариума сетку. — Пора попробовать настоящей еды.
Встряхнул коробку и за тоненькие хвостики вытащил из неё двух маленьких белых мышат.
— С ума сошли?! — закричала я, увидев, что он собирается бросить их на съедение жабу. — Не смейте!
