— Спать, сэр! Спать! — показалось в нем испуганное взмокшее лицо тюремщика. — Бунтовать не положено!
— Представляю, что сделали бы они с вами, если бы вырвались, — насмешливо сказал Петр. — А ведь могут, а? Вдруг власть-то уже… переменилась?
Было около трех часов ночи, когда Петр вдруг услышал чьи-то торопливые шаги. Тяжелая дверь со скрипом отворилась. На пороге стоял Жак, Жак с автоматом в руках.
— Скорее выходи! Скорее! — испуганно бормотал за спиной Жака тюремщик, тот самый, который согласился передать записку.
Петр вскочил, шагнул к Жаку. Тюремщик бросился запирать за ними дверь, руки его тряслись, ключ не мог попасть в скважину. Жак дружески хлопнул Петра по плечу и уверенно пошел по коридору впереди, небрежно закинув автомат за плечо.
— Спасибо, сэр! Желаю удачи, сэр! — бормотал тюремщик, обгоняя их и устремляясь к двери, распахнутой из коридора в полуосвещенный двор. Он юркнул во двор и словно провалился под землю. Жак шагнул было следом… замер, прислушиваясь.
— Иди в канцелярию! — не оборачиваясь, шепнул он Петру: они стояли как раз возле двери, приоткрытой в это помещение.
Петр вошел и оставил широкую щель, в которую мог видеть происходящее на дворе. Через несколько мгновений он услышал шум подъезжающего автомобиля. Машина остановилась за тюремными воротами, послышались чьи-то уверенные голоса.
Из тесной проходной на мощенный булыжником тюремный двор, слабо освещенный тусклыми лампами на обнесенной колючей проволокой стене, вышли двое в южноафриканской форме и недоуменно остановились озираясь.
— Черт знает что! — громко сказал один. — Узнаю кафиров! Никакого порядка — ни часовых в проходной, ни привратника у ворот. Дрыхнут где-нибудь, дьяволы.
— А нам приказывают их защищать, — проворчал второй, пониже ростом, и сплюнул.
— Защищать! — усмехнулся первый. — Положим, защищаем мы не их, а самих себя. Не останови мы здесь красных сегодня, завтра они доберутся и до нас. А вот выполнять приказы… сначала опереточного президента, потом какого-то дурацкого Комитета общественного спасения и его председателя Аджайи…
— Пошли, — подтолкнул его второй. — Не думал, что когда-нибудь доживу до такого — повезу на расстрел белого по приказу кафира.
— Красного, а не белого, — хохотнул первый.
Они были уже метрах в трех от входа в здание, когда Жак шагнул им навстречу из темного коридора:
— Руки вверх!
Южноафриканцы от неожиданности отпрянули, но, разглядев Жака, расхохотались.
— Брось шутить, парень. Не видишь — свои, — сказал первый и смело шагнул к Жаку, протягивая ему руку: — Хэлло!
— Хэлло!
Жак тоже протянул руку… и вдруг резко рванул южноафриканца на себя, отскочил в сторону, и тот, с размаху ударившись головой о каменную стену, рухнул… Второй бросился на Жака. Тот встретил его ударом колена в живот. И сейчас же молотом обрушил стиснутые вместе тяжелые кулаки на его шею.
Все это произошло в несколько секунд.
— Пристрелить бы, — сказал Жак Петру, выбежавшему из канцелярии, и кивнул на лежащих у стены. — Да нельзя поднимать шума. Кто их знает… сколько их там еще, за воротами в машине… Пошли!
Жак бесшумно проскользнул через короткий коридорчик и осторожно приоткрыл дверь наружу.
— Только один, — шепнул он Петру. — Отлично.
— Эй, парень! — повелительно крикнул он южноафриканцу, развалившемуся за рулем «джипа», в котором на треноге была установлена зачехленная базука. — Я — полковник Френчи, командир Кодо-2. Подойди ко мне!
— Слушаюсь, сэр!
Южноафриканец ловко выпрыгнул из «джипа», не спеша подошел к Жаку и поднес руку к длинному козырьку своего кепи.
— Сержант Йереми…
Договорить он не успел: Жак обрушил на его голову рукоятку тяжелого кольта, который держал за спиною, и сержант без звука рухнул на землю.
— В «джип»! — быстро приказал Жак Петру. — В их машину. Наша здесь неподалеку, вот в тех кустах…
Он сел за руль — и они понеслись на «джипе» южноафриканцев к кустам, темнеющим ярдах в двухстах от тюрьмы.
— Свои, Манди, свои! — закричал Жак, подъезжая. Из кустов сейчас же появились Манди и две женщины.
— Питер! — вырвалось у одной из них, и Петр узнал Элинор. Второй была перепуганная сестра Цецилия.
— Хэлло, са… — весело приветствовал Петра Манди.
Через несколько минут Обоко остался позади. Новенькая, только что доставленная транспортным самолетом из ЮАР машина бежала весело и ходко.
— Приятно поездить на такой, — сказал Жак, — только вот маловато бензина.
Впереди на шоссе замигали синие огоньки фонариков.
— Патруль, са… — выдохнул Манди и торопливо принялся расстегивать свою брезентовую сумку с гранатами.
Жак лихо остановил машину перед перегораживающим узкое шоссе патрульным «джипом».
— Пароль! — подошел тоненький, стройный южноафриканец, совсем еще мальчишка, и деловито осветил синим фонариком сидящих в машине. За его спиной, выставив автоматы, маячили черные командосы.
— Какой, к дьяволу, пароль! Я — полковник Френчи. Везу в госпиталь мисс Карлисл, вдову… или кем она ему там теперь приходится…. убитого президента, — взорвался Жак. Голос его дрожал от ярости и возмущения.
Южноафриканец опять посветил фонариком, остановил синий луч сначала на обмершей от страха Цецилии, потом на окаменевшем холодном лице Элинор.
— Много слышал о вас, полковник. Поезжайте. Конечно же, кому сегодня дело до пароля… Пароль «Аджайи», если вас вдруг остановят.
— Спасибо!
Жак осторожно объехал патрульный «джип» и остановился.
— Слушай, басе… У тебя не найдется пары канистр горючего? Я на нуле.
— Даже четыре.
— Давай-ка их сюда. Когда-нибудь разочтемся… на том свете уголечками.
Южноафриканец весело захохотал:
— С удовольствием, сэр!
Забрав канистры, они проехали еще с полчаса, миновали поворот на лепрозорий и, поднявшись на невысокий плоский холм, остановились.
— Где-то здесь, маста, — объявил Манди, не сводивший глаз с кустов вдоль дороги, и вылез из машины. Он вернулся минут через пять, запыхавшийся, довольный.
— Нашел. Хорошая дорога. Твердая.
И зашагал впереди медленно ползущего «джипа» — сначала метров двадцать вперед по шоссе, затем ловко перепрыгнул через неглубокую канаву и свернул налево — в редкую молодую поросль.
Жак осторожно съехал в канаву, «джип» легко выскочил из нее, оставив за собой неглубокую колею сырого красного латерита. Френчи вел машину следом за Манди, подминая радиатором молодые кусты.
Но вот они оказались на широкой, засыпанной прелыми листьями дороге или тропе, вполне пригодной для езды на машине, в тоннеле между вековыми стволами могучих деревьев.
