— Вовсе нет.
— Как! Ты назначаешь мне свидание в форте Пуэнте? -Да.
— Но это невозможно!
— Почему же?
— Ты сошел с ума, дорогой мой.
— Ну а что скажешь ты, если я сообщу тебе, что форт Пуэнте вот уже почти двенадцать часов находится в моей власти, — холодно прервал его Ягуар, — я овладел им прошлой ночью внезапной атакой.
— Как?! — только и мог от изумления проговорить полковник.
— Разве я не предупредил уже тебя, что сообщу тебе важные новости? — продолжал вождь инсургентов. — Хочешь узнать теперь вторую новость?
— Еще и вторую?! — повторил полковник вне себя от изумления. — Какая же еще может быть новость? После того, что я услыхал от тебя, я готов на все.
— Эта вторая новость вот какая: корвет «Либертад» захвачен бригом капитана Джонсона и вместе с ним стал на якорь перед заходом солнца под фортом Пуэнте.
При этом неожиданном известии полковник зашатался как пьяный. Он побледнел как труп, судорога пробежала по его телу.
— О горе, горе! — воскликнул он сдавленным голосом.
Ягуар почувствовал глубокую жалость перед этой неподдельной глубокой скорбью.
— Брат мой, милый мой, — заговорил он ласковым голосом, — это не от рук человеческих, это свершается воля Божья, ибо я и доселе не могу опомниться и представить, как все это могло произойти. Рассказать ли тебе о подробностях? Ты не поверишь мне, и если когда-либо услышат рассказ о событиях этой ночи из уст правдивого рассказчика наши потомки, они также не поверят ему и скажут, что это неправда, что это выдумка.
— О! Гальвестон! Гальвестон! — в отчаянии подняв руки к небу, воскликнул полковник. — Гальвестон, который генерал поклялся не сдавать!
Голова его бессильно поникла на грудь, потом он вдруг очнулся.
— Пусти меня, пусти, — проговорил он, — мне нужно скорее передать эту ужасную весть генералу.
И он поспешно вскочил на коня.
— Ну, ступай, ступай, брат мой, — проговорил Ягуар. — Помни, я жду тебя в форте Пуэнте.
— Над нами проклятие! — закричал в исступлении полковник и вонзил шпоры в бока лошади, которая взвилась от боли на дыбы, сделала отчаянный скачок и быстрым галопом понеслась по направлению к городу.
Ягуар с грустью следил за своим другом, пока тот не скрылся в темноте и не замолк топот копыт его коня.
— Мой бедный друг, — тихо проговорил он про себя, — ты весь — самоотверженность и преданность. Как поразили тебя услышанные тобою новости!
После этого молодой техасец сел на коня и медленно, погруженный в глубокие думы, поехал к форту, которого и достиг через полчаса.
Когда корвет и бриг стали на якорь, капитан Джонсон, переговорив с Эль-Альфересом, приказал, пригласить к себе капитана Родригеса и его офицеров.
Старый капитан, несмотря на всю деликатность обращения, с которой отнеслись к нему техасцы, не мог простить им способа, к которому они прибегли, чтобы овладеть корветом. Он сидел погруженный в печаль и на все вопросы, с которыми обращались к нему, отвечал презрительным молчанием или бурчал односложные слова.
Когда мексиканские офицеры собрались в кают-компании, капитан Джонсон вышел к ним и приветствовал их.
— Господин капитан и вы, господа офицеры флота мексиканской республики, — начал он, — я глубоко огорчен последним оборотом дела. Я хотел было немедленно возвратить всем вам свободу, но формальный отказ вашего капитана не служить в войсках, действующих против нас, в течение одного года, отказ, мотивы которого я вполне понимаю, заставляет меня, к моему великому огорчению, задержать вас в плену, по крайней мере на некоторое время. В остальном, senores caballeros, с вами будут поступать сообразно с вашим званием, все меры будут приняты к тому, чтобы сделать этот временный плен возможно менее суровым и заметным для вас.
Капитан и офицеры поклонились в знак признательности. Капитан Джонсон продолжал:
— Все ваши вещи будут перенесены на баркас, который я приказал спустить на воду, чтобы перевезти вас на берег. Ваша личная собственность не будет тронута. Если война имеет свои ужасные стороны, то я, по крайней мере, употреблю все силы, чтобы избавить вас от ее крайностей. Если теперь вас ничто не задерживает здесь, то вы можете идти готовиться к отправлению.
— Не будет ли, капитан, с нашей стороны нескромностью, — обратился к нему капитан Родригес, — спросить, в какое место решили вы отвезти нас?
— Нисколько, капитан. Вас отвезут в форт Пуэнте, где вы будете содержаться в плену до нового распоряжения.
— Как?! — в изумлении воскликнул старый моряк. — В форт Пуэнте?
— Да, — отвечал улыбаясь капитан Джонсон, — в форт Пуэнте, которым завладели некоторые из наших сторонников в то время, как я имел честь взять ваш прекрасный корвет, капитан.
Капитан Джонсон мог бы долго распространяться в этом духе; старый моряк чувствовал себя подавленным тем, что ему довелось услышать, он никак не мог привести своих мыслей в порядок. Наконец он так же, как и дон Хуан Мелендес за несколько миль от этого места, но почти в этот же момент, бессильно свесил голову на грудь, сделал знак своим офицерам и вместе с ними поднялся на палубу. Большая шлюпка с десятью гребцами покачивалась на волнах у трапа правого борта.
Капитан Родригес сошел в нее, за ним последовали его офицеры.
— Налегай на весла! — скомандовал Эль-Альферес, уже сидевший на корме, держась за руль.
Шлюпка отделилась и скоро исчезла в темноте. Несколько минут слышались мерные удары весел и стук уключин, но затем воцарилась мертвая тишина.
Отправив пленных мексиканских офицеров, капитан Джонсон отдал приказ мистеру Ловелу поднять якорь и выйти, обогнув мыс, в открытое море, а сам сошел вниз, в каюту.
Там его ожидал человек.
Это был наш старый знакомый, канадец Транкиль.
— Ну что? — спросил охотник.
— Отправились, славу Богу, — отвечал капитан, садясь.
— Так что мы теперь свободны?
— Вполне.
— Когда же мы произведем высадку?
— Сегодня ночью. Но верны ли ваши сведения?
— Я полагаю.
— Да наконец мы увидим, как следует поступать нам!
— О, если бы угодно было Господу послать нам успех в нашем предприятии!
— Будем надеяться. Как вы полагаете, берег охраняется?
— Я думаю, что охраняется. О вашем бриге оповещено все побережье.
— А не знаете ли вы, есть у мексиканцев здесь суда, кроме корвета, которым мы уже овладели, чтобы препятствовать высадке на берег?
— Кажется, у них есть еще три военных судна, но слабее корвета «Либертад».
— By God! Надо действовать с осторожностью! Но что бы ни случилось, я не покину в несчастье старого друга. У нас впереди есть еще три часа, усните, так как дело предстоит жаркое.
