тебе спать не дам – со злостью произнес Эдуард.
– Неблагодарный ты Эдя – прошипела Лера.
– Я неблагодарный, скажи мне, чего я не сделал для тебя – подскочил Эдя.
– И скажу, надо было в жены брать, вот и все, дорогой – произнесла Лера.
Ее слова ударили Эдуарда молнией по голове, а действительно, что может быть проще. Посмеются, конечно, малость, но ему что привыкать к этому: ‘’Двухвершковый Калакакин ‘’.
– А если сейчас в жены позову, пойдешь? – сказал он, глядя Лере прямо в изумрудно сверкающие глаза.
– Подумаю Эдя, если, конечно, Процентов не позовет – Лера смеялась, слова Эди ей нравились.
Это был самый заветный билетик счастья, и она могла вытянуть его очень легко. Конечно, фамилию она не возьмёт, а вот остальное. Пока что Эдя имеет в совокупности тысяч пятьсот-шестьсот в месяц, но и это неплохо. Зато жена, это статус, не то, что какая-то секретарка.
Эдя мгновенно почувствовал прилив сил.
– Давай быстрее – он буквально выпихивал Леру из кухни в ванную комнату, сгорая от нетерпения.
– Поласкаешь меня, как надо Эдя – смеялась Лера.
– Мысленно, это уже делаю, терпения нет – прохрипел Эдя.
В зеркально шикарной ванной Эдуард не мог оторваться от упругого тела будущей жены. Это он решил, теперь точно, лишь бы она не передумала. Лера тем временем всхлипывала от неподдельного удовольствия – Еще, еще, так очень хорошо. Еще Эдя, поработай, сделай своей девочке приятно – шептала Лера, перебирая руками волосы Эди.
Эдя весь пылал, не справляясь со страстным возбуждением, тяжело дышал
– Пойдем в спальню Эдичка, отдохнем немножко, потом продолжим – ласково проворковала Лера.
– Подожди выпить хочу – выпалил Эдя и голый помчался на кухню, один раз оглянувшись, боясь видимо, что Лера куда-нибудь испарится.
Продолжение последовало через минут двадцать на мягкой кровати. Все повторилось, примерно в той же последовательности и с не меньшим ощущением счастья, которое так и пожирало Эдуарда, затягивало собою… После этого Эдуард жадно покурил, затем отрубился сном мертвеца. Лера засыпала по-настоящему счастливой.
– ‘’Завтра возьму Эдичку под ручку, и все будет сделано. Правда придется, пока суть да дело, потерпеть этого толстяка, хотя нужно в поликлинику, и на больничный’ ‘’ – c этими мыслями Лера сладко заснула.
Утром Лера все же отправилась на работу. Эдуард, скрипя сердцем, упросил ее это сделать, ему было отчаянно неприятно и очень муторно, но без Леры, Малявкин окажется в труднейшей ситуации. Хотелось подумать, что черт с ним, но это все-таки отдел самого Эдуарда Арсеньевича. Практичность разума победила сосущую боль, от воспоминания о гадкой роже Процентова. Сама Лера, конечно, высказала возмущение, но обещанное заявление в загс, в придачу с тем, что Эдя сам отправил ее в прогнозируемые объятия Процентова, успокоили. Эдуард довез будущую жену до места работы, а сам отправился дальше.
…В душе Эдуарда творился разлад, с одной стороны он принял революционное решение жениться на Лере, с другой, понимал, что это вызовет слишком много разговоров, плюс к этому страшное неудовольствие Процентова. Еще нельзя откладывать визит к уважаемому профессору психологии, а рот снова обосрали чайки и в голове сплошные опилки, так и шуршат там постоянно. Винни-пух, по всей видимости, чувствовал себя постоянно так, и если был бы настоящим, то долго не выдержал такого чудесного состояния: ‘’– Нельзя тянуть с регистрацией, решился, значит, решился‘’ – думал Эдуард Арсеньевич, подъехав к клинике психологии. Все-таки очень хотелось выпить, нервы умоляли об этом, но именно этого было нельзя категорически. Неизвестно, как отреагирует профессор на запах спиртного. Пусть, он и величина всероссийского масштаба, но чего доброго спишет серьезное дело на банальный алкоголь.
Через десять минут размышлений в автомобиле, Эдуард вошел в апартаменты известнейшей частной клиники с креативным лозунгом ‘’Правильное мышление залог процветания Грядущего общества ‘’. Эдуард рассматривал таблички с фамилиями докторов, чтобы успокоиться окончательно. Он знал, что ему нужен только сам профессор Смышляев Иннокентий Иванович. Девушка регистратор, в свою очередь, рассматривала посетителя с заветным значком из чистого золота с бриллиантовыми планками по краям. Не часто бывают здесь такие люди, без всякой комиссии из управления по делам ‘’общественно-демократического здоровья‘’.
– Мне нужно попасть к господину Смышляеву – произнес Эдуард Арсеньевич, скромно улыбнувшись девушке регистраторше.
– Подождите минуточку, я позвоню Иннокентию Ивановичу. Как вас представить? – сказала немного полноватая с румяными щечками девушка.
– Помощник делегата первой статьи, первый заместитель правого отдела. Фамилию, пока что необязательно – гордо ответил Эдуард Арсеньевич.
Пока девушка набирала номер на белом телефоне, Эдуард отошел к информационному стенду, где красовался большой плакат с анонсом предстоящей лекции некого Верстова – Заельценского на тему ‘’Страшные песни и сказы, о мертвом Ленине и зайцах‘’.
– Здорово, интересная видимо тема. Жалко, что государственная работа занимает все время, и совсем нет его на нравственное развитие, образование – шепотом сказал сам себе Эдуард Арсеньевич.
– Господин помощник делегата, подымитесь на пятый этаж, центральный холл. Господин профессор вас ожидает – девушка высунулась из окошечка, обращаясь к Эдуарду.
Эдуард Арсеньевич с важным видом двинулся к лифту. Двое ожидавших лифт посетителей почтительно отошли в сторону, посмотрев на значок. Выйдя из лифта, он не торопясь осмотрелся в большое зеркало, после чего подошел к огромным двухстворчатым дверям с позолоченной табличкой ‘’Профессор академии нового общества. Смышляев Иннокентий Иванович '' ''Психолог по коммуникации, новому мышлению демократических основ и побочных базисов‘’. Под большой табличкой размещались, еще две поменьше с уточнениями заслуг и достоинств господина Смышляева. И. И. Правда, Эдуард Арсеньевич оставил ознакомление с этим до следующего раза. Он размеренно постучал, затем открыл дверь, произнеся.
– Можно?
– Войдите господин помощник делегата – раздался, ласково елейный голос.
Эдуард Арсеньевич в силу сложившихся стереотипов ожидал увидеть богообразного, лысенького старичка с небольшой бородкой и обязательными очками в тонкой металлической оправе. Только Смышляев выглядел иначе. Это был крупный мужчина, возрастом примерно пятидесяти лет с аккуратной стрижкой и гладко выбритым лицом. Очки совпали с представлениями Эдуарда, но и их профессор держал в руках, не спеша одевать на свою переносицу. Неясного цвета глаза и очень тонкие маленькие ресницы. Волосатые руки были слишком массивны для статуса утонченного профессора психологии, они скорее относили воображение к грубому мяснику из грязной, засранной мухами мясной лавки.
Эдуард Арсеньевич скромно поздоровался с профессором за руку, после чего присел в удобное кожаное кресло.
– Откиньтесь немного назад, вам нужно расслабиться – произнес Смышляев, сам поднявшись, нажал сбоку кресла кнопочку и Эдуард Арсеньевич оказался в положении полулежа.
– Вам удобно? – спросил профессор.
– Да спасибо – ответил Эдуард Арсеньевич.
– Простите за нескромный вопрос. Вы представляете наш ‘’Затыринский округ‘’ – начал тихонько Смышляев.
– Да Иннокентий Иванович. Работаю в отделах Дмитрия Кирилловича Перепрыгова – гордо ответил Эдуард Арсеньевич.
– Прекрасно, сам Дмитрий Кириллович, очень прекрасно – проворковал Иннокентий Иванович.
– Позвольте в силу
