ее придушить.
Оставив изрядно помятые тела валяться на полу, Глеб подошел к забившейся в угол девушке и присел перед ней.
– Мила, – тихо позвал он, тронув ее за колени, подтянутые к груди. Кредова дернулась от него, как от прокаженного, и огромными глазами уставилась на Маршала. Она будто не узнавала его.
У парня сердце сжалось. Это его вина, что она сейчас в таком состоянии. Он не должен был такое допускать.
– Прости меня, – прошептал он, заглянув в ее лицо с бесконечным сожалением и болью. – Прости, пожалуйста.
Девушка моргнула, и ее взгляд немного прояснился.
– Глеб? – всхлипнула она.
Парень кивнул. Мила оторвала одну руку от груди и протянула ее Маршалу. Парень ни секунды не колебался. Нежно, но крепко обхватив ее за запястье, он притянул девушку к себе, крепко прижав к груди. Уткнувшись носом в его рубашку, Мила заплакала, изо всех сил прижимаясь к такому теплому, сильному телу. Она льнула к нему, как маленький ребенок льнет к своим родителям, когда чего-то боится. А он обнимал ее, словно Мила была величайшей ценностью для него. Хотя, может, и была, просто он еще не знал об этом?
Они вышли из школы через час. Мила шла, укутавшись в пиджак Глеба, который, к счастью, доходил ей чуть ли не до середины бедра, а парень, закинув руку девушке на плечи, прижимал ее к себе.
Мила ощущала себя уютно и защищенно в таком положении. Сейчас она остро чувствовала, что ей нечего бояться, пока Глеб рядом. Он сможет ее защитить. Рядом с ним просто невозможно чего-либо бояться. И это уже не игра.
Когда они приблизились к дому Милы, девушка неожиданно остановилась. Глеб стал рядом.
– В чем дело? – осторожно спросил он, заглядывая в лицо одноклассницы.
Мила подняла на него взгляд и щеки ее неожиданно заалели.
– Можно тебя попросить? – пролепетала она и, кажется, окончательно смутившись, отвела взгляд.
– Да, конечно, – пожал плечами Маршал.
– По… поцелуй меня, пожалуйста, – почти шепотом выдавила девушка, и у нее покраснели даже кончики ушей. Глеб не сдержал ласковой улыбки.
Мягко обняв девушку, он притянул ее к себе. Нежно пройдясь большим пальцем по ее щеке и опустив руку на тонкую шейку, скрытую волосами, Глеб наклонился к Миле и коснулся ее губ своими губами. Та с каким-то даже отчаянием потянулась к нему ближе, вынуждая его углубить поцелуй. И только когда он это сделал, прижав девушку к себе крепче, в ее движениях пропала эта порывистость и паника. Она, наконец, успокоилась, полностью отдавшись таким нежным и приятным губам, затмевавшим плохие воспоминания о тех отвратительных ртах, мучавших ее в спортзале.
Пока Глеб отвлекал своим прибытием родителей Милы, та незаметно проскользнула в свою комнату, чтобы переодеться и привести себя в более-менее божеский вид. Парень, не ожидавший, что его невинный вопрос о том, кто занимался интерьером дома, вызовет очередной эмоциональный шторм от Анжелы Михайловны, уже сотый раз пожалел, что вообще открыл рот. Нужно было просто спросить, как дела, и быстро прошмыгнуть за одноклассницей в ее комнату. Или вообще притвориться глухонемым идиотом, молча улыбаться и не нервировать нервных.
Однако хорошие мысли всегда приходят намного позже и именно поэтому он уже минут десять выслушивает детальный рассказ о том, как родители Милы выбирали обои для гостиной.
– Мам, не боишься, что с ужином не успеешь? Хватит Глеба грузить, – в дверях той самой гостиной появилась Мила в кенгурухе и джинсах и, улыбнувшись, обратилась к женщине, живописно размахивавшей руками.
Парень взглянул на одноклассницу. Даже улыбка не могла скрыть ее состояние. Маршал снова ощутил болезненный укол вины. Руки сами собой сжались в кулаки.
– О, Боже! Я совсем забыла, – всплеснула руками Анжела Михайловна и улетучилась на кухню.
Мила, заметившая, как напрягся Глеб, стоило ему взглянуть на нее, махнула ему рукой:
– Пойдем.
Маршал не заставил просить себя дважды и, поднявшись на ноги, прошел за девушкой в ее комнату. Как только дверь за ними захлопнулась, Мила будто сдулась. Плечи ушли вперед и, мелко задрожав, девушка обняла себя.
– Ты как? – спросил Глеб, остановившись за ее спиной.
– Мне страшно, – прошептала она дрожащими губами и склонила голову еще ниже.
Ему очень хотелось ее обнять. Как-то поддержать. Передать ей часть своих сил. Ему очень хотелось помочь ей. Но это было не в его силах. Не сейчас. Не в данной ситуации. Просто… Он ничего не мог для нее сделать.
Глеб опустил руку на макушку девушки и, легонько взъерошив волосы, тихо произнес:
– Я с тобой…
Мила так и осталась стоять на месте, когда Глеб вышел из комнаты, бесшумно закрыв за собою дверь. Нет, слезы больше не текли по ее лицу. Просто в груди стало очень больно.
Извинившись за то, что не сможет остаться на ужин, и попросив не беспокоить Милу, которая очень устала в школе, Маршал, клятвенно обещая прийти на ужин завтра, вышел за ворота дома. Солнце уже клонилось к горизонту, когда он, свернув за угол, вытащил из кармана телефон.
– Внимательно, брат, – раздалось на том конце через несколько гудков.
– Есть дело, – голос Маршала был ледяным. Собственно, как и его взгляд.
– По поводу?
– Я тебе сейчас скину адрес одной дамочки. Организуй ее прибытие в ангар через час. И пионеров своих прихвати, – шаря по карманам в поисках бумажки, куда записал нужную улицу и дом, продолжил Глеб.
– А пионеров зачем? – удивились в динамике.
Губы парня растянулись в кровожадной ухмылке:
– А ты подумай, Стас.
Секундная тишина, а затем адский ор:
– Да ты гонишь!
– Через час буду. И советую вам не тормозить. Возможно, эту кралю еще поискать придется. Но я на вас надеюсь.
– Кидай адрес, епт. – хохотнул Стас и отключился.
Глеб быстро написал нужную информацию и перекинул ее другу. Парень всегда был сторонником того, что ни одна гадость не должна сходить человеку с рук. И класть на искреннее раскаяние. В 17 лет мозгов уже должно хватать для того, чтобы понимать, что плохо, а что хорошо. Ну а если кто-то не понимает, таким нужно доходчиво объяснять.
Заскочив на пару минут домой, Маршал переоделся в черные джинсы, футболку и олимпийку. Отца, как обычно, где-то носило, чему парень совсем не удивлялся. Он уже больше двух недель его не видел. Хорошо хоть тот еще звонит, когда нужно денег раздобыть. Благодаря этому Глеб уверен, что папаша еще жив. Хотя с позавчерашнего вечера, когда отец звонил последний раз, прося передать деньги соседу, его уже могли убить.
Впрочем, это нисколько