что только можно для облегчения судьбы парня».
О политике, государстве, либералах и самосознании
Хорошее оружие, умение использовать его, молодость, общие понятия о политике дают солдатам сознание своего достоинства. Бессмысленные учения о носках и хватках, бесполезное оружие, забитость, старость, необразованность, дурное содержание и такая же дурная пища убивают последнюю искру гордости и внушают слишком высокое понятие о враге.
* * *
Труд подавления восстания можно заменить уничтожением желания восставать.
* * *
Люди, к несчастью, только на своем опыте познают, а потому им необходим опыт бедственности войны. Людей, дошедших до той степени, когда они могут убивать друг друга по чьему-то приказанию, не так жалко, как было бы жаль разумных людей.
* * *
Войны Фридриха [30] и Наполеона были искренни и потому не лишены некоторой величественности. Было подобное и в Севастопольской войне [31]. Но войны Американцев и Англичан в мире, в котором военные действия осуждают уже и гимназисты – ужасны.
* * *
Либералы у нас точно раскольники старообрядцы [32]. Они понимают только свое отношение к правительству. Иное же отношение к тому, с чем они борются, кажется им не только чуждым, но враждебным.
* * *
Любой нищий, получив полхлеба, поделится краюшкой с другим бедняком, но ни один царь, завладев половиной земного шара, не успокоится, чтобы не захватить и другую половину.
* * *
Все держатся известных привычек, известных приличий, вдруг среди них является нахал, ничего не признаёт, и при успехе его немедленно провозглашают великим (о Наполеоне).
* * *
Можно заниматься политикой, но делать её главной задачей жизни безнравственно. Ведь человеку открыт целый мир – прекрасный мир любви, поиска правды, мир мысли, искусства, труда… Вот чем нужно жить самому, чем питать других. Но вот беда, об этом никто не желает слышать. Словно ничего перечисленного не было, а существовали только газеты и Дума.
* * *
Их поварские рецепты Запада не говорят мне ровно ничего. Я русский и желаю иметь русские кушанья (о политике).
* * *
Неравенство, подобострастие подданных и опьянение властью толкают людей, стоящих во главе государственного устройства, на дела противные.
* * *
Если мы – нецивилизованные варвары, то у нас есть будущее. Они же – цивилизованные варвары, и им на этом пути нет надежды. Не подражать западным народам, а жалеть их.
* * *
Нам завидовать и подражать западным народам так же неразумно, как здоровому, неиспорченному крестьянскому малому завидовать плешивому буржуа, чья жизнь – пустые волнения.
* * *
Недовольство либералов на христианскую деятельность – это недовольство людей на пахарей, которые взрывают землю, портя траву. Но ведь зерно и хлеб важнее травы.
* * *
Она была не в состоянии есть тех кур, которых знала в лицо. Так вот и судьи: если бы они в лицо знали тех «кур», которым они выносят свои приговоры, они скорее испытали бы отвращение к своему ремеслу.
* * *
Есть люди, которые берут на себя право решать за других их отношение к Богу, к миру… И есть люди – их большинство, которые отдают это право другим и слепо верят тому, что им говорят. Одинаково преступны и жалки те и другие.
* * *
Часто люди, либералы – государственники, вообще всякие доктринёры [33] считают вполне естественным бороться только с одним из проявлений лжи, допуская иные проявления и не борясь с ними. Это все равно, что при наводнении останавливать только одну из заливающих вас струй воды, игнорируя все прочие.
* * *
Большая часть знаменитых изречений Фрицов, Петров, Наполеонов основана на исключительно присвоенном праве этих людей быть несправедливым всегда и справедливым, когда им захочется.
* * *
Вы говорите, я не знаю России. Нет, знаю свою субъективную Россию, глядя на нее с своей призмочки. Ежели мыльный пузырь истории лопнул для вас и для меня, то это тоже доказательство, что мы уже надуваем новый пузырь, который еще сами не видим.
* * *
Смертная казнь, сознательно рассчитанное, преднамеренное убийство, есть дело прямо противоположное тому закону христианскому, который мы будто бы исповедуем, и дело, явно нарушающее возможность и разумной жизни и какой бы то ни было нравственности, потому что ясно, что если один человек или собрание людей может решить, что необходимо убить одного или многих людей, то нет никакой причины, по какой другой человек или другие люди не найдут той же необходимости для убийства других людей. А какая же может быть разумная жизнь и нравственность среди людей, которые могут по своим решениям убивать друг друга.
* * *
Пусть только борец за «свободу» или «порядок» положит одну сотую тех усилий, тех жертв, которые он полагает на борьбу ради своей цели, на увеличение любви в себе и других, и он не так, как при деятельности борьбы, где не видны последствия, а только ожидаются, а тотчас же и увидит плоды своей любовной деятельности не только в себе: в великой радости любви, но и в следах, которые неизменно на других людях оставляет эта деятельность.
* * *
О казнях, повешениях, убийствах, бомбах пишут и говорят теперь, как прежде говорили о погоде. Дети играют в повешение. Почти дети, гимназисты идут с готовностью убить на экспроприации, как прежде шли на охоту. Перебить крупных землевладельцев для того, чтобы завладеть их землями, представляется теперь многим людям самым верным разрешением земельного вопроса.
Вообще благодаря деятельности правительства, допускающего возможность убийства для достижения своих целей, всякое преступление: грабеж, воровство, ложь, мучительства, убийства считаются несчастными людьми, подвергшимися развращению правительства, делами самыми естественными, свойственными человеку.
* * *
Турок, русский, француз, японец, прежде чем подчиняться своему правительству, подчинен богу, и обязанности их одни и те же, заключаются в едином законе – поступать с ближним, как желаешь, чтобы поступали с тобой. И это без различия расы, религии, касты и национальности.
Объяснения учёных большей частью приводят к тому, что то, что прежде было ясно и понятно, становится тёмным и запутанным.
* * *
Случается, науку используют для того, чтобы оправдать насилие. Возьмите, например, пресловутый закон Мальтуса [34]. Какой-то весьма плохой английский публицист, сочинения которого были признаны абсолютно ничтожными, написал трактат о народонаселении, в котором изложил закон несоразмерного со средствами питания увеличения населения. Мнимый закон этот Мальтус снабдил ни на чем не
