роскошная весна, свое жаркое лето, наконец, осень, которая для одних бывает теплою, светлою и плодородною, для других — холодною, гнилою и бесплодною.
Любовь дается только любви.
Любовь часто ошибается, видя в любимом предмете то, чего нет… Но иногда только любовь же и открывает в нем прекрасное или великое, которое недоступно наблюдению и уму.
Меркою достоинства женщины может быть мужчина, которого она любит.
Человек не зверь и не ангел; он должен любить не животно и не платонически, а человечески.
Если бы вся цель нашей жизни состояла только в нашем личном счастии, а наше личное счастие заключалось бы только в одной любви, тогда жизнь была действительно мрачною пустынею… Но хвала вечному разуму, хвала попечительному промыслу! Есть для человека и еще великий мир жизни, кроме внутреннего мира сердца, — мир исторического созерцания и общественной деятельности.
Брак есть действительность любви. Любить истинно может только вполне созревшая душа, и в таком случае любовь видит в браке свою высочайшую награду и при блеске венца не блекнет, а пышнее распускает свой ароматный цвет, как при лучах солнца…
Всякая крайность есть родная сестра ограниченности.
Нет ничего опаснее, чем связывать свою участь с участью женщины за то только, что она прекрасна и молода.
По моему кровному убеждению, союз брачный должен быть чужд всякой публичности, это дело касается только двоих — больше никого.
Любовь и уважение к родителям, без всякого сомнения, есть чувство святое.
Нет ничего святее и бескорыстнее любви матери; всякая привязанность, всякая любовь, всякая страсть или слаба, или своекорыстна в сравнении с нею.
Чувство гуманности оскорбляется, когда люди не уважают в других человеческого достоинства, и еще более оскорбляется и страдает, когда человек сам в себе не уважает собственного достоинства.
Всякие бывают люди и всякие страсти. У иного, например, всю страсть, весь пафос его натуры составляет холодная злость, и он только тогда и бывает умен, талантлив и даже здоров, когда кусается.
Гадок наглый самохвал; но не менее гадок и человек без всякого сознания какой-нибудь силы, какого-нибудь достоинства.
Кому нечего сказать своего, тому лучше молчать.
Не надо и в шутку лгать и льстить. Пусть думает о тебе всякий, что ему угодно, а ты будь тем, что ты есть.
Люди обыкновенно не столько наслаждаются тем, что им дано, сколько горюют о том, чего им не дано.
Мужчина с женоподобным характером есть самый ядовитый пасквиль на человека.
Люди умирают для того, чтобы жило человечество.
Для низких натур ничего нет приятнее, как мстить за свое ничтожество, бросая грязью своих воззрений и мнений в святое и великое.
Желание смерти показывает самое ложное и призрачное состояние духа.
ПЬЕР ЖАН БЕРАНЖЕ (1780–1857) — ФРАНЦУЗСКИЙ ПОЭТ-ПЕСЕННИК. УРАВНЯЛ ПЕСНЮ В ПОЭТИЧЕСКИХ ПРАВАХ С ПРОЧИМИ ЖАНРАМИ ПОЭЗИИ.
Невежество — рабство, знание — свобода.
Сердце матери — неиссякаемый источник чудес.
Здоровье — мудрых гонорар.
Умеренно вкушайте наслажденья,
Где крайности — там наслажденья нет!
Прощай вино — в начале мая,
А в октябре прощай любовь!
Как путнику мираж является в пустыне,
Так память о былом отрада стариков.
На задних лапках человек
Ступает горделиво,
Гоняясь тщетно целый век
За вольностью счастливой.
Но много бед в погоне той,
Падения нередки, —
Пред своенравною судьбой
Мы все — марионетки.
Какая забота великим поэтам, узнает ли потомство историю их жизни? Вся она — в славе их произведений.
НИКОЛАЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ БЕРДЯЕВ (1874–1948) — РУССКИЙ ФИЛОСОФ. ОТ ЛЕГАЛЬНОГО МАРКСИЗМА ПЕРЕШЕЛ К ФИЛОСОФИИ ЛИЧНОСТИ И СВОБОДЫ. В 1922 ГОДУ ВЫСЛАН ЗА ГРАНИЦУ.
Ничто так не искажает человеческую природу, как маниакальные идеи. Если человеком овладевает идея, что все мировое зло в евреях, масонах, большевиках, еретиках, буржуазии и т. д., то самый добрый человек превращается в дикого зверя.
Женщина необыкновенно склонна к рабству и вместе с тем склонна порабощать.
В любви есть деспотизм и рабство. И наиболее деспотична любовь женская, требующая себе всего!
Ничего нельзя любить, кроме вечности, и нельзя любить никакой любовью, кроме вечной любви. Если нет вечности, то ничего нет. Мгновение полноценно, лишь если оно приобщено к вечности…
Свобода нелегка, как думают ее враги, клевещущие на нее, свобода трудна, она есть тяжелое бремя. И люди легко отказываются от свободы, чтобы облегчить себя… Все в человеческой жизни должно пройти через свободу, через испытание свободы, через отвержение соблазнов свободы.
Свобода моей совести есть абсолютный догмат, я тут не допускаю споров, никаких соглашений, тут возможна только отчаянная борьба и стрельба.
