В классе все сонные и хмурые. За окном — синие мглистые сумерки. Гудят лампы дневного освещения. Во дворе скребут лопатой. Ничего не понимая, читаешь заданный параграф, судорожно пытаясь хоть что-то удержать в памяти.
«Дежурный, кого нет в классе?»
Число, классная работа. Сейчас начнется… «К доске пойдет…» Не поднимая глаз, ты чувствуешь, как ручка учительницы двигается вдоль столбика фамилий, вниз, к твоей. В классе — полная тишина. Гудят лампы. Напряжение достигает предела, кажется, что кто-нибудь сейчас не выдержит и с криком побежит по классу или забьется в истерике в проходе между партами. Причем этот ужас универсален, он охватывает не только отстающих, но даже тех, кому вроде нечего бояться — отличников, хорошистов…
Звучит фамилия, ты не сразу понимаешь, кого же вызвали, поняв, что не тебя — постепенно расслабляешься.
Вздох облегчения прокатывается по классу.
Дневник — на стол!
Садись, два! Отступите две клеточки сбоку, пять сверху!
С красной строки…
К доске пойдет…
Что-то я давно твой дневник не видела…
Число, контрольная работа, вариант первый.
Будем тебя разбирать на педсовете!
Сдавайте тетради!
* * *
Помните, были такие перочистки в первом классе: круглые, сверху коричневая искусственная кожа с рельефом булыжной мостовой, а в середине — металлический кружок.
* * *
Промокашки в тетрадях: розовые, белые. Надо было их еще подписывать наверху: имя, фамилия, класс. Теперь уже не выпускают тетради с вложенными в них промокашками.
* * *
Запах нового портфеля.
А сами портфели — были синие с аппликацией в виде мухоморов, коричневые из как бы мятой кожи, были ГДР-овские с нарисованными зверушками типа Тома и Джерри. В старших классах мальчики ходили с сумками на плече; сумки были из кожзаменителя, с надписями «Спорт», с нарисованными гоночными машинами, мотоциклами.
* * *
У мальчиков на пиджаке школьной формы была нашивка с нарисованной раскрытой книгой, обычно на ее страницах симметрично писалось АС/ДС или Ассерт.
* * *
В кабинете химии, помнится, висела надпись, сводившая меня с ума: «В химии — все возможно!»
* * *
Сдавайте деньги на завтраки!
* * *
Молоко продавалось в пакетах в виде пирамидки, для сливок были такие же пакеты, но меньше, красного цвета. В стеклянных бутылках продавался кефир, — крышечка из фольги была зеленая, в полоску — у ацидофилина, розовая — у ряженки, желтоватая — у простокваши.
* * *
Летом мы делали «секретики». Смотри, как это делается: сначала надо найти укромное место, потом выкопать ямку, положить туда красивую бумажку (серебряная или золотая фольга из шоколадных конфет, сами обертки конфет) или цветочек (например мать-и-мачеха или одуванчик, ромашку). Сверху надо положить бутылочное стеклышко — зеленое или белое. Потом все это засыпается землей. Место надо запомнить. Иногда можно приходить и разглядывать секретик, расчистив землю пальцем. Только мальчишкам нельзя говорить — они любят разорять секретики.
Помните, как мы покупали гематоген в аптеке? И аскорбиновую кислоту в крупных таблетках, упакованных в красную прозрачную пленку.
* * *
Товарищ председатель совета дружины! Шестая октябрятская группа в количестве 12 человек на торжественную линейку, посвященную открытию второй смены, построена! Рапорт сдавал командир шестой октябрятской группы — Каспарова Евгения!
В 70-е годы на Суворовском бульваре находилось кафе «Аромат», в котором любили собираться хиппи. Слегка подкуренные, они выходили со станции метро «Арбатская», а по Арбатской площади взад-вперед ходили цыгане, из-под полы торговавшие косметикой, и в полголоса говорили: «Тени, тени, тени…»
Игрушка «Дюймовочка»: синяя, пластмассовая коробочка с белым остроконечным бутоном посередине (имелась в виду кувшинка); сбоку торчала палка с зазубринами, надо было за нее дергать, тогда раздавалось жужжание, и лепестки бутона, вращаясь, раскрывались: внутри сидела Дюймовочка с желтыми волосами и в красном платье.
И такой неземной красоты она казалась в ореоле вращающихся лепестков, что для того, чтобы удостовериться, что она действительно такая, мы насильно раскрывали жесткие белые лепестки и подолгу рассматривали ее.
Какими огромными в детстве казались и родной дом, и школа. И происходит это не потому, что ты был маленького роста. Пространство и время — едины, на всякую прожитую — пройденную ситуацию, ты вынужден «оглядываться».
Пока ситуация не пройдена, не изжита, она таит в себе бесконечное количество возможностей, поэтому и связанное с ней пространство кажется бесконечным, за каждой дверью, за каждым поворотом коридора ждет что-то волнующее, неизведанное, новое (помните потайные дверцы, открывающиеся волшебными словами ходы в подземные царства, которые нам в детстве постоянно везде мерещились; отсюда и не дающая покоя дверь за очагом, пещера сорока разбойников, городок в табакерке и т. д.).
Когда ситуация пройдена и потеряла возможности бесконечного развития, пойдя по одному какому-нибудь пути, причем возможно выбранному тобою самим, то связанное с ней пространство упростилось, сжалось, как бы сократилось до своих физических размеров, потеряв свой аромат и очарование. Оно как бы перестало быть «сказочным», ведь только в сказке все возможно.
Ты смотришь как бы через толщу времени, каждый год — это расстояние, поэтому этот дом, который в детстве казался большим из настоящего выглядит меньше. Так как пространство и время едины, то отдаленные во времени места или ситуации, должны быть удалены и в пространстве, что, как не трудно догадаться, ведет к уменьшению размеров.
Еще немного на эту тему: может быть фраза «с расстояния прожитых лет» — не пустая метафора? Расстояние измеримо и в годах, в минутах, часах. Недаром, в некоторых странах, говорят не «этот город — в 15 км отсюда», а «этот город — в часе езды отсюда».
* * *
«Товарищи! Не допускайте переката времени!» (объявление по громкоговорителю в прокате водных велосипедов в ЦПКиО им. Горького).
* * *
«Пустые комнаты, пахнущие летом, жестковатые простыни, сумерки…»
* * *
Когда муха, бесконечно долго и нудно бившаяся о стекло, случайно попадает на открытую форточку, и вылетает — какое тихое счастье…
Страшные картинки в метро
Бомжи едят.
Глухонемые подростки взахлеб рассказывают друг другу анекдоты.
Молодой горбун продает лотерейные билеты (м. Парк Культуры).
У бомжа на огромном пластиковом пакете, видимо из супермаркета, надпись: «Здесь вы найдете все!»
Нищий-калека, просящий милостыню, а рядом подозрительный тип продает надрывающийся от хохота мешочек со смехом.
* * *
Dirty free.
* * *
Пир эпидемиологов во время чумы.
* * *
Животные с манией величия.
Как грустно было в детстве, когда тебя оставляют в машине ждать, а сами родители отправлялись в какой-то чужой дом или в магазин.
И вот ты сидишь и маешься в тесной машине, пропахшей бензином, время от времени залезаешь то в бардачок, то в аптечку…. А там все такое скучное, пыльное, много раз виденное. Слипшиеся леденцы и холодок.
* * *
Моррисоновское «Hallo, I love you, wan`t you tell me your name?» выродилось в 90-е годы в Кобейновское — без разбору, безразлично-припадочное: «Hallo,Hallo,Hallo,Hallo,Hallo…»
* * *
У России должен быть гимн в стиле техно, лучше габбер.
* * *
Надо было Дантеса под палкой заставлять писать стихи за то, что он Пушкина убил.
Конструктор — советский, сделанный из железа, весь в дырочку, упакованный в промасленную бумагу… Скреплялся он какими-то гайками, специальными деталями.
Один мой приятель вспомнил, что в детстве ему очень хотелось иметь такой конструктор, а родители не хотели покупать, тогда мальчик сказал им, что в школе недавно объявили, что всем детям обязательно надо иметь свой конструктор. На что его отец, разгадав трогательный план, довольно жестоко сказал: «Ничего, обойдутся, там, в школе, без конструктора!»
Раз — два, шире шаг! Раз — два, выше флаг! Отряд, стой раз — два!
* * *
Новогодние «подарки»: получаемые в Кремлевском дворце съездов, в Лужниках по таким особым, длинным билетам на елку.
Все они были разной формы: в виде Спасской башни Кремля или в виде круглых часов, у которых стрелки на 12 часах; были еще колокольчики, и цилиндрические, обычно голубого цвета — туесочки. Были жестяные, в виде горизонтального цилиндра с ручкой посередине. Внутри лежали конфеты «Белочка», «Мишка на Севере», «Красная Шапочка» и «А ну-ка, отними!»; суфле в блестящей обертке, маленькие шоколадки «Сказки Пушкина» в жесткой фольге, золотые шоколадные медали. Мои любимые конфеты, названия которых я не помню, обертка — черного цвета, а на этом фоне крупно нарисованные цветы — мак, ромашка, васильки.
