Мир давно уже удостоверился, что лишь труды и дела гениев человечества неподвластны смерти. Пусть отмеренная земная жизнь завершает свой короткий путь, пусть свершится неумолимый акт смерти, но для гениальных сынов отечества за этой роковой чертой наступает подлинная их жизнь — бессмертие. Покуда жив народ, жива человеческая речь, они будут сиять на небосклоне человеческого разума, как яркая звезда.
Этот человек посвятил свой могучий талант русскому народу. Несмотря на свое безукоризненное европейское воспитание и образование, на открытый его европеизм, за что немало было упреков в адрес писателя, и, наконец, несмотря на то, что владел в совершенстве основными языками Европы, он, как бы подчеркивая свою национальную принадлежность, создавал свои произведения лишь на русском языке. Я думаю, что благодарные потомки не могут не оценить по достоинству не ослабевший с годами в старом писателе патриотизм за время его долгого пребывания на чужбине, вдали от родины. Следует учесть еще и то, что он попадал в другие национальные стихии и сливался с ними, общаясь изо дня в день, из года в год с литературно-общественной жизнью европейских народов, но и при этом русская его душа не зачерствела, не растворилась в холодном эгоизме бездушного космополитизма.
Благодаря глубоко заложенной в нем русской натуре и сыновней любви к своему народу, его культуре и языку, сумел он сохранить свой самобытный поэтический талант в первозданной чистоте.
Обосновавшись в Париже, он легко, без особого усилия добился расположения широкой публики к своему таланту, публики, я бы сказал, избалованной прекрасными творениями эпохи Возрождения и титанов XIX века. По свидетельству современников, этот высокого роста, статный, выразительной внешности русский человек сделался всеобщим кумиром и желанным гостем даже самых изысканных литературных салонов Парижа. Он, в поразительно короткий срок добившись шумного успеха, наравне со Стендалем, Флобером, братьями Гонкур, Мериме и Доде стал признанным литературным авторитетом в Европе. Несколько позже, входя в высшую элиту знаменитой пятерки в Париже и как бы отныне безраздельно принадлежа всему просвещенному человечеству, он и при этом оставался русским писателем Иваном Сергеевичем Тургеневым.
Если родина нужна человеку лишь для удобства в жизни, то, как видите, Тургенева почти вся Европа, гордая и цивилизованная, принимала с распростертыми объятиями. Влияние его творчества на литературный мир было огромно. Каждый его новый рассказ вызывал горячие споры как в печати, так и в литературных салонах, увеличивая число поклонников знаменитого русского писателя. Можно сказать, что нетерпеливая и пылкая молодежь благоговела перед шедеврами писателя, поражаясь его умению лепить характеры, строить сюжеты, исследовать тончайшие оттенки и нюансы человеческой психологии.
Как вы знаете, в то время честь России редко удостаивалась похвалы самовлюбленной Европы. Поэтому особенно приятно было слышать русским людям столь единодушные и восторженные отзывы о творчестве Тургенева таких великих писателей Франции, как Флобер, Мопассан, Золя. Также известно пылкое признание Жорж Санд. Прочитав рассказ «Живые мощи», она писала Тургеневу: «Мы все должны пойти в учение к вам». Это не лесть друга по перу. Вдумчивому читателю не трудно было заметить в творчестве европейских писателей минувшего столетия характерные для его таланта акварельные краски, интонации и мягкий лиризм, искусно передающие тончайшие движения человеческой души.
Но, как видно, для Тургенева родина имела другое значение и иной смысл. И он, как бы мысленно отвечая на этот вопрос, писал: «Россия без каждого из нас обойтись может, но никто из нас без нее обойтись не может. Горе тому, кто это думает, двойное горе тому, кто действительно без нее обходится».
Так мог говорить только истинный патриот, влюбленный в свой народ. Кому сейчас не известно, что русская духовная культура, как бы она ни была богата и разнообразна, без Тургенева выглядела бы несравненно бледней и бедней. Среди чистого золота, годами накопленного по крупицам великими сынами русской литературы, тургеневский слиток светит по-своему, особо.
В этом его величие и в этом его писательское счастье. Счастье бывает разное. Я не собираюсь заниматься его классификацией. Но я в одном, несомненно, уверен, что счастье великих людей бывает особого рода. Величие и счастье их, видимо, в том, что они, оставаясь сынами своей нации, умеют в одинаковой мере принадлежать и всему человечеству. Тургенев — сын всего человечества. Срок, который отделяет нас от Тургенева, немалый. За это время менялась жизнь на земле, обновлялось общество, и, разумеется, литература не находилась в стороне, не жила она обособленно, как бы ни хотели некоторые горячие сторонники чистого искусства увести ее от дел и дум народных. Литература издревле, с колыбели своей, была летописью правдивой и последовательно отражавшей весь пройденный путь народов, полный нелегкой борьбы, побед, поражений, поисков. Но народ никогда не уставал надеяться и мечтать. В этом его сила и мудрость. Даже в самые безысходные мрачные дни поражения он жил верой в будущее.
Следует сказать, что особенно суровое испытание выпало на долю русского крестьянства. Россия еще в первой половине XIX века была единственной во всем мире великой державой, несшей на себе позорное клеймо крепостного права, тогда как события, происходившие в стране, как никогда, располагали к изменениям в укладе общества. Народ победил Наполеона, очистил свою родину и освободил Европу от тирании необузданного и грозного завоевателя. Солдаты, сыны в основном крепостных крестьян, преследуя наполеоновское войско по пятам, дошли до Парижа — колыбели первой в мире революции.
Но молодой русский царь, опьяненный великой победой, не думал разрешать наболевшие вопросы эпохи, так остро занимавшие умы всех прогрессивных людей. Властолюбивый и честолюбивый, Александр I действовал наперекор зреющей внутри страны объективной социальной силе. После победного возвращения из Европы он своим наглым хладнокровием твердолобого политика еще больше обнажил и без того зияющую пропасть, разделявшую народ и аристократию.
Но никакая жестокость не могла сломить волю народа. Наоборот, в известной мере закалила характер крестьян, научив в нужные моменты обретать душевные силы.
Итак, крепостное право не могло убить волю в человеке, но в известной мере задерживало развитие общества, льдом сковывало духовную жизнь обширнейшей страны. Однако там, подо льдом, медленно, но упорно накапливалась сила, зрела, готовая взорваться вулканом. Нужно было только ждать. А когда настало время, эта сила, бившая из недр народа, взорвалась, с треском раскалывая вековой лед. И благодаря такому мощному внутреннему взрыву и появлению великой плеяды русских писателей и мыслителей некогда отсталая крепостная Россия смело выдвинулась в первые ряды европейских стран. Этих людей называли в истории с особенным уважением «людьми шестидесятых годов». Благодаря их усилиям за удивительно короткий срок сформировалось и воспиталось самосознание русского общества. И, по существу, они подготовили и были духовными отцами молодой поросли — разночинцев. Среди прогрессивных людей в шестидесятые годы особо выделяется фигура Тургенева.
Нам известно из воспоминаний современников писателя, что он был в личной жизни аристократичен, высокомерен, с ярко выраженными барскими чертами характера, идущими от происхождения. Существует мнение в русском литературоведении о его артистическо-художественной натуре, единодушно описанной современниками, особенно прекрасным мемуаристом Анненковым. Пусть будет так. Пусть даже была присуща ему раздвоенность, то есть политическая бесхарактерность, упорно приписываемая современниками. Допустим, все это было у него, но разве внешний артистизм господина Тургенева мешал сколько-нибудь писателю Тургеневу в более принципиальном и важном вопросе — в творчестве — оставаться безукоризненно честным, смелым, постоянным и неизменно верным высокому идеалу человечества.
Когда Тургенев ушел из жизни, произведения, созданные великим писателем, продолжали жить, воспитывая и облагораживая умы, чувства вот уже скольких поколений. Если хотите, созданные писателем сильные и героические характеры его социально-психологических романов были гораздо ближе передовой части русской интеллигенции, чем, скажем, сам писатель. Нам известно, что революционно настроенная молодежь России не всегда была в ладу и согласии со знаменитым писателем. Чаще расходились их взгляды, чем сходились. Молодежь не пошла за ним, но это ничуть не мешало молодежи увлекаться его произведениями, его идеями, проблемами общественного звучания.
Во второй половине XIX века, на подступах к отмене крепостного права, в духовной жизни России произошло чудо. Революционная мысль из Европы перенеслась в Россию, и та после долгой спячки была разбужена. Передовые люди жили благородной идеей поднять народ на решительный бой.
