Я проторчал дома до вечера, чтобы дать Бобу как следует отдохнуть. Он спал без задних ног, свернувшись в клубок на любимом месте. Выглядел он нормально, так что я решил все-таки выйти на работу, часа на три, и продать несколько журналов. Собственно, выбора у меня и не было.
В Ковент-Гарден люди глазам не верили, видя, что я один.
– Где Боб?
– Заболел, – отвечал я.
– Он поправится?
– Надеюсь, ничего страшного?
– К ветеринару идете?
– Как же он теперь один дома, больной?
Я тоже не знал, как он там без меня…
И тут я вспомнил про сестричку в ветеринарной клинике, ее звали Розмари. Ее друг, Стив, работал в магазине комиксов неподалеку отсюда.
Я забежал в магазин.
– Слушай, Боб заболел, – сказал я Стиву. – Ничего, если я позвоню Розмари? Не знаю, что делать.
– Звони, конечно, – ответил Стив, – тем более насчет Боба. Она его обожает.
Розмари забросала меня вопросами:
– Что он у тебя ест? А когда вы на улице – он подбирает что-нибудь или нет?
– Ну, копается в помойках, конечно.
От этой привычки Бобу так просто и не избавиться. Кота с улицы вытащить можно, но вот вытащить улицу из кота – никак.
– Ну, – ответила Розмари, – тогда все ясно.
Она выписала что-то желудочное для Боба.
– А где ты живешь? – спросила она. – Я на велике, заброшу тебе лекарства после работы.
Я просто оторопел:
– Да что ты, что ты! Это уж слишком, так тебя напрягать…
– Брось, это бесплатно и совсем несложно. У меня как раз сегодня доставка в этот район. Ты вечером дома?
– Да, – сказал я. – Ты супер.
Я был – честно – ошеломлен. За последние несколько лет никто не был так добр ко мне. Это было, наверное, самое главное, что Боб принес в мою жизнь. Благодаря ему я снова открыл для себя лучшие стороны человеческой натуры. Я снова стал доверять людям!
Розмари сдержала слово и заехала ко мне ранним вечером с лекарством для Боба.
Вкус исцеления Боб явно не оценил. Он скривил мордочку после первой же ложки.
– За все приходится платить в этой жизни, дружище, – наставлял я его. – Не совал бы морду в помойку – не пришлось бы глотать лекарства.
Зато лекарство подействовало почти сразу. Ночью Боб громко храпел и утром уже казался куда живее, чем раньше. Мне даже пришлось придержать его, чтобы он не вертелся и наверняка проглотил очередную дозу медикаментов.
К четвергу ему стало еще лучше. Но на всякий случай я решил заглянуть в фургон «Синего креста» на Айслингтон Грин.
– Осмотрим его быстренько, ладно? – спросила дежурная.
Она взвесила Боба, проверила ему рот и тщательно ощупала тельце.
– Как будто все в норме, – улыбнулась она. – Мне кажется, он выздоравливает. Только, Боб, слышишь, дружище, никаких тебе больше помоек!
Болезнь Боба произвела на меня сильное впечатление. Я никогда и не думал, что он может так захворать. Тот факт, что он мог умереть, потряс меня до глубины души.
Болезнь кота что-то перевернула во мне: я твердо решил как можно скорее завязать со своим прошлым.
Хватит – мой образ жизни мне уже надоел. Я постоянно жил в страхе, что могу вот-вот снова подсесть на героин.
Я пошел к своему консультанту.
– Пора бросать метадон, – решительно сказал я. – Все, никаких больше наркотиков.
Мы с ним и раньше обсуждали такую возможность, но я не был уверен, что он верил мне хотя бы чуть-чуть. Сегодня он понял, что я действительно готов.
– Будет тяжко, Джеймс.
– Да, я знаю.
– Только сразу бросать нельзя. Перейдешь на субутекс. А затем постепенно уменьшим его прием до нуля.
– Хорошо, – сказал я.
– Переход будет трудным, – предупредил он. – Ломка будет очень сильной.
– Я справлюсь, – ответил я. – Это же мое решение. Это нужно мне… Мне и Бобу.
Впервые за столько лет я увидел луч света в ужасно темном и длинном туннеле.
Ох, чувствовал я, что что-то пойдет не так, когда холодным и мокрым утром в понедельник мы с Бобом прибыли к стойке координатора.
Сэм обычно всегда здоровалась с Бобом и гладила его – обычно, но не сегодня. Она отвела меня в сторону.
– Джеймс, – сказала она, стараясь выглядеть максимально суровой, – на тебя поступило несколько жалоб от других продавцов. Видели, как ты дрейфовал.
«Дрейфовал» значит продавал журнал, не стоя на своем месте, а бродя с ним по улицам. Продавцам «Big Issue» это категорически запрещалось. Продавать можно было исключительно на своем месте. Продавцы с Ковент-Гарден заявили, что я продавал журнал, гуляя по площади с Бобом.
– Это неправда, – возразил я.
Но мне уже было ясно, откуда подул этот ветер.
Где бы мы с Бобом ни оказались, люди всегда останавливали нас, чтобы погладить рыжего или сфотографироваться с ним. Единственная разница была в том, что теперь они часто просили меня продать им номер «Big Issue».
И не нужно было быть ясновидящим для того, чтобы понять, кто именно на меня донес.
Мы как-то шли по Лонг Акр мимо точки, где торговал парень по имени Джефф, когда к нам с Бобом подошла пара пожилых американцев.
– Простите, сэр, – обратился ко мне джентльмен, – позволите сфотографировать вас с вашим напарником? Наша дочка так любит котов, это фото так бы ее обрадовало!
– Ну конечно, – ответил я улыбаясь. Меня еще никто никогда не называл сэром!
Я привык позировать для туристов и уже знал, как нам с Бобом лучше встать для самой удачной фотки. Я сажал его на правое плечо, и мы щека к щеке смотрели вдвоем в объектив. Так мы и встали.
– О, чудненько, мы вам так благодарны! – сказала леди. – Дочка будет так рада! А можно, мы заодно приобретем ваш журнал?
– Нет, извините, нельзя. – Я показал на Джеффа, который стоял в нескольких метрах от нас. – В этом месте «Big Issue» можно купить только у того продавца. Это правило.
– Ну, как-нибудь в другой раз, – сказал джентльмен.
Они уже развернулись, уходя, но тут дама обернулась и вручила мне банкноту в пять фунтов.
– Побалуйте-ка себя и кота, – улыбнулась она.
– Вот те на! – закричал Джефф, когда пара скрылась из виду. Он вскочил на ноги и был просто в ярости. – Ты чего это делаешь? Деньги берешь? Говоришь, чтобы у меня не брали журнал, да? Это моя точка!
Я понимаю, что со стороны это так и выглядело.
– Нет, все не так, ты ошибаешься, – попытался объяснить я.
Но было уже поздно.
– Убирайся отсюда! Ты и твой вонючий кошак! – орал он. – Ты врешь! Ты вор, вот ты кто!
Эта история быстренько стала известна другим продавцам. Вскоре за моей спиной стали шушукаться – я понимал, что это был заговор.
Началось с замечаний типа:
– Ну что, снова дрейфуем?
– Чью зарплату сегодня воруете?
Я пытался объясниться, но это было как об стену горох.
Меня это жутко расстраивало. Ведь я так старался стать своим в этой команде на Ковент-Гарден. Снова и снова я объяснял, что и как было, но ситуация не менялась. В одно ухо влетало, в другое вылетало, все бесполезно.
– Ты временно отстранен от работы, Джеймс, пока не выясним все в главном офисе, – терпеливо разъяснила Сэм. – Нельзя дрейфовать, Джеймс. Это против правил.
Вот оно. Теперь я в черном списке.
Вечером мы с Бобом поужинали и рано легли спать. Боб свернулся у меня в ногах. Я закутался в покрывало, в отчаянии пытаясь придумать, что делать.
Приду в главный офис – и что дальше? Мне запретят работать вообще? Играть я теперь не играю, журнал продавать будет нельзя. Как жить-то? Нет, эту работу терять нельзя.
Я откровенно запаниковал, но решил все же поработать пока с другим координатором где-нибудь в другой части Лондона. Конечно же это риск, ведь официально мне работать было нельзя. Однако мне показалось, что это того стоило.
Я попытал удачу на Оксфорд-стрит, когда-то у меня была там пара знакомых. Я показал координатору бейджик и купил двадцать журналов. Парень за стойкой был так замотан, что едва ли обратил на меня внимание. Чтобы не мелькать у него перед глазами, я быстренько занял такое место, где никого вроде не было, и начал работать.
В тот день все вышло довольно прилично – я продал немало журналов. На следующий день мне повезло тоже. Я все время менял места, как параноик, в ужасе оттого, что могу потерять место работы.
И мне было жутко стыдно перед котом. Он нервничал и потерял всякое представление об упорядоченной жизни. Ему нравилась стабильность, а что, как не хаос, я внес в его жизнь? Но, с другой стороны, а что же мне еще было делать?
– Ну и за что нам с тобой такое? – спросил я как-то у Боба, когда мы садились в автобус вечером. – Мы ж ничего плохого не сделали. Ну почему нам так не везет?
Я сидел под потрепанным старым зонтом на улице где-то неподалеку от станции «Виктория». Был вечер субботы.
Дождь бил по зонтику уже часа четыре, не меньше, и никто даже не притормозил около нас, не то чтобы покупать журнал. Винить проходивших было не за что. Им просто хотелось убежать от потопа.
