– А… проблемы с прической – решу их позже.
Сара работала по субботам. И у нее было довольно много работы – это был самый напряженный день в магазине, – поэтому она ненавидела субботы.
Я слышал, как она исполняет Симфонию Раздражения, бурча себе под нос и хлопая дверками шкафчиков. Ворчание продолжалось, пока она не ушла на работу. Мой рабочий режим, отличающийся жесткой дисциплиной, явно не подразумевал работу по субботам, хотел я того или нет. Поэтому я вылеживался в постели до десяти тридцати, опять-таки хотел я того или нет. На свете нет большей радости, чем просыпаться утром в субботу и осознавать, что можно продолжать валяться в постели. И я не собирался отказываться от такого удовольствия, потому что я был сам себе начальник, не обязан был пахать с девяти до шести и мог, в принципе, валяться в постели хоть с утра до ночи. Над удовольствиями тоже приходится работать, понимаете, вкладывать в них силы. Если вы потратили три часа на дорогу до парка развлечений и заплатили двадцать фунтов за вход, то просто обязаны прокатиться на всех аттракционах. И неважно, холодно вам или вы устали, особенно от очередей, отстояв в каждой из них по сорок пять минут, или голова ваша раскалывается от боли, которая явно не пройдет от того, что вас засадят в какую-то клетку и будут вертеть вверх ногами на скорости шестьдесят километров в час. Нет, раз уж вы тут оказались, придется отрываться по полной, нравится вам это или нет. Так что я распластался в кровати и покорно уставился на часы, стрелка которых медленно подбиралась к десяти тридцати. Когда она наконец доползла до нужной точки, я встал, и мне не пришлось мучиться угрызениями совести оттого, что я поддался минутной слабости и урезал свое еженедельное субботнее валянье в постели.
Я вразвалку прошел на кухню, у входной двери поднял с пола доставленную утром почту. Три письма тут же отправил в мусорную корзину, даже не открывая их. Не возникало ни малейшего сомнения, что это просто какая-то рекламная ерунда, все признаки были налицо. Два письма сообщали, что я что-то выиграл, а третье гласило: «Срочно откройте: важные документы – время не терпит». Четвертое оказалось пухлым конвертом. Я включил чайник и занялся отдиранием огромного количества скотча, которым была обмотана посылка. Внутри была короткая записка: «Надеюсь, пригодится. Дай мне знать, если потребуется что-то еще. С любовью, Джорджи» и десяток фотографий. Две-три были общими – фотографии на вечеринках, где Джорджи болтает с главными мировыми звездами, но они все равно пригодятся для книги. Остальные – семейные. Она была некрасивым ребенком.
Не знаю, до скольких лет она была уродцем. Но ее превращение в знакомую Джорджину Най, до невозможности привлекательную, началось лет с восьми-девяти. На одном снимке она на пикнике с родителями и братьями-сестрами, на другом позирует с беззубой улыбкой рядом с тортом в день рождения. На этих фотографиях уже видны ее ниспадающие каскадом густые черные волосы, а в детской мордашке уже различимы задатки шикарной взрослой внешности. На обратной стороне каждого фото Джорджи оставила мне краткие пометки. Она просто обожала это платье и отказывалась его снимать даже перед сном, так что каждую ночь матери приходилось ждать, пока она уснет, и снимать его со спящей девочки. Пса звали Снежок (он был совершенно черным, так что в семье Най кто-то явно обладал особым чувством юмора), его задавил «хилман авенджер» сразу после того, как семья перебралась в Ковентри. Для юной, только что переселившейся в Ковентри Джорджины эта марка машины приобрела дьявольское значение. По ее словам, она вздохнула с облегчением, узнав, что модель сняли с производства в 1981 году. Рождественскую фотографию сделал ее брат «Полароидом», полученным в подарок. Позже они с сестрой обнаружили ворох разорванных засвеченных фотографий в мусорном ведре. По злополучному негативу они догадались, что за штучка была его подружка. Когда он все-таки умудрился уничтожить все улики, они успели изрядно поиздеваться над ним, используя ее фотографии в течение полутора лет. До сих пор они с сестрой при встрече вспоминают об этом случае с громким смехом. На другой фотографии Джорджи на пляже. Ей явно больше четырех, и она уже не строит песочные замки пластмассовым совочком. А здесь Джорджи лет девятнадцать, она выбегает из моря в сплошном черном купальнике. Ее ноги и руки блестят от воды, на лице переливаются морские капельки, а мокрые волосы облепляют торс, словно липкая глянцевитая смола. Может быть, она упала, а может быть, опрометчиво прыгнула в воду. Что бы ни случилось, казалось, она бежит мне навстречу, улыбаясь так, что в душе все перевернулось, так откровенно и счастливо, словно из рекламного ролика «Пепси-колы». Так можно улыбаться, если снимающий тебя человек – твой любовник, и вас ожидает потрясающий секс в гостинице вечером. Я почувствовал волну… ну, наверное, голода, я бы так назвал это ощущение. Так что я приготовил себе тост и налил чашку чаю, а потом прошлепал в гостиную и небрежно бросил конверт с фотографиями на стол.
День рождения Сары приближался, а я не представлял, что ей подарить. В ожидании готовности тоста я перенес ноутбук в гостиную и подключился к Интернету.
Я надкусывал тост, держа его одной рукой, а второй щелкал мышкой, перепрыгивая от одной ссылки к другой в поисках подарка Саре. Два часа спустя я все еще сидел в пижаме и не продвинулся в своих поисках ни на йоту. Зато я просмотрел плохо нарисованные картинки всех персонажей из Симпсонов в самых безумных сексуальных позах. Конечно, куда приятнее сказать, что меня вымотало бесконечное скакание от одного изображения к другому и я отключился от Интернета с измученным вздохом, коря себя за столь бессмысленную трату времени. Но, по правде говоря, я жутко захотел в туалет.
Понимаете, есть несообразность в утопическом видении мира Джона Стюарта Миллса. Он, мечтатель, верил в возможность существования идеального полезного общества, потому что люди, учитывая время и образ мысли, будут предпочитать «духовные наслаждения». Но когда иностранные державы пытаются украсть лучшие умы других государств, они подлавливают их на секс-приманки вместо обещаний хорошей жизни. Потому как люди – всего лишь люди.
Впрочем, вернувшись из туалета, я предпочел одеться и выйти проветриться, вместо того чтобы тотчас вернуться к порномультикам… знаете, чтобы не разочаровывать Д. С. Миллса.
– Мне нужно купить подарок Саре на день рождения, – проныл я в мобильный телефон.
Я шатался по городу, и мне жутко надоело это занятие. Не столько надоело, сколько оно меня раздражало. Меня все больше бесил приближающийся день рождения Сары и она вместе с ним. Как эгоистично! Вместе с Сарой я покупал подарки ее подругам и наверняка знаю, какое ей доставляло удовольствие искать их. Как можно наслаждаться ситуацией, когда у вас еще нет подарка, но он вам определенно нужен? Полная бессмыслица. Вот, например, вы пришли в кинотеатр, но не можете найти там свободного места, и при этом все равно думаете: о как прекрасно, ведь поиск свободного места и есть половина удовольствия! Бред какой-то. А Сара действительно наслаждается отсутствием результата: когда ищет что-то и не может найти. А когда все-таки находит подарок, наступает настоящая эйфория. Она платит деньги, а лицо просто расплывается в улыбке от удовлетворения. Когда я наконец-то нахожу подарок, который обязан купить другу, то кассиру я отплачиваю не чем иным, как злостью и нигилистическим отчаянием: «Ну все, хватит, нашел. Вот что они получат. С меня хватит… все, я куплю эту штуковину… и конец… а если им не нравится, то пошли они куда подальше». Более того, я раздражен тем, что потратил в два раза больше, чем предполагал, а именно так всегда и выходит из-за чувства вины, что я покупаю им какое-то дерьмо. Ну-ка, пойди разберись.
– Так вот, мне нужно сделать Саре подарок на день рождения, – промычал я замогильным голосом в мобильный телефон.
– Хммм… А ты не думал о том, чтобы подарить ей какую-нибудь штучку для спа? – спросила Эми. Как я намекал ранее, за то, что Эми получает десять процентов от всех моих заработков, она выступает в роли моей матери.
– Нет. Какие еще штучки для спа?
– Ну, когда покупаешь дневной сеанс в салоне красоты, где-нибудь за городом.
– А разве это не все равно, что намекнуть, что женщина плохо выглядит? И к тому же в чем смысл-то? Все это можно купить в «Супер-аптеке» всего за пару-тройку фунтов, и если ей хочется принять ванну, она, может принять ванну дома.
– Мне кажется, смысл в том, чтобы отключиться за городом вдали от дома.
– Зачем? Чем плох наш дом?
– Ох… Том. Учти, что я говорю это не потому, что ты англичанин, но ты, правда, совершеннейший, мать твою, тупица.
«Слишком уж жестко», – подумал я. Вообще-то я писатель, как известно. Изо дня в день я размышляю о вещах, причем с разных точек зрения, и мысли мои глубоки: такая у меня работа. Я очень даже, черт возьми, проницателен и чувствителен, и мне никуда от этого не деться, я же писатель!
