– То есть она просила вас рассказать всем?
– Да.
Епископ и отец Кэрролл переглянулись.
– Я могу взглянуть на ваш телефон?
Тесс показала ему аппарат и включила старый автоответчик, на котором был записан самый первый звонок матери. Епископ и священник прослушали запись раз десять. Затем Хиббинг пожелал увидеть фотографии ее матери. Тесс показала несколько снимков и газетную вырезку с некрологом. После этого гости стали прощаться.
– Спасибо, что нашли время для встречи с нами, – сказал ей епископ.
– Вы оказали мне большую честь. А что будет дальше? – спросила Тесс.
– Этого мы пока не знаем, – ответил отец Кэрролл. – Давайте молиться о том, чтобы Господь открыл нам свой замысел.
– Согласен с вами, – добавил епископ Хиббинг.
Оба улыбнулись Тесс.
Когда они выходили, на улице их уже поджидала целая стая тележурналистов.
* * *
Жизнь полицейского участка изменилась до неузнаваемости. После собрания горожан здесь не умолкали телефоны. Звонили жители, которым надоели шумные сборища под окнами и чужие машины на их лужайках. Звонили приезжие, считая, что полиция должна исполнять функции справочного бюро. И конечно же, донимали корреспонденты газет и радио. Они просили Джека Селлерса прокомментировать заявление его бывшей жены или уговорить ее выступить в церкви либо на конференции, посвященной проблемам загробной жизни. Номер мобильного телефона Дорин нигде не значился, зато номера колдуотерской полиции найти было очень легко.
Когда Джека впервые спросили, звонил ли погибший сын и ему, он соврал, и теперь ему не оставалось ничего иного, кроме как придерживаться этой версии. Его дни превратились в бесконечные словесные сражения. Кого-то он убеждал разойтись, кому-то предлагал успокоиться или вообще уехать. Иногда ему становилось стыдно за свое вранье. К концу дня Джек бывал выжат до предела.
Он держался лишь за счет Робби. Голос сына – единственное, что составляло сейчас смысл его жизни. Сын звонил регулярно. Джек только сейчас понял, как ему все эти годы не хватало разговоров с сыном и каких трудов стоило носить в себе боль утраты. Звонки Робби врачевали сердце Джека, затягивали дыру, пробитую гибелью сына. На месте зияющей пробоины появлялись кровеносные сосуды и ткани.
– Сынок, твоя мама всем рассказала о твоих звонках, – сказал Джек, когда Робби в очередной раз позвонил ему.
– Я знаю, папа.
– Там собрался весь город.
– Да.
– Она правильно поступила?
– Бог хочет, чтобы люди знали…
– Знали – что?
– Что не надо бояться… Пап, когда я воевал, я очень боялся… Каждый день боялся за свою жизнь… боялся ее потерять… Но теперь я знаю.
– Что ты знаешь?
– Человек теряет свою жизнь из-за страха… постоянно, каждый день, каждый час… То, что мы отдаем страху, мы забираем у… веры.
От этих слов у Джека поползли мурашки. Страх. Вера. Где была его вера? Почему он испугался сделать то, что сделала Дорин, – встать и признаться? Неужели он так дрожал за свою репутацию?
– Робби…
– Да, папа.
– Ты ведь не перестанешь мне звонить? Скажи, что не перестанешь.
– Не бойся, папа… Конец – это вовсе не конец.
В трубке стало тихо. После звонков оттуда не бывало коротких гудков. «Конец – это вовсе не конец». По щекам Джека катились слезы, которые он и не думал вытирать. Слезы были частью чуда, и он хотел, чтобы оно оставалось с ним как можно дольше.
* * *
Салли щелкнул клавишей мыши и поднял голову от монитора. У него устали глаза. Он опять сидел в библиотеке. Время двигалось к полудню. Отвезя Джулза в школу, он сразу же поехал сюда. Набрав в поисковой системе слова «контакт с потусторонним миром», Салли удивился обилию результатов. Оказалось, люди общались с покойниками на протяжении веков. Чаще всего это происходило во сне. Ясновидцы считали умерших «каналами», через которые мир духов отправлял живущим свои послания. Салли наткнулся на ролик с выпуском новостей Эй-би-си, откуда узнал о «феномене электронного голоса» и исследованиях в этом направлении, проводимых с помощью записи на пленку или так называемого ящика для призраков. Салли прочитал о шведском художнике, который жил полвека назад и увлекался записью птичьих голосов. Однажды, проигрывая запись, он услышал голос умершей жены.
Салли поспешно ушел с этого сайта.
Проведя за компьютером еще час, он зевнул и раскрыл свой желтый блокнот. В который раз перечитал записи, сделанные по горячим следам в спортзале. Семь человек заявили о получении звонков оттуда, но даже обилие материалов в Интернете не уменьшило скептицизма Салли насчет этой семерки. У него сохранялось подозрение, что звонки ненастоящие. Но если им звонили не с небес, тогда откуда? И кто?
Служба в военно-морской авиации приучила Салли собирать информацию и анализировать ее, выстраивая целостную картину. Помнится, на занятиях инструкторы постоянно твердили им о методичности и систематичности. Тогда это касалось карт, нарушений в работе самолета, разведки. Сейчас объектами исследований были люди. Зная имена и фамилии, Салли нашел адреса и номера телефонов. В этом ему очень помог библиотечный компьютер. Потом, уже в редакции «Газетт», он исподволь завел разговор с Роном Дженнингсом. Казалось бы, обыкновенная болтовня в обеденный перерыв, но, если умело ее направить, можно получить много информации частного характера. Все это Салли сгруппировал на одной странице своего блокнота. На другой у него значилось «Их связи» и стоял вопросительный знак.
Итак, существовала ли между этими людьми какая-либо степень родства? Нет. Дружеские отношения? Нет. Жили ли все они на одной улице? Тоже нет. Являлись ли прихожанами одной церкви? Нет. Имели ли общие деловые интересы? Нет. Возраст? Различный. Пол? Ответ очевиден. Их имена начинались с одинаковой буквы? Нет. Все ли они имели детей? Не все.
Практически против каждого вопроса у Салли стояло «нет».
Салли бесцельно чиркал ручкой на свободном куске листа. Они снова были одни в библиотеке: Лиз сидела за своим столом, с пуговками наушников в ушах. Поймав его взгляд, она улыбнулась и выразительно покачала головой в такт музыке, которую слушала.
Тилитилибомм! Тилитилибомм!
Это звонил мобильник Салли. Телефон ему выдали в редакции и просили не выключать. Замысел был понятен: Рон хотел его контролировать. А то вдруг Салли тратит драгоценное рабочее время на собственные дела? Впрочем, так оно и было.
– Алло, – сказал Салли, прикрывая микрофон рукой.
– Это Рон Дженнингс. Где вы сейчас?
– Заехал на заправку. Жду своей очереди. Какие-нибудь изменения?
– Я забыл включить в список еще одного клиента. Вы сегодня сумеете к нему заехать?
Салли еще не был и у тех троих, что значились в списке.
– И кто это?
– «Дэвидсон и сыновья».
– Похоронное бюро? – оторопел Салли.
– Вы их знаете?
– Пришлось познакомиться.
– Боже мой… ну конечно. Салли, прошу прощения.
Возникла напряженная пауза.
– Я к ним заеду, – наконец сказал Салли. – Просто как-то не думал, что они тоже подают рекламу.
– Из старейших наших клиентов. Когда будете у них, обратитесь к Хорасу.
– Вы про долговязого пожилого дядьку с бледным лицом?
– Про него.
Салли вздрогнул. Забирая урну, он надеялся, что видит этого человека в первый и последний раз.
– Договорились, Рон.
– Вы расценки знаете?
– У меня они с собой.
– Хорошо, если бы они взяли всю страницу.
– Постараюсь его раскачать.
– Извините, больше не могу говорить, – заторопился Дженнингс. – Меня в коридоре телевизионщик дожидается. Дурдом, иначе не скажешь.
Рон отключился. Салли потер лоб. Очередной телевизионщик? Опять будет «специальный выпуск»? Он представил себе рекламу похоронного бюро на весь газетный лист и снова поморщился.
– Эй! У нас запрещено пользоваться мобильниками.
Салли поднял голову. Лиз стояла возле его стола.
– Вы не забыли, что находитесь в библиотеке?
– Извините.
– Мне что, отобрать его у вас?
– Нет, мэм. Я его сейчас выключу.
– Обещаете?
– Обещаю.
– На этот раз мы вас простим.
– Премного благодарен.
– Но при одном условии.
– Говорите.
Лиз уселась, положила на стол свои детские ручки и принялась разглядывать пальцы.
– Я так и не услышал вашего условия, – напомнил ей Салли.
– Расскажите, что у вас случилось.
– У меня? – Салли отвернулся. – Когда?
– Не юлите. Я же библиотекарша. Наплывом читателей не избалована. Коротаю дни за чтением. Вы ведь здесь родились, и ваши родители по-прежнему живут в Колдуотере. Когда это произошло, было много разговоров. Я знаю: ваш самолет столкнулся с другим. Вас признали виновным и отправили в тюрьму.
– И что же обо мне тут говорили?
– В основном, люди вам сочувствовали. – Лиз пожала плечами, продолжая разглядывать собственные пальцы. – Вам, вашей жене и вообще… – Теперь она смотрела прямо на него. – Так что произошло на самом деле?
