Адриан прикладывал к груди Гая разноцветные рубашки, а я получала удовольствие от того, что высказывала свое мнение по поводу того, что ему идет, а что нет, хотя он по-прежнему хранил гробовое молчание, как будто находился в камере пыток.
Пока я рыскала среди стоек с одеждой, ко мне подошел Адриан и слегка похлопал по плечу.
– Мне стало не по себе, когда я услышал об Эдварде, – сказал он.
– Спасибо. – Я ласково коснулась его плеча. – Как ты узнал?
– Новости разлетаются быстро. Он свинья, Джилли. Она тебе в подметки не годится, – прошептал он, а потом добавил: – Мне нравится твой новый парень. Он правильный, как раз для такой девочки, как ты.
– Ох, Адриан, он просто друг, – шепотом объяснила я.
– Все так обычно говорят!
– Ты видел его? – не удержавшись, спросила я.
– Гм… – Он поджал губы. – Он заходил на днях, но скажу коротко: после того, как он поступил с тобой, дорогая, я очень разозлился на него!
Я остановила свой выбор на рубашке цвета электрик, а в качестве завершающего штриха подобрала Гаю пятнистый шелковый галстук, хотя он посмотрел на меня так, будто я собираюсь накормить его тараканами.
– Не артачься, он не помешает, – заверила я, поднимая ворот рубашки. – Почему тебе не нравится стильно одеваться? В чем ты собираешься идти на собственную свадьбу?
– Еще не думал. Мы хотим скромную свадьбу.
– Неожиданно, – улыбнулась я, словно сообщая Гаю по секрету, что у каждого имеются свои заморочки.
Существовали две вещи, к которым я испытывала стойкое отвращение: это шатры и колготки. В шатрах у меня кружилась голова, а от колготок начинался зуд.
– Еще со школы ненавижу толстые шерстяные колготки.
В итоге Гай расслабился, сказав мне, что я настоящий профессионал, когда дело доходит до завязывания галстуков.
– Я всегда помогала Нику завязывать галстук. У него руки-крюки: всегда получался либо узел, либо что-то наподобие петли на удавке. Ну вот. – Я чуть отошла и посмотрела на Гая, точнее, на галстук, произведение моего искусства. Затем мой взгляд упал на его шерстяную шапку.
Он попятился.
– Ты сейчас выглядишь так, словно надел свадебное платье с трениками, – заявила я, подходя к нему.
– Нет, Джилли!
– Немедленно сними ее! Думаю, Флора будет мне благодарна.
Он засмеялся и вцепился рукой в шапку:
– Нет.
– Может, я могу помочь? – смущенно спросил Адриан.
Я скрестила руки на груди и уставилась на Гая.
– Он не хочет снимать шапку.
Уперев руку в бедро, Адриан начал критически разглядывать Гая.
– Думаю, без шапки будет смотреться лучше, – согласился он со мной.
– Я пришел в шапке. Так что либо смирись, либо отстань от меня.
– Ладно. Тогда я лучше пойду. – Я отошла, и мы с Адрианом обменялись улыбками.
– Джилли! – позвал Гай.
Я обернулась.
Он снял шапку, и я вдруг подумала, что Гай чувствует себя до боли уязвимым без нее.
– Я не успел покрасить их, – сказал Гай, указав на седые пряди. Его темные волосы были взъерошены и выглядели неопрятно. Создавалось впечатление, что он долго гулял по побережью в штормовой ветер. Гай смущенно провел рукой по волосам.
Я небрежно сняла с его плеча нитку и развернула Гая к себе; впервые я заметила, какого цвета его глаза. Они были голубыми, но не яркими, а мягкого нежного цвета.
– Уже лучше, – прокомментировал Адриан. – Намного лучше.
– Ты просто красавчик, – сказала я.
– Знаешь, ты получила привилегию. Я никогда не снимаю шляпу даже в присутствии людей почтенного возраста, – ответил Гай.
Как только мы схватили сумки с покупками (я купила себе черные ботильоны, о которых давно мечтала, – спасибо понедельнико-пятничному Джеку), Гай повернулся ко мне, сказав, что теперь моя очередь и он сделает все, что я пожелаю.
– О’кей. – Я начала думать. Я взглянула на часы, было около четырех. – Давай возьмем собак и кое-кого навестим.
– Кого?
– Скоро узнаешь!
Я повела Гая к церкви Святого Марка, что на углу Риджентс-парка.
– Мы всегда ходили сюда по воскресеньям, – сказала я. – Мэган называла ее своей церковью, потому что она была видна из окна ее спальни, точнее, южный трансепт. Он современный, и по середине его выгравирована обезьянка. Это ее обезьянка, – добавила я.
– Красивая.
– Я сочинила для нее историю и назвала ее «Микки – волшебная обезьянка», и Микки присутствовал во всех снах Мэган. Он одевал ее как принцессу, брал с собой во дворцы и на балы и катал на волшебном ковре-самолете. Он возил ее повсюду, они побывали в дальних странах, таких как Египет и Индия… – Я замолчала. – Вот почему Микки здесь, в этом витраже, именно там, где и должен быть.
– Можно мне? – Гай взял свечку и зажег ее. – Привет, Мэган, – сказал он тихим голосом. – Я Гай. Надеюсь, Микки заботится о тебе и вам весело. А пока я хочу рассказать тебе, что здесь происходит. Я познакомился с твоей старшей сестрой Джилли, и она прекрасна. – Он повернулся ко мне и широко улыбнулся. – Только что она помогла мне купить костюм. Она очень любит командовать, ты знаешь, ей даже удалось заставить меня снять шапку.
Я слегка толкнула его.
– Честно говоря, Мэган, если бы ты увидела его в этой шапке, ты сделала бы то же самое, – спокойно произнесла я.
– Да, к чему это я, – попытался резюмировать Гай, – мы познакомились в парке, когда гуляли с нашими собаками. У Джилли милый малый по кличке Раскин, а мою собаку зовут Бедолага. Знаю, смешная кличка, то же самое я говорил и своей девушке. Мы с Джилли собираемся с нашими собаками прогуляться до Праймроуз-хилл, и как только мы доберемся до вершины холма, мы обязательно помашем тебе оттуда. О’кей? Так что будь готова. Да, на тот случай, если ты беспокоишься о Джилли, хочу тебя заверить, что у нее все в порядке. Я присматриваю за ней, как Микки присматривает за тобой.
Мы с Гаем взбирались на холм. Был ранний вечер, солнце постепенно садилось. Когда мы добрались до вершины, то увидели нескольких заблудившихся туристов, которые изучали информационный стенд. Мы помахали Мэган, как и обещали.
– Наверное, тяжело было, – сказал Гай, – потерять ее совсем крохой.
Я кивнула.
– Как вы с этим справились?
– Никак. – Я сделала паузу. – Мы знали, что она умрет, но к этому невозможно подготовиться, никогда. Все утратило смысл, это было настолько тяжело, что, казалось, все дни слились в один… потеряли очертания. С появлением Мэган много что изменилось. Маме было тяжело ухаживать за ребенком, который целиком и полностью зависел от нее. Вся наша жизнь, будь то праздники или выходные, вращалась вокруг Мэган, но я чувствовала себя в безопасности, потому что знала, что настанет очередное воскресенье и мы снова пойдем в церковь, а потом в зоопарк. И это было неизменно. – Я устремила взгляд в пустоту. – Когда Мэган умерла, мы с Николасом молились лишь об одном – чтобы мама встала с постели. О том, чтобы уделять нам какое-то время хотя бы в выходные, не могло идти и речи. Папа похоронил себя на работе, не желая признавать, что семья разваливается. Да, у нас была крыша над головой, Гай, но создавалось впечатление, что стены, окружавшие нас, сделаны из ничего. – Я остановилась не в силах больше продолжать и расплакалась, понимая, что, возможно, сказала слишком много, но я была тронута, когда увидела, что он терпеливо слушает меня. Я никогда с Эдом не говорила о Мэган. Он всегда говорил, что это было в прошлом.
– А какими были твои воскресенья в детстве? Расскажи мне о своей семье, – попросила я, когда мы спускались с холма.
– Мои воскресенья? Ну, это были единственные дни, когда папа не пропадал на своей ферме. И по воскресеньям у нас обычно было жаркое, а если мы вели себя хорошо, то нас баловали пудингом с изюмом со сладкой подливкой.
Дойдя до дома, я пригласила Гая на ужин, пытаясь завлечь кальмарами, которые купила у торговца рыбой на Праймроуз-хилл.
– Хорошо, что сегодня нам не надо ни с кем целоваться, – сказал Гай, удивленно приподнимая бровь, когда я измельчила уже третий зубчик чеснока для соуса.
Когда кальмары зашкворчали на сковородке, Гай откупорил бутылку вина и накрыл на стол. Я поняла, что это именно то, по чему я тосковала: быть с кем-нибудь. Сегодняшний день пролетел незаметно, потому что я была поглощена его компанией и пребывала в мире с собой.
Я осознала, что́ мы с Эдом делали не так. Мы начали проводить слишком много времени врозь. Интернет-компания Эда росла, он открыл офис в Сингапуре, а это означало, что впереди частые отлучки. Я верила, когда он говорил, что отдалился от меня из-за стресса на работе, но, быть может, на самом деле Эд пребывал в смятении, борясь с собой и задаваясь вопросом, правильный ли он делает выбор. Но почему я не замечала этих тревожных сигналов?
Особенно отчетливо мне вдруг вспомнился один момент, когда Эд вернулся из рабочей поездки. Он взобрался на кровать, он был совершенно измотан. Когда я отложила журнал и протянула руку, чтобы прикоснуться к нему, Эд легонько чмокнул меня в щеку и сказал, что устал.
