Его лицо почернело.
– Не выводи меня из себя, – угрожающе произнес он. – Я очень устал, и ты испытываешь мое терпение.
– Мммм, – произнесла я. – Вкуснятина.
Он медленно направился к двери, лопаясь от злости, но тут на него нашло уныние.
– Я не хочу так с тобой расставаться. Это слишком болезненно. Пожалуйста, подумай об этом. Подумай о том, что это для нас значит.
– Я думала об этом тысячу раз, – тихо произнесла я. – Теперь делай что хочешь.
– Я не понимаю, почему ты так поступаешь. – Он чуть не плакал.
Тут я слово в слово повторила те обидные, унизительные вещи, которые столько раз слышала от него.
– Слушай, я чуть ли не на пальцах объясняю тебе, что сегодня мне хочется побыть одной. И хватит нудить. Позвоню тебе на недельке, о’кей? Теперь, прошу, оставь меня в покое. Ты ведешь себя как избалованный ребенок, которому не купили игрушку. Спокойной ночи.
Когда мне наконец удалось выставить его, он плакал. Он был пьян и споткнулся на лестнице. Снова пытался вернуться. Мне было так хорошо! Но вскоре эйфория прошла, и я почувствовала себя злобной и подлой. Я вспомнила слова своей матери: «Не желай зла другому».
Наши отношения продолжались – вяло, на автопилоте, – но это было бессмысленно. У меня открылись глаза, и стало очевидно, что ничего не получится. Эти отношения были основаны на моем желании завоевать его. Но если раньше его непоследовательность и жестокость казались мне препятствиями, которые я должна преодолеть, то теперь это были всего лишь мерзкие черты характера, которые бросались в глаза. Меня ужасало собственное безразличие. Если бы мне так сильно не хотелось послать все к черту, я бы, может, и задумалась о любви, о том, что человека нужно принимать таким, какой он есть, со всеми недостатками. О том, что я тоже виновата, потому что позволила ему вовлечь себя в эту игру и обращаться со мной как с полным дерьмом. Но тогда для меня существовало только черное и белое. Мир раскололся надвое.
Я уже десять минут смотрела на экран компьютера. Мне нужно было написать пресс-релиз, но я не могла. Гермиона то и дело нервно посматривала в мою сторону. С тех пор как я приехала из Африки, она стала лучше ко мне относиться. Сэр Уильям подумал, что я сдвинулась. Он очень беспокоился, что я исхудала и постоянно несла какой-то бред, и отнес мое странное состояние на счет расстройства желудка. Я подозревала, что он наказал Гермионе не приставать ко мне. А может, она просто стала уважать меня, как человека, побывавшего в зоне бедствия.
Я в ярости уставилась на экран, заставляя себя сосредоточиться. К счастью, в этот момент зазвонил телефон.
– А, привет, это Гвен. Как дела?
– Хорошо, спасибо.
– Я насчет сегодняшнего вечера.
Внезапно меня охватило сильное раздражение.
С какой стати Оливер всегда назначает мне свидания через свою секретаршу? Это же унизительно. Иногда мне казалось, что он делает так, чтобы я не задавала лишних вопросов.
– Ничего личного, Гвен, но почему Оливер не может мне сам позвонить?
– Э-э-э, вы ведь знаете, как он занят.
– И что же он сейчас делает?
– Ну… он… хмм… Он велел передать, что занят.
– Понятно. Что еще он велел передать?
– Он сказал, что не сможет приехать раньше десяти, у него деловая встреча. О, и он не будет ужинать, поэтому начинайте без него.
– Хорошо, спасибо.
Опять то же самое. Какая-то неожиданная деловая встреча до десяти вечера, в ресторане, о которой он побоялся сообщить мне лично. Супер. Я весь обеденный перерыв носилась по универмагу, покупала продукты к ужину. Кто на этот раз? Вики Спанки? Коринна? Еще кто-нибудь? Я буду весь вечер сидеть дома, а в полдвенадцатого он ввалится, пьяный в хлам и с виноватым видом? Ну уж нет, подумала я. С меня хватит.
– Гермиона!
– Что?
– Можешь сделать для меня кое-что?
Гермиона с опаской взглянула на меня.
– Что?
– Ничего особенного. Нужно позвонить по этому номеру и сказать, что ты мой секретарь. Извинись за меня перед Оливером и скажи, что я не смогу сегодня с ним увидеться, потому что у меня деловая встреча и закончится она в час ночи.
– Ты серьезно?
– Да. Ну давай, не будь занудой. – Я подмигнула Гермионе. Мне было наплевать, что она подумает. Я все равно ненавидела эту работу.
– Давай. Пожалуйста. – Я протянула ей бумажку с номером Оливера. – Он всегда делает то же самое.
– Хорошо, – согласилась она и сделала все, как я сказала. Повесив трубку, Гермиона завизжала от восторга. – Класс! Вот это прикол! Надо рассказать Кассандре. Гениально! Он получил сполна!
Через несколько минут у меня зазвонил телефон. Гермиона схватила трубку прежде, чем я успела двинуться с места, и сказала Оливеру, что я на совещании. К сожалению, она немного увлеклась.
– Разумеется, я ей передам, но она о-о-о-очень занята. Даже не знаю, удастся ли мне ее застать. Может, перезвоните позже? Скажем, через полгодика?
Она швырнула трубку и торжествующе посмотрела на меня, надеясь, что я ее похвалю. Но я была в ужасе.
– Через полгодика? О нет!
– Ради бога, не раскисай. Так ему и надо. Хочешь поехать в Ларкфилд на уикенд?
Когда я вышла из здания, он стоял через дорогу с букетом красных роз. Мы опять затеяли любимую игру – качание на качелях, вот только теперь все было наоборот. Моя квартира стала похожа на цветочный киоск. Я месяцами строила планы, как заставить его относиться ко мне лучше, и вот все получилось само собой. Если бы я притворялась, у меня ничего бы не вышло. Ничего.
Свадьба Джулиана Алмана и Джейни была назначена на 14 февраля 1984 года. День святого Валентина. Оливер был дружкой. Это был головокружительный роман. Джейни быстро окрутила Джулиана, да он особенно и не сопротивлялся. Джейни была щедро наделена красотой, добротой и спокойствием. Иногда ее три раза за вечер показывали по телевизору – в рекламе лифчиков или дезодорантов. Высокая, стройная блондинка с миндалевидными глазами и идеальными скулами, она казалась воплощением изящества и шика, но стоило ей открыть рот, как от первого впечатления не оставалось и следа. На самом деле Джейни была шумной, слегка грубоватой, забавной и смешной до колик, но уж точно не изящной. В бальном зале Клэриджа родственники Джейни из Ист-Энда глушили спиртное и не испытывали никакого стеснения в общении со звездными гостями Джулиана. Но Джейни была в слезах.
– Папа не хочет произносить речь, стесняется перед гостями.
Глядя на собравшихся здесь воротил шоу-бизнеса, я прекрасно понимала мистера Хупера. Но все же. Это свадьба его дочери. Кто еще расскажет о том, что вытворяла Джейни, когда была совсем маленькой?
– Может, поговорим с ним? А твои братья не хотят выступить?
– Нет, я хочу папу! – Рыдания и всхлипы возобновились. – Это еще не самое худшее. Джулиан тоже не хочет произносить речь.
– Почему?
– Говорит, что у Оливера получится лучше.
Оливер и Джулиан разошлись по разным углам. Я видела, как Оливер лихорадочно склонился над своими маленькими карточками и репетировал шутки. Джулиан ходил кругами во фраке, стрелял глазами туда-сюда, бормотал себе под нос, нервно сжимал и разжимал пальцы. Он выглядел несчастным и сбитым с толку, а ведь сегодня был день его свадьбы.
Я подошла к Оливеру и обняла его.
– Оливер.
Он даже не взглянул на меня.
– Ты что, не видишь, что я репетирую? Можешь оставить меня в покое?
– Запросто. – Я развернулась и пошла прочь.
Он тут же побежал за мной и обнял меня за плечи.
– Извини, милая, извини. Я весь в своих мыслях. Хочешь, прочитаю тебе свою речь?
– Нет.
– Извини, что набросился на тебя, тыквочка. Что ты хотела?
– Ты знаешь, что Джулиан сказал Джейни, что он не хочет произносить речь, потому что боится, что твоя речь окажется смешнее его?
– И в этом вся проблема? Тогда не надо было вообще просить меня готовить речь.
– Оливер, он сегодня женится.
– Вот именно. Это он женится. Он должен был всё продумать.
– Иди, поговори с ним. Скажи, что у него тоже хорошо получится.
– Что-то я сомневаюсь. Хотя – он же у нас знаменитый комик. Он сам сможет о себе позаботиться.
– Ты давно с ним знаком? Ты же знаешь, что он всего лишь актер, не сценарист. Поделись с ним своими шутками. Скажи, что всего лишь скажешь короткую речь.
– Я не могу. Все будут ждать от меня чего-то особенного.
– Если кто-то из вас двоих должен произнести речь, это должен быть Джулиан. Иди и поговори с ним.
Но он так и не поговорил, ублюдок. Он готовил свою вонючую речь целую неделю, и, естественно, зал взорвался аплодисментами. А Джулиан волновался, начал запинаться и спотыкаться. Никто его не слушал, и в конце концов он опустился на стул с убитым видом. О Джейни вообще все забыли. По дороге домой в машине мне было гадко и противно, как никогда.
Что мне было делать? Ощущение было такое, будто каменная плита, на которой я строила свою жизнь, рассыпается в песок. Я была уверена, что всепоглощающая страсть, которую я испытывала к Оливеру, была ответом на все вопросы. Он был капитаном фон Траппом, я – Марией. Я думала, что, оказавшись в чудесном сверкающем мире шоу-бизнеса, закружусь в вихре впечатлений. Я только поднялась на новую ступень в иерархии избранных и думала, что это будет захватывающе. Но нет. Вместо этого меня окружал океан пустоты и небытия. Мне казалось, что почва уходит из-под ног. Теперь я часто звонила матери.
