Ознакомительная версия.
– Прекрасно, но уже не актуально, – подытоживает Фахд. – Эта катастрофа показывает, что нет мест неприкасаемых. А самое главное, что тебя не было там, среди толпы верующих. Это перст Божий! – заканчивает Фахд.
Хамид возвращается в Джидду обновленным как физически, так и духовно. Состояние его чрезвычайно улучшилось, потому что он ежедневно часами плавал в теплом Красном море, с ластами и трубкой плескался в рифах среди стаек цветных рыбок, затаив дыхание, наблюдал за актиниями, удивляясь цвету кораллов и губок. В этом месте моря со стороны Саудовской Аравии риф девствен и нетронут: тут нет туристов, присутствие которых для природы часто губительно. Духовно окрепший мужчина решил, что будет брать то, что готовит ему судьба и Аллах. Нет смысла бороться, шаа Аллах. Поэтому он утверждается в своем решении жениться на Сальме. Это приводит в огромный энтузиазм Фатиму, она благодарна. Сама заинтересованная принимает это со стоическим спокойствием.
– Так на какую дату назначим событие? – спрашивает Фатима, обрадованная радостными вестями. – Пожалуй, не обойдемся без помолвки, только свадьбой, да?
– Исходя из того, что ты говорила, у нас, скорее всего, нет времени на соблюдение правил, – говорит жених. – Я думал, что время нас торопит.
– Ну конечно! – Женщина хлопает в ладоши. – Может, все же сделаем два свадебных обеда? Один дома, камерный и совместный, для мужчин и женщин, а другой официальный – в отеле, на двести или триста человек. Что ты об этом думаешь?
– Вообще никаких обедов! – протестует Хамид. – Ты хочешь, чтобы все об этом знали? Думаешь, что никто из приглашенных не умеет считать до девяти?
– Ну, не знаю…
На лицо Фатимы набегает тень: она хотела устроить младшей сестре пышную свадьбу.
– Я хотел бы в первую очередь получить результаты, – говорит мужчина, у него нет желания выглядеть идиотом.
– Какие, извини?
У старшей женщины меняется лицо, а на лице Сальмы появляется обида, при этом девушка презрительно кривит губы, что Хамиду не очень нравится.
– Я прошу показать результаты тестов и гинекологических исследований. Что в этом необычного?
Сальма взрывается, от злости у нее багровеет лицо.
– Но для чего?! Это очень личное дело, исключительно женское! Я еще не слышала, чтобы парень ковырялся в бабской цитологии! – Ее голос срывается.
– Моя дорогая! Ты не перебарщиваешь ли немножко?! – тоже злится Хамид. – Неужели ты забыла, что я вытаскиваю тебя из дерьма, в которое ты вляпалась?! У меня нет намерения сделаться посмешищем и оказаться в глазах всех рогоносцем или развратником, который, будучи женатым мужчиной, делает женщине ребенка. Я должен знать, на каком ты месяце беременности и когда у тебя срок. Это важно!
– Дорогая, беги за результатами анализов из Лондона.
Фатима знает жизнь и чувствует, что уже немного переборщила. Стольких сил стоило найти кандидата в мужья для глупой и безрассудной сестрички, и теперь она не позволит ей все погубить.
– Фиса, фиса![58] – подгоняет она.
Просмотрев все бумаги, Хамид раздражается. Он видит, что женщины потеряли достаточно много времени на принятие разумного решения и, в принципе, это уже последний звонок.
– Выходит, что ты уже на втором месяце беременности и через семь месяцев родишь недоношенного ребенка, – подытоживает он горько, потому что вспоминает ситуацию, когда Мириам ему изменила и соврала, родив не его ребенка. Он все же радуется, что теперь он принимает внебрачного ребенка по собственной воле, делая добрый поступок. Он надеется, что Аллах похвалит его за это.
– Сразу можем подписать брачный контракт. Свадьба будет скромная, – подчеркивает он. – Через две недели, когда я вернусь как хаджи[59] из Мекки.
– Хорошо, брат.
Фатима опускает голову и на все соглашается, а Сальма, по-прежнему в бешенстве, кусает губы.
– Надеюсь, моя невеста, ты оценишь мой жест, – обращается к ней Хамид.
– Да, конечно, – отвечает она, не глядя ему в глаза.
– Помни все же, что наше супружество – это фикция. Как только родишь ребенка, будешь свободна. Я без проблем дам тебе развод.
Сальма наконец не выдерживает.
– Для чего ты это делаешь, а? Каков в этом твой интерес? Ты глупый или в этом есть какой-то тайный хитрый план? – говорит она так, словно обвиняет мужчину, который спасает ее шкуру.
– Сальма, что ты говоришь? – усмиряет ее старшая и более умная сестра. – Ты этому мужчине должна ежедневно мыть ноги, глупая!
– Я этого не требую. Но, принимая во внимание твой характерец, не предвещаю нам долгой и удачной супружеской жизни, – шутит Хамид язвительно.
– Все будет хорошо, желаем счастливого хаджа, возвращайся к нам здоровым, а мы приготовим все, что необходимо. – Фатима похлопывает мужчину по руке, желая его успокоить. – Сальма плохо себя чувствует, отсюда все ее капризы. Беременные женщины не владеют собой. Поверь мне, вы поладите.
«Меня не интересует счастье с этой капризной, распущенной и противной бабой, – проносится в голове у Хамида. – Я только не хочу испортить жизнь Мириам и обидеть моего друга Карима. Мириам возненавидит меня за этот брак и спокойно будет жить своей жизнью. Все дело в этом. Но вы об этом не узнаете».
Хамид едет в Мекку с чистыми намерениями. Посвящает себя только Богу и молитве. Он перебирает тасбих,[60] тихо бормоча наизусть фрагменты Корана. Видя вереницы машин, туристических автобусов и пеших паломников на дороге, он убеждается, что самое прекрасное в исламе – это то, что верующие составляют большую, неисчислимую группу людей, многонациональное сообщество, которое является гигантской семьей. В этом заключается мощь и созидательность этой веры. Когда приверженцы других вероисповеданий отрекаются от своих святынь, они часто идут в мечеть. «Наша многочисленность – это наша сила! – убеждается Хамид в восхищении. – Самое важное в паломничестве, небольшой умре или великом хадже – это покорность Аллаху, приближение к нему, а также воссоединение в молитве с людьми той же веры и осознание мощи нашего единения». Хамид отдает себе отчет, что большой хадж не будет так прост, как небольшое паломничество, которое он совершил вместе с Мириам давно, еще в начале их брака и пребывания в Саудовской Аравии. Тогда это заняло у них буквально пару часов. Молодые супруги обошли Каабу семь раз, после каждого круга поворачиваясь к ней и крича «Аллаху Акбар!»,[61] а потом удалились в четырехэтажное длинное, более километра, здание, в котором находятся два символа: Сафа и Марва. Нужно семь раз пройти из одного конца в другой, и технический прогресс значительно облегчает это паломникам. Сооружение имеет навес, тут полно кондиционеров, увлажнителей и вентиляторов. Тропинки, ведущие к святым местам, не такие, как когда-то – каменистые, а выложены мрамором. Старые камни оставлены только в конце пути. Для дополнительного удобства есть эскалатор, как на аэродроме. Пилигримы вполне комфортно и без усилий преодолевают путь. «Тогда было легко, – думает Хамид. – Мириам боялась толпы и вообще не чувствовала связи с религией. Она, пожалуй, в жизни не была даже в обычной мечети, не говоря уже о такой большой. Умра не была для нее чрезвычайным переживанием, скорее обязанностью и исполнением моей просьбы. «Теперь будет иначе, – решает он. – Хочу совершить паломничество для самого себя, для Зайнаб и в первую очередь для того, чтобы приблизиться к Богу. Это будет духовное испытание». Мужчина дрожит от возбуждения. Он знает, что все начинается на восьмой день месяца Зуль-хиджа проповедью в мечети. В первые дни вместе со всеми верующими он будет шествовать, доходя до различных символических мест, таких как долина Мины, гора Арафат или долина Муздалифа. Прочитает много молитв, совершит много обрядов, в том числе символическое побитие камнями шайтана. После такого марафона в жару выше сорока градусов по Цельсию паломники имеют право три дня отдохнуть, чтобы наконец принести символическую жертву – барашка, обрить волосы и еще раз прочесть молитву. Позже они могут вернуться по своим домам, разбросанным по всему свету, с почетным титулом хаджи, который будут употреблять по отношению к ним до конца жизни.
На следующий день в семь утра Хамид уже готов к ихраму[62] и совершению хаджа. Он искупался и надушился, состриг ногти, укоротил немного волосы и только что побрился, а тело обернул двумя несшитыми кусками белой материи. Одним обвил бедра, а другим – корпус, оставляя открытым одну руку, как требует традиция. Несмотря на раннее время, в Большой мечети уже огромная толпа паломников. Часть из них еще спит под стенами мечети, а другая готовится к молитве. Движение и суета, как в улье.
Вступив на территорию мечети, Хамид не верит собственным глазам. Такого моря людей, собравшихся в одном месте, он еще не видел. Все мужчины одеты так же, как и он – в белое, а мусульманки закутаны разнообразно. Саудовки, как обычно, в абаях, с плотно закрытыми лицами, так что даже не видно их глаз; женщины из Афганистана – в своих голубых бурках; азиатки же – в белых, светло-розовых или голубых плащах или галабиях, их головы покрыты платками до пояса, но у них открыты лица. Прибыли верующие различного возраста, но преимущественно около пятидесяти и старше. Всем известно, что стоимость паломничества огромна, и у молодых людей на него нет денег. Больше всего едва передвигающих ноги старцев, иногда опирающихся на палочки или даже сидящих в инвалидных колясках.
Ознакомительная версия.
