Ознакомительная версия.
Целый день и почти весь вечер мы колесили по округе в поисках баров и других мест, где можно выступить. При этом старались не забыть, где находится кемпинг, чтобы можно было туда вернуться, а еще врали всем, что ищем своего папу.
Стратегию придумала Эш. Один из нас заходил в магазин или на заправку и спрашивал у кассира: простите, мистер, я ищу своего папу, а в вашем районе плохо ориентируюсь. Не подскажете, где тут ближайший бар, потому что (переходя на шепот), скорее всего, он там.
Да, я знаю, что, наверное, не стоило так делать, но таким методом мы находили бар почти в ста процентах случаев.
Кроме того, это оказалось увлекательнейшим социальным экспериментом, благодаря которому перед нами предстали самые разнообразные миссисипские типажи. Некоторые сразу делали большие глаза, сглатывали комок в горле и предлагали нам бесплатную еду. Другие начинали нервничать и вели себя странно. А двое чуваков вообще рассмеялись мне в лицо. Один сказал: «Молодой человек, у меня для вас плохая новость: врать вы совсем не умеете. И хорошая новость: политическая карьера вам не светит». Второй же просто заорал: «Мой папаша был таким же! Давай откроем клуб!» – а потом вернулся к просмотру местных новостей, не обращая на меня внимания.
Но чаще нас все же отправляли в бар, и это было хорошо. Правда, ни в одном из этих баров мы не были нужны. Видимо, с этой проблемой нам предстояло иметь дело на протяжении всего турне. Если мы приходили в известный музыкальный клуб, программа на сегодня у них уже имелась. Если же это был не клуб, хозяева, естественно, не собирались превращать его в клуб на один вечер, чтобы порадовать нас. Мы были явно несовершеннолетними и не местными. Один наш вид сулил неприятности. Или, по крайней мере, серьезные неудобства. Короче, от нашего присутствия никому не стало бы легче, это точно.
Поэтому нам нужно было найти место с хозяевами, которые оказались бы такими же чудаками, как мы, и так же не парились бы по поводу правил. Но день клонился к закату, а нам так и не повстречалось ничего подходящего. Мы ни на секунду не приблизились к цели. А еще… Не хочется вдаваться в детали, но когда три человека питаются одними чипсами, чупа-чупсами и газировкой, машина пропитывается особой отвратительной вонью, больше всего напоминающей запах в инопланетной колонии строгого режима.
А потом, после заката, мы нашли бар «У Элли».
Это заведение было аналогом нашей «Хонды». Никакого кондиционера, древнее нас троих вместе взятых. Около двадцати посетителей, из которых каждую секунду как минимум четверо одновременно выдували клубы сигаретного дыма. На лицах присутствующих застыло кислое и унылое выражение. Здесь не сидело ни одного черного, кроме двух старперов с сигарами, которые играли в нарды за столиком у двери. Здесь также было всего две женщины, каждая пришла со своей мужской компанией и выглядела на все пятьдесят, хотя на самом деле ей исполнилось тридцать.
Не считая нас, самым молодым тут оказался бармен. Его волосы представляли собой жирный и влажный лоснящийся черный комок, а щетина была пугающе густой и ровной. Кожа лица напоминала дешевую и толстую пробковую доску.
– Кого-то ищете? – спросил он.
Он говорил высоким голосом – выше, чем у кого-либо из нас, и неожиданно красивым – чуть более звучным, чем у Принса, или чуть менее звучным, чем у Планта. Большие глаза были немного печальными и очень светлого коричневого оттенка, от которого становилось не по себе. Линялую футболку украшала целая коллекция пятен.
Эш изучала его с неприязнью (так мне тогда показалось).
– Вообще-то мы ищем, где бы сегодня выступить, – ответил я.
– Мы группа, – вступил Кори. – Группа «Кемпиг».
Бармен моргнул.
– Какая группа? – переспросил он.
– «Кемпиг», – выпятив подбородок, повторила Эш.
– Хенфик?
– «Кем – пиг».
– Кемфиг?
– Пиг. Кемпиг.
– Как «кемпинг», но без «н», – подсказал я.
– А, – бармен почему-то нахмурился. – Понял. Кем – пиг, – он проговорил это тоном человека, который только что узнал, откуда берется телятина.
– Название отстой, – вдруг решил Кори.
Но бармен перестал хмуриться так же неожиданно, как и начал, и произнес:
– Да нет. Мне нравится.
– А можно мы здесь выступим? – выпалила Эш.
Он окинул нас пристальным взглядом.
– Почему бы и нет? – ответил бармен и улыбнулся так, будто знал тайну, известную ему одному.
Мы выгрузили и установили аппаратуру. Никто из посетителей ни о чем нас не спросил. Многие вообще делали вид, будто ничего не происходило. Но это было не так.
Расстановка была не оптимальной, но и не ужасной. В одном углу хватало места, чтобы свободно двигаться, а главное, в этот раз мы никому не загораживали путь к яичным рулетам. Это не могло не радовать. Но мы не имели микрофонов и стоек, так что с вокалом и уровнем звука неизбежно ожидались проблемы. А еще там, где я стоял, был липкий пол.
– Вы что, не поете? – поинтересовался бармен, которого, кстати, звали Куки.
– Поем, – невозмутимо ответила Эш. – Просто у нас микрофонов нет.
Но на парковке Эш нам чуть истерику не закатила.
ЭШ: Какого черта мы делаем? Нам нужны микрофоны и стойки!
КОРИ: Достаточно одного микрофона и одной стойки.
ЭШ: Нет. Вы тоже должны петь!
УЭС:
КОРИ:
ЭШ: Хотя бы сегодня, пока микрофонов нет.
КОРИ: Не буду я петь.
ЭШ: Просто подпевай припев.
КОРИ: Меня никто не услышит.
ЭШ: Если у нас будут микрофоны, услышат.
КОРИ: Нет, я имею в виду, никто не услышит моего голоса из-за шума электрической мясорубки.
ЭШ:?
КОРИ: Электрической мясорубки, которой я скормлю свой член.
ЭШ: Хоть сейчас можешь не вести себя, как полное чмо?
КОРИ: Я просто хочу сказать, что мясорубка очень шумит.
ЭШ: Уэс, а ты будешь мне подпевать?
УЭС: Да, конечно.
КОРИ: Голос Уэса ты тоже не услышишь.
УЭС: Ага? И почему это? Из-за мясорубки?
КОРИ: Да нет, потому что у тебя во рту комок ее лобковых волос.
ЭШ: Эй, Кори?
КОРИ: Чего?
ЭШ: В чем, мать твою, проблема?
Она словно произнесла это всем телом. Как будто хотела ударить его этими словами. Уровень накала на парковке тут же вырос на тысячу процентов. У меня запульсировала рука. Наверное, опять пошла кровь. Но в тот момент я думал: «У меня идет кровь, потому что рука хочет кому-то врезать; скорее всего, этот «кто-то» – Кори, но не уверен».
Я думал: «Ну вот, сейчас мы круто поцапаемся – прямо здесь, на грязной парковке за баром “У Элли”. Но будучи наивным идиотом, также размышлял: «Хотя, может быть, эта драка станет прекрасной возможностью для всех участников переосмыслить свою жизнь». Потому что все наконец поймут, что из себя представляют, и так далее.
Но никакой драки не последовало, потому что Кори начал пятиться. Обычно он был тем ненормальным, кто сдуру лез на рожон и плевал на социальные условности, но сейчас Эш оказалась еще более ненормальной. Глаза у нее потемнели, как тогда, на обочине, когда она крутила в руке гаечный ключ, готовясь разнести к чертям сектантский джип. У Кори отпало всякое желание с ней связываться.
Кори (неразличимо): Прррутрппу.
ЭШ: Чего?
КОРИ: Я сказал, давайте не ссориться. Простите.
ЭШ: Окей.
И мы вернулись в бар, чтобы отыграть концерт. Я решил, что Кори успокоился. По крайней мере, на ближайшее время.
Но оказалось, я ошибся.
Глава 23
Кори выходит на совершенно новый уровень безумства
Где-то на второй минуте первой песни Кори вдруг заиграл соло.
Песня не предусматривала барабанного соло. Но он все равно решил сыграть.
Просто начал лупить по барабанам со всей дури, заглушая нас. Как разбушевавшаяся обезьяна, бил в большие барабаны и звенел тарелками. Мы поняли, что он еще какое-то время не остановится, прекратили играть и дали ему волю.
Хотя я сравнил Кори с разбушевавшейся обезьяной, на самом деле его лицо ничего не выражало. Тело творило полный беспредел, но лицо оставалось абсолютно неподвижным. Это производило зловещее впечатление, как будто мы имели дело с полным психом.
Через некоторое время он остановился и начал отсчет, как будто ничего такого не произошло. И мы заиграли.
Но на второй минуте он снова это сделал. Начал свое безумное соло, и мы с Эш прекратили и стали ждать.
Так повторилось четыре или пять раз, и каждый раз мы с Эш просто молча пережидали. Не знаю, почему. Наверное, чтобы посмотреть, кто крепче. Никто не хотел уступать другой стороне. А Кори явно рассчитывал на реакцию. Поэтому мы с Эш просто терпеливо вступали раз за разом и ждали, пока он прекратит свои барабанные истерики.
Мы играли уже десять минут, но по очевидным причинам казалось, что мы стоим там гораздо дольше. Зрители в большинстве своем мрачно терпели происходящее. Пара человек ушли. Ребята, игравшие в нарды, продолжали играть. Куки разливал напитки.
Ознакомительная версия.
