– Какое у тебя любимое кино? – прошептал я.
Затаил дыхание в ожидании ответа. Следил, как менялось выражение ее лица: довольное, озадаченное, обеспокоенное. Что ее обеспокоило? Простой вопрос. Если только не…
Ее взгляд заметался у меня между глазами, я видел, как она сдерживала слезы. Видя ее глаза такими блестящими и беспокойными, я дал волю памяти и почувствовал, что не могу дышать: комок встал в горле. Перед моими глазами совершенно отчетливо всплыла картинка: я лежу на ней и, не моргая, смотрю ей прямо в глаза, подтягиваю вверх ее ногу и кладу так, чтобы она обхватила мне бедро. Вспомнил, как, не сводя с нее глаз, протиснулся в нее и заставил себя остановиться, когда увидел, что она быстро смахнула слезы.
Вспомнил звук ее затрудненного, словно от боли, дыхания, я даже спросил, в порядке ли она. Ответа так и не получил: она попросту застыла и повернула ко мне лицо с этими прекрасными блестящими карими глазами, притянула к себе мое лицо и страстно поцеловала. Лицо Клэр, глаза Клэр, тело Клэр…
– «Смертельное влечение», – одними губами произнесла она.
Этот шепот перенес меня в настоящее. Что я мог? Стоял да завороженно пялился на нее, не в силах поверить в свое счастье. Ликование от того, что она в моих объятьях, ее дыхание на моем лице, переливы ее смеха, то, как краснела она от смущения, – все вспомнилось. Как мы заговорщицки подталкивали друг друга плечами, играя в пиво-понг, какими мягкими и податливыми были ее губы, когда я поцеловал в первый раз… это была она. Это была Клэр.
– Мое любимое кино – это «Смертельное влечение», – повторила она, ошибочно принимая мое ошеломленное молчание за слабость слуха. Она пристально глядела на меня, словно желая, чтобы я вспомнил. Надеясь, что до меня дойдет в конце концов, отчего они с Лиз вели себя так странно, когда встретили меня. Отчего она так нервничала из-за меня в тот вечер, когда мы заявились на ужин к Джиму и Лиз, отчего изо всех сил старалась не встречаться со мной глазами. Отчего все за столом повели себя так, будто увидели призрак, когда Дрю заговорил о девственнице. Отчего за время наших многочисленных телефонных разговоров в последние несколько недель она не очень-то охотно делилась сведениями о себе: я уже знал про нее все. Она уже всем поделилась со мной в ту ночь так много лет назад.
– Это ты, – прошептал я, поднимая руку и укрывая ладонью ее щеку. – Елы-палы.
У нее вырвался слезливый смешок, она закрыла глаза и ткнулась лбом мне в подбородок.
– О, слава богу, – произнесла она будто про себя, но вполне громко, чтобы я услышал.
Взяв ее за подбородок, я поднял ее лицо так, чтоб мог видеть его:
– Почему ты ничего не сказала? Думала, наверное, что я – полный засранец?
Клэр ухмыльнулась.
– Думала. Поначалу. Лиз хотела надрать тебе задницу.
– Полагаю, до сих пор хочет, – невозмутимо бросил я.
Клэр улыбнулась, и у меня ноги сделались ватными.
– Честно говоря, я не знала, что и подумать, когда в первый раз увидела тебя, а ты ничего не сказал. Я посчитала, что ты – обычный засранец, у которого таким ночкам в колледже числа не было. Но после того, как Джим проболтался кое о чем, тобой рассказанном, Лиз довольно быстро сообразила, что ты, должно быть, в ту ночь просто напился в хлам, и где тебе было все обо мне запомнить. Я вообще, скажем для начала, до сих пор уживаюсь с представлением, что просто-напросто не очень-то западаю в память.
Она горько рассмеялась своим собственным словам: от такого удара по самомнению радости ей было немного.
– Даже не шути так. Ты хоть представляешь, как долго я тебя разыскивал? Каким свихнувшимся дуболомом считал меня Дрю, потому как я обнюхал все парфюмерные салоны, тщетно старался отыскать лосьон, пахнущий шоколадом, а ничто даже близко не подходило? Я уж начинал думать, будто выдумал тебя.
Снова притянув ее к себе, я уперся с нею лоб в лоб: боялся выпустить от страха, что она снова исчезнет. Как же только это на самом деле возможно? Дрю этому ни за что поверит. Я сам все еще не верю своему везению. Теперь, когда она была так близко, я чувствовал запах ее кожи безо всяких стараний, и губы мои сами собой растягивались в улыбку.
– Или ты в ту ночь не была такой же пьяной, как я, или у тебе просто чертовски хорошая память. Как, черт возьми, ты-то узнала меня? – спросил я.
Клэр уж было рот открыла, чтобы ответить, как вдруг дверь магазина распахнулась, мы оба повернулись, и она неожиданно быстро высвободилась из моих рук. В дверь влетел все тот же речистый мальчуган, и я рассмеялся, представив себе, что он опять утек от своего папаши.
– Мамочка! У меня есть морррозеное! – вопил он, бегом устремляясь прямо к нам.
Я стоял с раскрытым ртом, глядя, как наклоняется Клэр, как подхватывает малыша, который бросился ей в объятия. Снизу она бросила на меня взгляд, полный самого безудержного ужаса.
Елы-палы. У нее ребенок. Я пять лет ее разыскивал, а она трах-бах и заимела ребенка. Вот уж действительно, жизнь полна сюрпризов!
– Милая, этот сорванец в двух шагах от того, чтобы его посадили на детский поводок, какие продают в зоомагазине напротив. Или на строгий ошейник. Интересно, требуется разрешение на скрытое ношение чего-нибудь вроде тазера?[47]
В дверь вошел тот самый папаша, с которым мы уже виделись, и я постарался не спасовать, пока тот шел к месту, где присела Клэр, все еще обнимавшая мальчишку. На лице у нее было такое выражение, будто ее подташнивает.
У Клэр, значит, тяга на старичков. Дядечке этому явно под пятьдесят. Меня б на ее месте тоже тошнило. Это уж чересчур. Она дотрагивалась до его старых сморщенных яиц. Спорить могу: когда он кончает, с его старческого кончика срывается лишь клубочек дыма. Наконец дядечка перевел глаза на меня и оглядел с головы до ног.
– А это еще кто? – спросил он, явно забыв по причине болезни Альцгеймера про нашу встречу всего несколько минут назад.
– Джордж! То-то мне недавно показалось, что я увидела, как подъехала ваша машина! – воскликнула Лиз, возникая на пороге со своей половины магазина, словно чертик из табакерки. И прямиком к Клэр, помогла той с пола подняться. Я уставился на аккуратно подстриженный затылок мужчины, поскольку подошла Лиз и тот отвернулся, чтобы обняться с ней. Твою мать, у него уж лысина пробивается.
Клэр то и дело переводила встревоженный взгляд со Старика Деда Мороза на меня и обратно. Я гадал, как он воспримет тот факт, что у нас с Клэр было кое-какое прошлое и почти все на мази всего за пять минут до того, как он явился сюда и помешал.
– Я спал с твоей женой, – заявил я, принимая боксерскую стойку и глядя на него в упор сверху вниз.
Все трое взрослых вытаращились на меня, даже не пытаясь скрыть непонимание на лицах.
– Ты спаув с моей Булей? Она тебе читава скажку на ночь? Папа говолит, она хрррапит.
Джордж сделал шаг ко мне, и тут я, признаться, струхнул. Какие там ни старческие у него яйца, а я был уверен, задницу он мне надерет легко. Или угробит, устроив так, будто несчастный случай вышел.
– Папа, – предостерегающе произнесла Клэр.
Папа? Твою ж мать! Я и впрямь засранец. У меня словесное недержание на нервной почве. Клэр, рассказывая об отце, как-то ни разу не назвала его имени. Это и есть тот самый человек, который разбил морду назвавшему его Дедулей. А я только что сказал, что сплю с его женой. Да он попросту укокошит меня.
– Блин! Я не спал с вашей женой, сэр. Произошла ошибка.
Джордж перестал надвигаться на меня, и, будь у меня в голове мозги, я б тут же закрыл рот на замок. Увы, я явно был пьян в тот день, когда раздавались такие замки.
– Я перепутал, сэр. Хотел сказать, что я спал с вашей дочерью.
Я слышал, как застонала Лиз, увидел, как изумленно открылся рот у Клэр.
– Только это не то, о чем вы думаете, – быстренько прибавил я. – То есть мы оба были взаправду, по-настоящему очень пьяны, и я даже не знал, кто она такая… только вот минуту назад узнал.
Боже ж мой, перестань. СТОП!
Одна бровь у Джорджа поползла вверх, и, клянусь, я слышал, как он хрустнул костяшками пальцев.
– Она пахнет шоколадом, и мне не нравится, когда меня отшлепывают, – продолжал мямлить я, впадая в панику.
– Господи Иисусе… – буркнул Джордж, качая головой.
Я заметил, как Клэр за спиной Джорджа чмокнула Лиз. Лиз же заходилась смехом. Ей, само собой, все это казалось забавным.
– Мне тоже не нравится, когда меня шлепают. Мамочка, ты ведь не будешь его отшлепывать, а?
– Да, мамочка, скажи нам. Собираешься ли ты отшлепать Картера за то, что он вел себя как плохой мальчик? – произнесла Лиз, великолепно подражая голосу Мэрилин Монро. В хаосе разразившейся бури я, сказать правду, не рассмотрел хорошенько мальца, которого держала Клэр. Он стоял спиной ко мне, только-только повернулся, а когда он мне под руку на улице попался, я и вовсе не обратил на него внимания. Клэр, чтобы чмокнуть Лиз, пришлось переместить парня из одной руки в другую. Теперь он смотрел прямо на меня. Мальчик был и в самом деле очень симпатичный. Но тут дивиться нечему: он был как две капли воды похож на нее. Вот только было в нем что-то…
