Луна освещала шоссе. Женщина выбрала другой обратный путь, чтобы показать Бобу побережье перед возвращением в Монпелье.
– Завтра я покажу вам леса и известняковые отложения. Это, конечно, не Гранд Каньон, но в них есть некая дикая красота. Впрочем, вы увидите.
Увижу ли я? Придется ли мне снова испытать искушение уже при свете дня, думал Боб. Он не отвечал, надеясь, что своим молчанием вынудит ее отказаться от дальнейших планов.
– Видели эти пляжи, мимо которых мы проезжали?
– Да. Они очень красивые. Белые.
– И пустые. Вода вас привлекает?
– Да. – Боб продолжал соблюдать приличия.
– Почему бы нам не выкупаться?
– Сейчас?
– Не для упражнения. Это было бы слишком по-американски, – сказала она. – Просто походить по воде.
Он не мог сказать «да». Он не хотел сказать «нет». Он просто позволил ей съехать на узкую грязную дорогу вдоль длинного молчаливого пляжа. Они вышли из машины и молча дошли до воды. Женщина остановилась.
– Не бойтесь, – прошептала она, наконец, – вода теплая.
И Николь без стеснения скинула с себя одежду, упавшую маленькой кучкой у ее ног.
Мужчина не мог отвести глаз от ее красоты на фоне моря и песка.
– Иди же, Боб, – тихо сказала она.
И мжчина вдруг ощутил странную неловкость, стоя здесь таким… одетым.
Николь стояла неподвижно, залитая лунным светом. Он начал снимать рубашку, туфли, носки, брюки. Все.
– Пошли, – позвала женщина. Боб последовал за ней, позволяя ласковым волнам окатывать его.
В воде, особенно когда Николь игриво обрызгала его, он думал, что же произойдет дальше, но уже знал. Теперь это было неизбежно. Боб плавал под звездным небом в тысячах миль от всех своих ценностей. Он очень хорошо знал, что случится, и этого хотел.
Когда Николь выходила из воды, она взяла его за руку. Оба остановились. Океан омывал их ноги. Женщина приблизила лицо к его лицу, и они поцеловались.
– Возвращайся со мной в Ситэ, Боб, – прошептала женщина. – Без всяких условий. Просто сегодня мы оба хотим быть вместе.
И Боб ответил:
– Да.
Боб услышал приближавшиеся шаги, поднял взгляд и увидел, что это был доктор Шелтон, все еще в зеленом операционном халате.
– Мистер Беквит…
Боб встал, сердце у него сильно забилось.
– Да?
– Я думаю, мы успели вовремя, – сказал Шелтон. – Мы узнаем точно через полсуток, но я настроен оптимистично. Предлагаю вам вернуться домой и немного отдохнуть.
– Могу я его видеть?
– Я не уверен, что мальчик уже проснулся.
– Неважно. Я просто хочу увидеть, что он дышит.
– Ну, идите тогда, но не расстраивайтесь. Он выглядит хуже, чем себя чувствует. Мальчик в палате 400.
Боб побежал.
К двери палаты он приблизился, задыхаясь. Мужчина открыл дверь очень осторожно. Мальчик лежал на кровати, одна трубка была у него в ноздре, другая – в руке. Глаза были полуоткрыты.
– Жан-Клод, – прошептал Боб. Мальчик повернул голову.
– Боб, – сказал он хрипло, – мне больно говорить.
– Я буду говорить, а ты только кивай головой.
Боб медленно подошел к кровати.
– Ты поправишься, – сказал он. – У тебя прорвался аппендикс. Тебя пришлось оперировать, но все будет хорошо. Мне сказал доктор.
С минуту мальчик на него смотрел. Потом, несмотря на боль, Жан-Клод сказал:
– Мне жаль, Боб, что я доставил тебе столько неприятностей.
– Шш-ш, не говори глупостей. – Он погладил ребенка по голове, чтобы его разуверить. – И молчи. Только кивай.
Мальчик кивнул.
– Хорошо. А теперь спи. Я увижу тебя через несколько часов. – Боб стиснул мальчику руку.
Жан-Клод посмотрел на него и попытался улыбнуться.
– Не беспокойся. Я больниц не боюсь.
На обратном пути Боб развернул кондиционер, направив воздушную струю себе в лицо, чтобы не заснуть. Буря прошла, но повсюду стояли лужи. Подъехав к дому, он почувствовал приближение жаркого, влажного дня.
Услышав шум машины, Шила вышла на крыльцо, и оба заговорили почти одновременно.
– Как он? – спросила она.
– Как девочки? – спросил он.
– Ты говори сначала, – попросила Шила.
– Похоже, что неплохо.
– Слава богу. Мы все так волновались.
Боб смотрел на жену. Ему страстно хотелось сказать ей миллион вещей.
– Я люблю тебя, Шила, – прошептал Боб. – Ты мне все еще веришь?
– Да, – отвечала женщина почти робко. Она обняла мужа, и так они вошли в дом.
Девочки в пижамах сидели на лестнице.
– Как он? – спросила Пола.
– С ним все будет в порядке, – ответил Боб, устало опускаясь в кресло.
– Это все я виновата, – сказала Джессика. – Когда ты уехал, я боялась как никогда в жизни.
– Я тоже, – сказала Пола.
– Нет, девочки, – сказал Боб. – Виноват один только я. – Он крепко обнял дочерей, ощущая их страх и смятение. – Мы будем вместе. Всегда. Ничто этого никогда не изменит.
Мужчина почувствовал на шее легкое прикосновение.
– Ты измучился, дорогой, – прошептала Шила. – Тебе нужно заснуть.
Да. Он почти утратил способность что-либо ощущать, кроме излучаемой ими любви.
– Иди, папа, – сказала Джессика. – Мама права.
Боб кивнул, поцеловал их обеих и поднялся по лестнице. Шила шла за ним следом.
Жена помогла ему раздеться и надеть теплую пижаму. Едва поблагодарив ее, он забрался под одеяло и закрыл глаза.
Шила наклонилась и поцеловала мужа в щеку.
– Я скучала по тебе, – прошептала она, думая, что он уже заснул. Но Боб услышал и с закрытыми глазами протянул руку в поисках ее руки. Шила сжала протянутую руку. Мужчина поднес их сплетенные пальцы к губам, думая: «Прошу тебя, Шила, не отпускай руку. Никогда, никогда, никогда».
Спустя шесть часов он проснулся и увидел, что она сидит на краю кровати с чашкой горячего кофе.
– Я должен позвонить в больницу, – произнес Боб.
– Все в порядке, – отвечала Шила. – Пока ты спал, звонил доктор Шелтон. Он говорит, что положительная динамика налицо. Пульс у мальчика ровнее и температура ниже. Жан-Клод звал тебя, – прибавила жена.
– О. А ты тоже поедешь?
– Да, – отвечала она, подумав мгновение.
Последующие две недели, пока Жан-Клод постепенно набирался сил, Боб и Шила посещали его каждый день.
Однажды утром, когда у Боба были срочные дела, Шила сама приехала навестить Жан-Клода. Ребенок встревожился, когда увидел ее одну.
– Я привезла тебе книги, которые ты просил, – сказала женщина, улыбаясь и садясь около кровати. – «Всеобщая история», «Человек-паук» и «Невероятный Халк».
– Вы очень добры, – поблагодарил ее мальчик.
Шила чувствовала, что он старается сообщить что-то еще.
– Я очень тебя люблю, – сказала женщина, чтобы показать, что она это понимает.
Жан-Клод отвел глаза.
– Как только я поправлюсь, я вернусь во Францию, – сказал мальчик, по-прежнему глядя в сторону.
– Конечно, нет. Ты приедешь к нам.
Жан-Клод взглянул на Шилу. Глаза у него были печальные.
– Когда я сюда приехал, я не знал… кто мне Боб.
– Я знаю.
– Вы это уже знали?
Шила немного поколебалась, но решила, что честность лучше всякой неуклюжей дипломатии.
– Да, – сказала она. – Боб мне рассказал.
– Вы на него рассердились?
– Да.
– Значит, и на меня вы были сердиты.
Как она могла на это ответить? Женщина взяла мальчика за руку.
– Наверно, да. Сначала, – сказала Шила мягко. – Но теперь мы познакомились друг с другом. Теперь мы друзья.
Жан-Клод слушал ее внимательно. Шила не могла понять, верит ли он ей. Наконец, ребенок произнес:
– Вы очень добрая, Шила.
Джессика больше уже не враждовала с Бобом. Всегда многословная и красноречивая, она была теперь спокойной и углубленной в себя. Девочка проводила много времени вне дома. Боб предпочитал считать это стадией взросления и думал – по крайней мере, надеялся, – что это у нее пройдет, и делал частые попытки примирения.
– Послушай, Джесс, не пойти ли нам всем в кино сегодня вечером? Я слышал, что «Немое кино» – потрясающий фильм.
– Извини, папа. У меня на сегодня другие планы. Свидание.
– О, с кем-то, кого я знаю?
– С Дэвидом Акерманом.
– О, Дэви – хороший мальчик.
По соседству был только один кинотеатр – серый сарай со старыми деревянными сиденьями и стенами настолько тонкими, что даже сквозь грохот вестернов можно было слышать шум океана. Боб взял с собой Полу и Шилу и сидел между ними, обнимая обеих. После кино, когда они покупали мороженое, Боб увидел Джессику и Дэви, шедших рядом. Заметила ли она его? Трудно было сказать. В любом случае, подумал мужчина, я должен быть доволен, что дочь взрослеет.
Когда они ехали домой, втиснувшись втроем на переднее сиденье, Пола спросила:
– Сколько еще Жан-Клод пробудет в больнице?
– Доктор Шелтон думает, еще дней пять.
– А что будет потом? – спросила девочка тревожно.
– Твоя мама и я считаем, что он должен побыть у нас, пока не окрепнет, – ответил Боб.
