– У тебя всегда есть мы. И нам даже не нужно кольцо.
Эллис бросил на нас искоса веселый взгляд, жестом показав Хэнку, чтобы тот стер со щеки мою помаду.
За ним все еще балансировал на второй сверху ступеньке стремянки официант. Он согнулся пополам, стараясь нацелить бутылку в верхний бокал, и от усилия побагровел. Губы его были стиснуты в угрюмую линию. Я огляделась, не спешит ли ему кто на помощь, и никого не увидела.
– Эллис, по-моему, официанту нужно помочь, – сказала я, кивнув в сторону парня.
Эллис поднял взгляд.
– Ты права, – отозвался он, отдавая мне бокал. – Хэнк? Идем?
– Ты правда думаешь, что она ушла? – печально спросил Хэнк поверх края бокала. – Она сегодня была, словно видение. Платье цвета сумерек, блестки – завистливые звезды в галактике ее ночи, но ничто, ничто не сравнится с молочной кожей ее…
– Мальчики! Соберитесь! – сказала я.
Хэнк, вздрогнув, вернулся в наш мир.
– Что?
– Мэдди считает, тому парню надо помочь, – повторил Эллис.
– Огромная же штука, – пояснила я. – Не думаю, что он один ее удержит.
– Думаю, не удержит. Это Валтасар, – сказал Эллис.
– Это не Валтасар, – заметил Хэнк. – Это Навуходоносор.
Руки у официанта дрожали. Он начал наливать и промахнулся. Шампанское пролилось между бокалами, потекло по столу, на пол. Перчатки и рукава официанта вымокли насквозь.
– Ох ты, – сказал Хэнк.
– Еще бы не ох ты, – кивнул Эллис. – Миссис Пью будет крайне недовольна.
– Насколько я могу судить, миссис Пью всегда недовольна, – отозвался Хэнк.
По лбу официанта бежали капли пота. Было ясно, что он сейчас упадет, прямо на бокалы. Я поискала глазами миссис Пью, чтобы попросить помощи, но та исчезла. Попыталась дать знак генералу, но он царил среди гостей с обновленным коктейлем.
Я ткнула Эллиса локтем в бок.
– Идите! – поторопила его я. – Идите, помогите ему.
– О ком она? – спросил Хэнк.
Я бросила на него разъяренный взгляд, потом еще один, пока он не вспомнил.
– А! Конечно.
Хэнк попытался отдать мне бокал, но я уже держала два. Тогда он поставил бокал на пол, деловито поправил лацканы пиджака – но, прежде чем они с Эллисом тронулись с места, прибыла помощь в лице нескольких слуг, несших еще четыре бутылки, поменьше, но все-таки очень больших, и три стремянки. Миссис Пью вплыла следом за ними, чтобы удостовериться, что все идет как надо.
– Вот это Валтасары, – кивнул Хэнк с видом знатока.
Он поднял бокал с пола и осушил его.
– Нет, это Иеровоамы, – сказал Эллис.
– Уж в шампанском-то я разбираюсь, – ответил Хэнк.
– А я что, нет?
– По-моему, вы оба ошибаетесь. Это Эбенизеры, – сказала я.
Они опешили.
Я пьяненько захихикала.
– Эбенизеры! Поняли? Рождество! Праздники! А, ладно. Кто-нибудь, принесите мне еще. Я пролила свое.
– Да. На меня, – отозвался Эллис.
Хэнк повернулся и поставил свой бокал на поднос проходившего мимо официанта. Хлопнул в ладоши.
– Так, кто хочет сразиться в снежки?
Мы вывалились на улицу и изобразили снежных ангелов прямо перед домом четы Пью, машинами и водителями в форме, дожидавшимися гостей. У меня получилось слепить снежок и попасть им Эллису в грудь, прежде чем завизжать и броситься обратно в дом.
В обширном холле Эллис помог мне отряхнуть снег со спины и волос. Хэнк накинул на мои голые плечи свой пиджак. Вдвоем с Эллисом они сопроводили меня к трем богато вышитым креслам у гудящего огня. Хэнк, у которого достало ума прихватить на обратном пути мою норковую горжетку, отряхнул ее и повесил на край столика из розового дерева, стоявшего перед нами. Эллис отправился на поиски горячего тодди, а я стащила перчатки, запачканные и промокшие насквозь.
– Господи, ну и вид у меня, – сказала я, оглядев себя. – Чучело.
Шелковое платье и туфли были ни на что не похожи. Я тщетно попыталась стереть пятна от воды, потом быстренько проверила, обе ли мои серьги на месте. Перчатки значения не имели, но я надеялась, что хотя бы горжетку можно спасти. Если нет, значит, мне удалось погубить весь наряд целиком.
– Ты не чучело. Ты великолепна, – ответил Хэнк.
– Ну да, была, – пожаловалась я.
Полдня я провела в салоне Антуана, где мне делали прическу и макияж, я почти ничего не ела два дня, чтобы платье село как нужно. Оно было из прекрасного гранатового шелка, как и туфли. Великолепно сочеталось с моим рубиновым обручальным кольцом и подчеркивало зелень моих глаз. Эллис подарил мне платье и туфли за несколько дней до вечеринки, и перед ее началом я вышла к нему, как танцовщица фламенко, закружившись, чтобы юбка взлетела. Он выразил восхищение, но я ощутила знакомый укол печали, в который раз попытавшись понять, что именно он видит. Муж был абсолютным дальтоником, так что ему наряд должен был казаться сочетанием оттенков серого. Я гадала, каких именно, и сколько вообще разновидностей цветов существует, и разная ли у них густота. Мир, лишенный цвета, я представить не могла.
Хэнк плюхнулся в кресло и свесил ногу через подлокотник. Развязал бабочку, расстегнул воротник и манжеты. Он был похож на не до конца утопшего Кларка Гейбла.
Я, дрожа, закуталась в его пиджак, стянув края изнутри руками.
Хэнк похлопал себя по груди и бокам. Внезапно прервался и поднял бровь.
– А! – сказала я, поняв, что он ищет.
Вытащила из внутреннего кармана пиджака портсигар и передала Хэнку. Он откинул крышку и протянул его мне, угощая. Я покачала головой. Хэнк взял сигарету и захлопнул портсигар.
– Ну, так что? – спросил он, лукаво поблескивая глазами. – Поедем искать чудовище?
– Конечно, – ответила я, махнув рукой. – На ближайшем лайнере.
Я всегда так говорила, когда об этом заходила речь, что бывало часто, и каждый раз после того, как мы изрядно накачивались выпивкой. Такая у нас была игра.
– Думаю, Эллису отъезд пойдет на пользу. Он, похоже, хандрит.
– Эллис не хандрит, – сказала я. – Ты просто хочешь ускользнуть из когтей Вайолет.
– Вовсе нет, – возразил он.
– Ты даже не заметил, когда она сегодня ушла!
Хэнк склонил голову набок и кивнул, соглашаясь.
– Пожалуй, я мог бы послать ей цветы.
– Прямо с утра, – добавила я.
Он кивнул.
– Безусловно. Как только пробьет полдень. Слово скаута.
– И, думаю, тебе надо на ней жениться. Тебе не повредит немного воспитания, а мне нужна подруга. У меня никого, кроме тебя и Эллиса.
Он прижал руку к сердцу, раненный насмерть.
– А мы тебе что, фарш печеночный?
– Лучший паштет фуагра. Но давай серьезно. Сколько ты собираешься заставлять ее ждать?
– Не могу сказать. Не знаю, готов ли я к тому, чтобы меня воспитывали. Но как только буду, Вайолет будет предоставлена честь этим заняться. Может даже выбрать самый мерзкий сервиз.
Я поставила бокал, снова осмотрела свое платье и туфли.
– Вот думаю, не надо ли и меня воспитывать. Может, просто женишься на ней, и все?
– Это что, засада?
Он постучал сигаретой о портсигар и вставил ее между губ. Из ниоткуда явился слуга и поднес к ней огонь.
– Ммм, спасибо, – сказал Хэнк, вдохнув.
Откинулся и выпустил дым изо рта к носу вьющейся белой лентой, которую снова втянул в себя. Он называл этот прием «ирландским водопадом».
– Если я на ней женюсь, у нас с Эллисом не будет ни малейшей надежды на свободу, потому что вы, девочки, загоните нас в угол.
– У нас не получится, – ответила я. – Силы будут равны.
– Никогда они не бывают равны между полами. Ты и так уже загоняешь нас с Эллисом в капкан.
– Вовсе нет!
– Ты прямо сейчас, вот в эту минуту, гонишь меня в угол, одной рукой расставляя брачную ловушку. Говорю тебе, это тайный женский заговор. Лично я не понимаю, из-за чего весь шум.
Вернулся Эллис, ведя за собой официанта, который поставил хрустальные кружки, от которых шел пар, на столик. Эллис шлепнулся в кресло.
Хэнк положил сигарету в пепельницу и взял свою кружку с тодди. Сдул с поверхности пар и осторожно отхлебнул.
– Ну что, Эллис, наша девочка как раз говорила, что мы можем отправляться в путь, – сказал он. – Поискать плезиозавра.
– С нее станется, – ответил Эллис.
– Так и сказала. Она все продумала, – продолжал Хэнк. – Скажи ему, Мэдди.
– Ты пьян, – со смехом отозвалась я.
– Это правда, признаю, – подтвердил Хэнк. – Но я все равно думаю, что мы должны это сделать.
Он так яростно загасил сигарету, что ее фильтр сплющился, как стреляная пуля.
– Мы об этом уже сколько лет говорим. Давайте за дело. Я серьезно.
– Не выдумывай, – сказала я.
Хэнк снова прижал руку к груди.
– Что с тобой стало, Мэдди? Не говори, что ты утратила вкус к приключениям. Вайолет что, тайком тебя воспитывает?
– Конечно, нет. Ты ей не дал возможности. Но мы не можем ехать сейчас. Лайнеры не ходят с тех пор, как утонула «Атения».
Я запоздало поняла, что у меня вышло, будто она внезапно дала течь, но на самом деле ее торпедировала немецкая подводная лодка. На борту была тысяча сто гражданских.
