– И что, черт побери, мне делать? – спросил я, подняв голову и повернувшись к нему.
– Первым делом ты поговоришь с ней и выяснишь все в подробностях. Понимаю, ты в шоке, только скрываться тут целыми днями и ковырять в носу – это не дело. Так что, братан, вставай. Иди, поговори с ней. Ты все эти годы убил, отыскивая ее, и вот она – прямо перед тобой. Да, обзавелась маленьким багажом. А у кого его нет?
– «Маленьким багажом»? Дрю, у нее сын. Это нечто повесомее «маленького багажа», – посетовал я.
– Проснись и глянь в зеркало, дитя-папочка. Он ведь и твой сын. И ты несколько последних лет все пытался стереть ее из своей жизни, заменив то на одну, то на другую шалаву, которых с трудом терпел. Вот тут тебе не просто багаж – тут тебе и кладь, и коробки с чемоданами, и сумки с рюкзаками, и косметика всякая.
Я бросил на него вопрошающий взгляд:
– К слову пришлось. А что? Мне нравится увлажнять кожу. Здоровая кожа – признак здоровой жизни. И мне нужна косметика: лосьоны для сухой кожи, предотвращающие старение и шелушение, маски для чистки пор и крема для укрепления кожи.
Дрю встал и повернулся ко мне лицом:
– Говоря словами великого Мори Повича[55], «ты и есть ОТЕЦ».
Поблагодарив его за пиво и легкую встряску, я проводил его до дверей: Дрю спешил на свидание с Дженни. Тут удивляться нечему, если принять во внимание, что он разве что ей плетку не вручал и о ее ногу не терся за ужином, когда они познакомились. Если верить Дрю, с тех пор они все свободное время проводили вместе. Живут же люди! Они гуляют, назначают свидания, влюбляются, живут полно и свободно, а я торчу тут, зарывшись по самую задницу в Интернете, ввязываясь в судебные тяжбы с компаниями, производящими презервативы, и сознавая, что ПРАВДА НЕПЕРЕНОСИМА.
Мог ли я натворить такое? Мог ли я и в самом деле быть чьим-то отцом?
Был, полагаю, всего один способ выяснить это.
Следующая неделя пролетела бы довольно быстро, если бы я не думала о Картере. К сожалению, думала я о нем практически каждую секунду в любой день недели.
Ладно-ладно, положим, неделя не столько летела, сколько ползла до того, блин, медленно, что удавиться хотелось. Хотелось поговорить с ним, убедиться, все ли с ним в порядке, но всякий раз, решившись поднять трубку и набрать его номер, я тут же ее опускала. Пусть ему довелось узнать правду окольными путями, но теперь-то все встало на свои места. Хочешь узнать всю историю целиком? Есть вопросы или опасения или просто хочешь башку мне откусить, так мяч на твоей половине поля! Известно, где я работаю, живу, – если надо поговорить, так милости просим. Может, я и упрямилась, только… а, что говорить! Все-таки я девушка и у меня есть право ножкой топнуть да терпеливо дожидаться.
На этой неделе я провела две вечеринки для Лиз и получила три заказа на выпечку от их участниц, так что в этом смысле дела шли тип-топ. Да и помимо званых вечеров, дел у меня было выше крыши. Днем пекла в кондитерской и принимала заказы в магазине, а вечерами вкалывала в баре и старалась не оглядываться на дверь всякий раз, когда в нее кто-то входил, в надежде что это Картер. К четвергу на нервной почве я перепробовала все изделия из волшебного чемодана Лиз и решила послать всех мужчин к черту. Возникла идея выйти замуж за Игривого Кролика: мы с ним сбегаем куда-нибудь и будем очень счастливы. Впрочем, для такого этой штуке полагалось бы отрастить руки-ноги. После нескольких лет такого безумного замужества ходить у меня бы уже не было сил. ДК пришлось бы на руках нести меня в Город Удовольствия.
В четверг я весь день провела на кухне: делала картофельные чипсы в белом шоколаде и пекла печенье с забавными сюрпризами для вечеринки, которую мне предстояло проводить в субботу. Это – последняя, поскольку на следующей неделе открывалась кондитерская. Теперь, когда я знала, из-за чего вся эта суматоха с секс-игрушками, мне было слегка грустно расставаться с вечерами-демонстрациями Лиз. Впрочем, Лиз сказала, что свой чемодан забав я могу оставить себе.
Я заставила ее подписать документ, что в случае необходимости или смерти Клэр Донны Морган она обязана в течение пятнадцати минут после упомянутой необходимости и/или смерти унести этот чемодан из моего дома. Никогда не помешает заранее позаботиться о завещании. Боже упаси, чтоб папаша или бабуля явились на место первыми и обнаружили, что ты тайком хранила. Ни в коем случае! Ах, да! Еще нужно удалить всю историю твоих запросов в Интернете. Зачем ты в «Гугле» отыскивала сведения об «оргазме у черепах» или внимательно отслеживала аукцион, на котором продавалась свеча в форме пениса?
Не судите меня. После нескольких бокалов вина «Гугл» – мой личный враг навек.
У меня самой были такие же обязательства: в течение пятнадцати минут наведаться в дом Лиз и Джима и стереть всю интернет-историю с их компьютера, а также избавиться от всех и всяческих порнографических фильмов в их прикроватных тумбочках, под кроватью, на верхней полке чулана, сохраненных на видеомагнитофоне, сложенных в гараже в третьем ящике слева и в шкафу на кухне, где лежат разделочные доски.
Кроме шуток! Лиз сама составила перечень мест.
Окуная картофельный чипс в серебряную чашу с растопленным белым шоколадом, я смотрела через витрину на вход в магазин и улыбалась. У витрины Гэвин, лежа на животе, что-то рисовал цветными карандашами. Когда мне случалось пройти мимо него, он мгновенно прикрывал картинку и заявлял, что мне смотреть не разрешается. Я держала чипс над чашей, чтобы стекли излишки шоколада, а затем укладывала его на лежавший рядом лист вощеной бумаги. Тут я услышала, как открылась дверь, соединявшая мою кондитерскую и магазин Лиз.
– Можешь сразу поворачиваться и валить обратно на свою половину. В последний раз говорю: не собираюсь охать да ахать, рассказывая, каким балдежным был у меня прошлой ночью оргазм от бабочки-вибратора.
– Вот это номер! Могу я, по крайней мере, в следующий раз посмотреть?
У меня голова дернулась, и глаз предательски задергался, когда зазвучал баритон Картера.
И что ж я, как заговорю при нем, так полной дурой себя выставляю? И что ж это он, черт, стоит себе, такой дьявольски классный, что хочется прилепиться к его руке щекой?
– Хм, у тебя течет, – сказал он.
– Да знаю! – буркнула я, уставившись на его губы.
Он засмеялся, и я очнулась, поняв, что он указывал на чашу:
– Говорю, чаша накренилась. Шоколад вытекает.
Я мигом опустила голову и, бормоча проклятия, выровняла чашу и принялась пальцами вытирать пролившееся с края чаши и со стойки.
Картер подошел, встал рядом, и, как всегда в последние наши встречи, близость его тела заставила мое сердце рвануть во весь опор.
– Извини, что так неожиданно ввалился. Лиз подловила меня, когда я из машины вылезал, и затащила на свою половину, – объяснял он, а я сосредоточилась на подтеках шоколада, стараясь думать о чем-нибудь постороннем, а не о его жарком соблазнительном теле. – Надеюсь, ты не против, что я вот так заскочил. Жутким придурком себя чувствую, что так долго тянул с разговором.
А я стояла идиотка идиоткой, боясь чего-нибудь коснуться, потому как все пальцы были в шоколаде. Головой слегка повела, и его лицо оказалось совсем рядом с моим. Увидела его полный искренней любви взгляд – и разозлиться на него не могу.
– Да ладно, все в норме, поверь. Извини меня, что обрушилась на тебя с сыном как гром среди ясного неба. Клянусь, я ничего нарочно от тебя не скрывала. С самого начала собиралась тебе открыться. Вопрос – как? А потом все ахнулось прежде, чем я успела что-то предпринять, – начала оправдываться я.
И тут же поняла, что вовсе не хочу, чтоб он на меня злился. Господи, если ты слышишь такую сумасбродку, как я, помоги ему всю эту информацию переварить, справиться и остаться с нами рядом. Всю прошлую неделю я укладывалась спать в печали, не слыша его голоса, это расстраивало и угнетало. Только сейчас, когда он оказался прямо тут, я и поняла, как же по нему тосковала.
– Нам о многом надо поговорить, полагаю. Ты даже представить не можешь, сколько у меня вопросов, – произнес он.
Я кивнула, но сказать ничего не успела: Картер заговорил о другом.
– Только вот прямо сейчас я на кухне с прекрасной женщиной, у которой все пальцы в топленом шоколаде, – выговорил он с ухмылкой.
Не успела я схватить полотенце, как он нагнулся, ухватил меня за запястье и притянул мою ладонь к себе. У меня дыхание зашлось, когда он раскрыл рот и обхватил им мой вымазанный в шоколаде указательный палец. Подушечка пальца скользнула по его шершавому языку, пока он слизывал шоколад, потом Картер медленно вытолкнул мой палец через свои теплые влажные губы.
Осторожней, пожалуйста!
– Мамочка, я васкласил свою каррртинку!
Восторженный вопль ворвавшегося на кухню Гэвина и дробный топот его ног будто ведром холодной воды окатили. На сей раз я даже немного порадовалась, что у меня есть встроенный блокатор в виде четырехлетки. Еще один мой палец был бы облизан – и Картер оказался бы на полу, а я бы доказала ему, что гибкости мне не занимать.
